© РИА Новости, Алексей Филиппов | Перейти в фотобанкЛеонид Бершидский в «Блумберг» рассуждает о состоянии российской экономики. По его мнению, грамотное управление уберегло Россию от экономического краха. Согласно новой оценке МВФ, недавно принятые правительством меры, которые хотя и не вызвали восторга у россиян, вероятнее всего, приведут к ускорению экономического роста. Но автор не согласен с таким прогнозом.
Несмотря на то, что президент Владимир Путин превратил Россию в агрессивное, консервативное полицейское государство, грамотное экономическое руководство уберегло эту страну от экономического краха. Оно продолжает приносить плоды, и, согласно новой оценке Международного валютного фонда, некоторые недавно принятые правительством меры, которые не вызвали восторга у россиян, вероятнее всего, приведут к ускорению роста. Но за этими хорошими новостями скрыта проблема: для более существенных улучшений потребуется нарушить тот хрупкий политический баланс, который гарантирует власть Путина.
С 2014 по 2018 год российская экономика росла в среднем на 0,5% в год. Однако, согласно предположениям МВФ, скорость роста экономики России могла бы быть примерно на 1,1% больше, если бы не три фактора: западные санкции, введенные против России в связи с аннексией Крыма, падение мировых цен на нефть, а также финансовые и макроэкономические реакции на эти потрясения. В этой разнице 0,2 процентного пункта приходится на санкции, а еще 0,6 процентного пункта — на падение цен на нефть. Хотя неудачное сочетание факторов привело к тому, что Россия отстала от других крупных развивающихся рынков и посткоммунистических государств, вошедших в состав Евросоюза, воздействие этих потрясений оказалось относительно ограниченным.
Это во многом объясняется эффективными сдерживающими мерами, принятыми экономическим руководством страны, которое постаралось ограничить бюджет, сдержать инфляцию, нарастить золотовалютные резервы и уменьшить национальный долг страны. Теперь экономическое руководство столкнулось с более серьезным вызовом — необходимостью ускорить рост, — и то, как оно реагирует на этот вызов, кажется МВФ вполне разумным несмотря на то, что российская оппозиция протестует против шагов правительства или высмеивает их.
Базовая стратегия вращается вокруг 13 так называемых национальных проектов, которые позволят увеличивать расходы на инфраструктуру, здравоохранение и образование ежегодно примерно на 1,1% от ВВП с 2019 по 2024 год. Начиная с этого года правительство повысило налог на добавленную стоимость, чтобы финансировать увеличение этих расходов, и повысило пенсионный возраст на пять лет — до 65 лет для мужчин и до 60 лет для женщин. Российское правительство не смогло убедить большинство россиян в необходимости этих мер, то есть народ не оценил повышение налога и пенсионного возраста: рейтинг популярности Путина резко упал, и теперь большинство россиян не одобряют работу кабинета министров. Оправдывая свою репутацию противника расходов на социальную сферу, МВФ приветствовал пенсионную реформу и назвал условия для досрочного выхода на пенсию, предложенные Путиным, чрезмерной щедростью. В оценке МВФ также сказано, что повышение НДС оказало менее значительное влияние на инфляцию, чем ожидалось, и что Россия должна тратить больше средств на инфраструктуру, чтобы сократить разрыв, отделяющий ее от других развивающихся экономик, особенно в вопросах качества дорог и транспорта. По расчетам МВФ, такая комбинация мер должна привести к ускорению экономического роста до 1,6-2% к 2024 году — для сравнения в этом году, по оценке фонда, рост должен составить 1,2%. Другими словами, новые шаги могли бы во многом нивелировать последствия потрясений, случившихся после 2014 года (разумеется, если реализация национальных проектов будет проходить должным образом и если пенсионная реформа приведет к ожидаемому увеличению числа работающих граждан).
Между тем эти планы нельзя назвать чрезмерно амбициозными, и рост в 2% не поможет России начать догонять другие крупные развивающиеся экономики. Проблема заключается в том, что практически все, что МВФ предлагает для ускорения экономического роста, попросту является политически неосуществимым. Если реализовать предложения МВФ, это либо вызовет общественное недовольство, чего Путин хочет избежать любыми способами, либо существенно ослабить различные основы его режима.
К примеру, МВФ отмечает, что российским работодателям приходится отчислять около 30% зарплат их работников в различные социальные фонды. Фонд предлагает правительству уменьшить это бремя, чтобы стимулировать бизнес, скомпенсировав бюджетные потери за счет увеличения доходов от повышения НДС. Но россияне, которые зачастую даже не подозревают о тех отчислениях, которые делают их работодатели, немедленно заметят рост НДС, который непосредственным образом скажется на ценах. По тем же причинам российское правительство проигнорирует рекомендацию МВФ уменьшить расходы на 2% от ВВП за счет социальных программ. Если уменьшить расходы на эти программы, Путин столкнется с всплеском гнева в самых бедных регионах страны.
МВФ также предлагает провести реформу системы госзакупок и уменьшить роль государства в экономике. Ранее в этом году три экономиста МВФ посчитали, что на долю государства приходится треть объемов производства в России, 40% добавочной стоимости и 50% официально занятых работников. В этом же отчете МВФ говорилось, что такая активная роль государства в экономике снижает эффективность использования ресурсов и ослабляет конкуренцию. На долю госзакупок приходится 28,5% ВВП — и эта сфера является главным источником коррупции. Между тем реформы, которые позволили бы уменьшить роль государства в экономике, подорвут самые важные основы путинского режима. Сотрудники различных ветвей правительства и государственных компаний — это самая надежная база Путина. Путинские друзья-миллиардеры заработали свои состояния благодаря госзакупкам, и теперь, когда многие из них оказались под санкциями, госзакупки остаются единственным источником их дальнейшего процветания. А Путину необходимо радовать своих друзей, если он хочет избежать удара в спину.
Учитывая политические ограничения, с которыми сталкивается режим, довольно трудно представить себе, как Россия может обезвредить такие экономические бомбы с часовым механизмом, как падение объемов частных инвестиций, хронический отток капитала и пугающая структура задолженности населения (семьи отдают около 50% своих доходов, чтобы гасить потребительские кредиты, которые составляют 37% общей суммы задолженности). Один из способов — тратить больше средств из золотовалютных резервов, чтобы заткнуть дыры, но Путин на это не пойдет — по крайней мере пока — из-за непредсказуемости международной обстановки.
В качестве экономической стратегии стремление избегать серьезных ошибок имеет свои ограничения. Сейчас России необходимо набраться мужества и нанести болезненный удар либо по простым россиянам, чье терпение уже подходит к концу, либо по ключевым заинтересованным группам внутри режима. Пока Путин предпочитает бездействовать и не рисковать.
© РИА Новости, Алексей Филиппов | Перейти в фотобанкЛеонид Бершидский в «Блумберг» рассуждает о состоянии российской экономики. По его мнению, грамотное управление уберегло Россию от экономического краха. Согласно новой оценке МВФ, недавно принятые правительством меры, которые хотя и не вызвали восторга у россиян, вероятнее всего, приведут к ускорению экономического роста. Но автор не согласен с таким прогнозом. Несмотря на то, что президент Владимир Путин превратил Россию в агрессивное, консервативное полицейское государство, грамотное экономическое руководство уберегло эту страну от экономического краха. Оно продолжает приносить плоды, и, согласно новой оценке Международного валютного фонда, некоторые недавно принятые правительством меры, которые не вызвали восторга у россиян, вероятнее всего, приведут к ускорению роста. Но за этими хорошими новостями скрыта проблема: для более существенных улучшений потребуется нарушить тот хрупкий политический баланс, который гарантирует власть Путина. С 2014 по 2018 год российская экономика росла в среднем на 0,5% в год. Однако, согласно предположениям МВФ, скорость роста экономики России могла бы быть примерно на 1,1% больше, если бы не три фактора: западные санкции, введенные против России в связи с аннексией Крыма, падение мировых цен на нефть, а также финансовые и макроэкономические реакции на эти потрясения. В этой разнице 0,2 процентного пункта приходится на санкции, а еще 0,6 процентного пункта — на падение цен на нефть. Хотя неудачное сочетание факторов привело к тому, что Россия отстала от других крупных развивающихся рынков и посткоммунистических государств, вошедших в состав Евросоюза, воздействие этих потрясений оказалось относительно ограниченным. Это во многом объясняется эффективными сдерживающими мерами, принятыми экономическим руководством страны, которое постаралось ограничить бюджет, сдержать инфляцию, нарастить золотовалютные резервы и уменьшить национальный долг страны. Теперь экономическое руководство столкнулось с более серьезным вызовом — необходимостью ускорить рост, — и то, как оно реагирует на этот вызов, кажется МВФ вполне разумным несмотря на то, что российская оппозиция протестует против шагов правительства или высмеивает их. Базовая стратегия вращается вокруг 13 так называемых национальных проектов, которые позволят увеличивать расходы на инфраструктуру, здравоохранение и образование ежегодно примерно на 1,1% от ВВП с 2019 по 2024 год. Начиная с этого года правительство повысило налог на добавленную стоимость, чтобы финансировать увеличение этих расходов, и повысило пенсионный возраст на пять лет — до 65 лет для мужчин и до 60 лет для женщин. Российское правительство не смогло убедить большинство россиян в необходимости этих мер, то есть народ не оценил повышение налога и пенсионного возраста: рейтинг популярности Путина резко упал, и теперь большинство россиян не одобряют работу кабинета министров. Оправдывая свою репутацию противника расходов на социальную сферу, МВФ приветствовал пенсионную реформу и назвал условия для досрочного выхода на пенсию, предложенные Путиным, чрезмерной щедростью. В оценке МВФ также сказано, что повышение НДС оказало менее значительное влияние на инфляцию, чем ожидалось, и что Россия должна тратить больше средств на инфраструктуру, чтобы сократить разрыв, отделяющий ее от других развивающихся экономик, особенно в вопросах качества дорог и транспорта. По расчетам МВФ, такая комбинация мер должна привести к ускорению экономического роста до 1,6-2% к 2024 году — для сравнения в этом году, по оценке фонда, рост должен составить 1,2%. Другими словами, новые шаги могли бы во многом нивелировать последствия потрясений, случившихся после 2014 года (разумеется, если реализация национальных проектов будет проходить должным образом и если пенсионная реформа приведет к ожидаемому увеличению числа работающих граждан). Между тем эти планы нельзя назвать чрезмерно амбициозными, и рост в 2% не поможет России начать догонять другие крупные развивающиеся экономики. Проблема заключается в том, что практически все, что МВФ предлагает для ускорения экономического роста, попросту является политически неосуществимым. Если реализовать предложения МВФ, это либо вызовет общественное недовольство, чего Путин хочет избежать любыми способами, либо существенно ослабить различные основы его режима. К примеру, МВФ отмечает, что российским работодателям приходится отчислять около 30% зарплат их работников в различные социальные фонды. Фонд предлагает правительству уменьшить это бремя, чтобы стимулировать бизнес, скомпенсировав бюджетные потери за счет увеличения доходов от повышения НДС. Но россияне, которые зачастую даже не подозревают о тех отчислениях, которые делают их работодатели, немедленно заметят рост НДС, который непосредственным образом скажется на ценах. По тем же причинам российское правительство проигнорирует рекомендацию МВФ уменьшить расходы на 2% от ВВП за счет социальных программ. Если уменьшить расходы на эти программы, Путин столкнется с всплеском гнева в самых бедных регионах страны. МВФ также предлагает провести реформу системы госзакупок и уменьшить роль государства в экономике. Ранее в этом году три экономиста МВФ посчитали, что на долю государства приходится треть объемов производства в России, 40% добавочной стоимости и 50% официально занятых работников. В этом же отчете МВФ говорилось, что такая активная роль государства в экономике снижает эффективность использования ресурсов и ослабляет конкуренцию. На долю госзакупок приходится 28,5% ВВП — и эта сфера является главным источником коррупции. Между тем реформы, которые позволили бы уменьшить роль государства в экономике, подорвут самые важные основы путинского режима. Сотрудники различных ветвей правительства и государственных компаний — это самая надежная база Путина. Путинские друзья-миллиардеры заработали свои состояния благодаря госзакупкам, и теперь, когда многие из них оказались под санкциями, госзакупки остаются единственным источником их дальнейшего процветания. А Путину необходимо радовать своих друзей, если он хочет избежать удара в спину. Учитывая политические ограничения, с которыми сталкивается режим, довольно трудно представить себе, как Россия может обезвредить такие экономические бомбы с часовым механизмом, как падение объемов частных инвестиций, хронический отток капитала и пугающая структура задолженности населения (семьи отдают около 50% своих доходов, чтобы гасить потребительские кредиты, которые составляют 37% общей суммы задолженности). Один из способов — тратить больше средств из золотовалютных резервов, чтобы заткнуть дыры, но Путин на это не пойдет — по крайней мере пока — из-за непредсказуемости международной обстановки. В качестве экономической стратегии стремление избегать серьезных ошибок имеет свои ограничения. Сейчас России необходимо набраться мужества и нанести болезненный удар либо по простым россиянам, чье терпение уже подходит к концу, либо по ключевым заинтересованным группам внутри режима. Пока Путин предпочитает бездействовать и не рисковать.
Комментарии (0)