СМИ

В начале июня президент Казахстана Нурсултан Назарбаев побывал с государственным визитом в Китае. Он провел несколько встреч с руководством страны, представителями бизнес-сообщества и принял участие в заседании Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Всего с 2012 года состоялось 18 встреч на высшем уровне, подписано 127 двусторонних документов на общую сумму около $ 67 млрд. Объем взаимной торговли за 2017 год достиг $ 10,5 млрд, увеличившись за год на 33%. По объему прямых инвестиций в Казахстан Китай занимает 4 место. В республике действуют 1200 предприятий с участием китайского капитала.
Китаевед Антон Бугаенко, эксперт Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента РК, рассказал корреспонденту «NOVOSTI-DNY.Ru» о нюансах китайско-казахстанских отношений, в том числе о нефтегазовом сотрудничестве, проблемах трансграничных рек, а также о росте числа казахстанских студентов, получающих стипендии от китайского правительства.
Какое значение для казахстанско-китайских взаимоотношений имел недавний визит Нурсултана Назарбаева в Пекин? Какие из подписанных соглашений вы считаете наиболее важными? Почему?
Визит президента Казахстана в КНР имеет как практическое, так и символическое значение. Из практических документов можно выделить протокол по сельскохозяйственной продукции, призванный упростить доступ казахстанских сельхозпроизводителей на китайский рынок. С этой целью необходимо наладить более тесную координацию между казахстанскими и китайскими госорганами.
В целом повышение уровня взаимодействие является лейтмотивом большей части подписанных межгосударственных соглашений. Между двумя странами в последние годы были заключены многомиллиардные инвестиционные соглашения, а товарооборот возобновил свой рост, изменяется и структура торговли. Это требует большей координации работы различных госорганов, которая в последние годы не успевала за масштабными изменениями.
Кроме межгосударственных соглашений, важны также подписанные инвестиционные контракты между казахстанскими и китайскими компаниями, всего было подписано 40 соглашений на $ 13 млрд. К вопросу повышения эффективности относится и создание совместного инвестиционного фона на сумму $ 500 млн. Создание Eurasian Nurly Investment Fund призвано активизировать инвестиционное взаимодействие между компаниями.
Важным моментом именно этого визита главы государства стала встреча с новой командой Си Цзиньпина. С прошлого визита Назарбаева в Китае произошли значительные изменения на политическом олимпе. Кроме реформ в государственном и партийном устройстве, произошли также значительные кадровые перестановки, обновилось практически все партийное и государственное руководство. Поэтому важной особенностью прошедшего визита является знакомство казахстанских чиновников с новыми китайскими коллегами. От степени их взаимодействия будет зависеть будущее совместных инвестиционных программ и сотрудничество в других сферах.
Нурсултан Назарбаев упомянул возможный выход казахстанских компаний на IPO на биржах Гонконга и Шанхая. Насколько это интересно бизнесу? Какое значение для казахстанской экономики будет иметь листинг в Китае?
Выход на восточноазиатские фондовые рынки важен с точки зрения диверсификации источников инвестирования в казахстанскую экономику. В течение предыдущих десятилетий в размещении ценных бумаг казахстанских компаний за рубежом основное внимание было уделено западным фондовым рынкам. Однако азиатские рынки значительно выросли в последние годы, а с ростом финансовых излишков растет и желание вкладывать их за рубеж. Поэтому китайские инвесторы являются сейчас одними из наиболее ценных.
Недавно стартовали торги нефтью на международных площадках за юани. Как это повлияло на сотрудничество Казахстана и Китая?
Казахстанский нефтяной экспорт в Китай не столь значителен, как кажется на первый взгляд. В общем импорте нефти Китаем мы занимаем небольшую долю — в переделах 1–2 процентов. Большая часть казахстанской нефти экспортируется в западном направлении. Поэтому китайский нефтяной рынок не является определяющим для Казахстана.
Продвигаемая Китаем торговля фьючерсами в юанях приводит к привязке к китайской экономике, так как юань хотя и является одной из мировых валют, но фактически конвертируется только в самом Китае. Это означает, что на китайские юани, полученные торговли нефтью можно купить товары только в самом Китае.
Здесь необходимо отметить, что для Казахстана это некритично ввиду большого товарооборота с Китаем при относительно низкой доли нефтяного экспорта в Китай. Мы в теории можем вести часть торговли нефтью в юанях, которые будет использовать для закупок китайского импорта. При этом снижается зависимость двусторонней торговли от посреднической валюты — американского доллара.
В нефтегазовом секторе отношения двух стран успешно развиваются. Запущены газопровод и нефтепровод в сторону Китая, CNPC вошла в число акционеров проекта разработки Кашагана. Какой, на ваш взгляд, будет дальнейшая стратегия КНР в плане энергетического сотрудничества с Казахстаном?
Китай заинтересован в росте поставок нефти и газа из Казахстана. В этом китайцы преследуют собственные цели, которые заключаются в диверсификации источников поставок сырья для китайской экономики. При этом китайские компании готовы работать в условиях более сложных, чем другие иностранные компании. Сейчас китайские компании разрабатывают в основном старые месторождения, среди новых проектов наиболее выделяется Кашаган, рентабельность которого, однако, под вопросом.
Китай приходит с масштабными инвестициями и готов добывать как можно больше нефти, однако, кроме этого желания, существует также вопрос транспортировки нефти в Китай. Использование трубопроводов приводит к зависимости от единственного импортера. Помимо этого, необходимо соблюдать баланс между инвестициями в отечественную нефтянку и сохранением контроля за стратегически важными отраслями экономики. Поэтому для Казахстана важно поддерживать диверсификацию своих связей в нефтяной сфере, и китайские компании находятся в том же положении, что и компании из других стран.
Какое место занимает ШОС в мировой политике сегодня? Как вы можете оценить принятую на саммите организации Циндаоскую декларацию?
С присоединением новых членов международная роль ШОС выросла, теперь в организации начинают подниматься вопросы, касающиеся не только Центральной Азии, но и охватывающие весь Евразийский континент. Вместе с этим, однако, высказываются опасения о том, что ШОС берет на себя непосильное бремя и основной фокус организации смещается в сторону от Центральной Азии.
Конечно, рост организации привел к необходимости «шанхайской восьмерки» реагировать на различные вопросы, которые «шестерка» могла опустить. Но при этом реальная повестка, то, что и составляет каждодневную работу различных государственных структур стран членов ШОС, посвящена Центральной Азии. Половина членов организации являются её членами, а вступление Пакистана и Индии увеличивает возможности в решении наиболее важного вопроса в сфере безопасности центрально-азиатского региона — афганской проблемы.
Какие противоречия есть у Казахстана и Китая в плане трансграничных рек? И как они решаются?
Пока Казахстан и Китай не закончили создание необходимой нормативно правовой базы в вопросах трансграничных рек. Поэтому диалог между странами в этом вопросе ведется в рамках международного права, которое предполагает совместное владение трансграничными реками на паритетной основе.
Например, в случае с рекой Иртыш речь идет уже не о двустороннем формате, а о трехсторонних договоренностях между Казахстаном, Китаем и Россией. Желание решить водный вопрос есть у и казахстанского, и у китайского политического руководства. Однако политическая воля руководства стран упирается в реалии хозяйственных систем приграничных регионов обеих стран. Так, местное правительство Синьцзяна в проводимой стратегии экстенсивного экономического роста не может обойтись без воды из трансграничных рек, что приводит к разногласиям с центральным правительством по вопросам переговоров с Казахстаном. Поэтому решение водного вопроса требует не только обоюдного согласия руководства двух стран, которое в данный момент имеется, но и согласования различных интересов экономических субъектов.
Эксперты высказывают мнение, что миграция в Казахстан не представляет интереса для китайцев. Наблюдается, скорее, культурная экспансия, осуществляемая через обучающихся в Китае казахстанцев. Это люди, которые знают китайский язык, любят и понимают Китай. Сколько казахстанцев обучается в Китае? Наблюдается ли рост числа студентов? Какую цель ставит Китай, предоставляя иностранцам возможность учиться бесплатно?
По различным данным сейчас в Китае обучается около 11–13 тысяч казахстанцев. При этом в последнее десятилетие наблюдается неуклонный рост численности казахстанских студентов.
С одной стороны, повышается интерес молодежи к Китаю, а в свете экономических успехов этой страны и расширения торговли и инвестиционного взаимодействия растет и заинтересованность в получении китайского образования.
С другой, китайское правительство поощряет этот процесс. Если в 2011 году казахстанцам было выдано 28 стипендий по линии китайского правительства и ШОС, то в 2018 году только китайское правительство выдало 120 стипендий. При этом не учитываются различные стипендии местных правительств и университетов.
Цели Китая предельно ясны: китайским компаниям необходимы специалисты, владеющие как китайским языком, так и необходимым уровнем навыков. При этом не исключается и культурная составляющая — ожидается, что рост знакомых с Китаем казахстанцев приведет к постепенному улучшению имиджа КНР в стране.
На практике, однако, все обстоит несколько сложнее. Обучившиеся в Китае казахстанцы далеко не всегда относятся к Китаю лояльнее остальных жителей страны. Это связано как с культурными и ментальными различиями, так и с формалистским подходом самих китайцев к этой программе. Программа ограничивается получением образования, попыткой идеологического воспитания, однако не предполагает никакой дальнейшей системной работы. Поэтому оценивать китайскую программу получения высшего образования как успешный пример политики мягкой силы пока еще очень рано.
Беседовала Амина Джалилова