СМИ

Турция как партнер по урегулированию в Сирии ценна для России прежде всего тем, что имеет большое влияние на сирийскую оппозицию. Однако ближневосточная политика Турции выстраивается с учетом позиции не только России, но и США. Поэтому Москве придется пойти на дополнительные уступки Анкаре, чтобы Турция не начала слишком усердно защищать американские интересы в Сирии в надежде на какие-то бонусы от Вашингтона

Если судить по заявлениям российских и турецких властей, то сотрудничество двух стран в Сирии идет почти без разногласий. Сторонам удалось подготовить почву для полноценного межсирийского диалога, договориться о прекращении огня и размежевании гражданских лиц и террористов в Идлибе. По словам главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу, Москве и Анкаре «остается решить лишь вопрос о включении в список участников конституционного комитета Сирии нескольких имен».

Однако в реальности между двумя странами по-прежнему хватает противоречий. Турция сейчас пытается вернуть себе те позиции в регионе, которые она растеряла после начала сирийского кризиса в 2011 году. Турецкое руководство понимает, что вступать в открытую борьбу с Россией за влияние в Сирии было бы слишком рискованно, но в то же время президент Эрдоган не оставляет антиасадовскую риторику и угрожает в любой момент напасть на сирийских курдов.

Москва готова к компромиссам с Анкарой, но с учетом ее собственных планов и не ценой сотрудничества с Ираном. Для России важны связи Турции с сирийской оппозицией, которые очень пригодятся для будущего политического урегулирования. Но все это станет актуально, только если Эрдоган оставит свою мантру «Асад – террорист» и не ввяжется в какую-нибудь операцию против курдов, чтобы предъявить турецким избирателям победу накануне предстоящих в марте муниципальных выборов.

Легитимность за разговор с Асадом

Москве нужно, чтобы процесс политического урегулирования в Сирии получил безоговорочное признание мирового сообщества. Но этому могут помешать односторонние действия Турции против сирийских курдов – партии Демократический союз и ее вооруженного крыла Силы народной самообороны (СНС). Турки считают их ответвлением Рабочей партии Курдистана (РПК) и называют террористами.

Турция давно уже чувствует себя довольно свободно на севере Сирии. По словам Анкары, международное законодательство позволяет ей при наличии в соседнем государстве конфликта, угрожающего ее национальной безопасности, принимать меры вплоть до кратковременного вторжения в Сирию. Но по большому счету, действия Турции в Сирии не санкционированы ничем, кроме решений турецкого Совета безопасности и парламента. Поэтому, если Анкара начнет новую операцию на сирийской территории (а к ней уже все готово), Москве понадобятся более веские обоснования турецкого вторжения.

Чтобы найти их, Путин на январской встрече с Эрдоганом напомнил турецкому коллеге об Аданском соглашении о совместной борьбе с терроризмом, которое Анкара и Дамаск подписали в 1998 году. С тех пор к документу добавилось еще несколько протоколов и соглашений из той же области, причем последнее из них было подписано всего за пару месяцев до начала сирийского конфликта – в феврале 2011 года, и действует до сих пор.

Все эти документы фиксировали обязательства сторон по борьбе с Рабочей партией Курдистана. В 1990-х партия активно использовала приграничные территории Сирии – например, там укрывался ее лидер Абдулла Оджалан. Дамаск и Анкара договорились обмениваться информацией и совместно бороться с террористами, а главное – Турция получила право по горячим следам преследовать бойцов РПК на территории Сирии на глубину несколько километров.

То есть, апеллируя к Аданскому соглашению, Москва показывает, что готова попробовать легитимировать переход турками сирийской границы и убедить другие стороны, что турецкие военные находятся в соседнем государстве на основании какой-никакой, но законодательной базы. «Уверен, что это [соглашение] основа, закрывающая массу вопросов. И мы подробно объяснили это на переговорах [с Эрдоганом]», – сказал Путин на пресс-конференции 23 января.

Одновременно Россия предлагает Турции обдумать возможность возобновления контактов с Асадом и его администрацией. Ранее турецкие руководители уже признавали, что контакты с Дамаском у них остались, но либо опосредованные, либо на уровне силовых ведомств и только по наиболее оперативным вопросам.

В последние месяцы если не сам Асад, то члены его администрации все реже становятся мишенью для резкой риторики, звучащей из Анкары. В недавнем интервью турецким СМИ Эрдоган на вопрос о возможном диалоге с Дамаском и вовсе заявил: «Даже если речь идет о враге, нельзя сжигать все мосты».

Возможно, именно эту перемену в настроениях турецкой стороны уловили в Москве. Ведь от отсутствия официальных каналов для диалога с Сирией страдает и сама Турция. Несмотря на антиасадовскую риторику, в Анкаре понимают, что благодаря России ситуация в Сирии необратимо изменилась и сейчас было бы наивно ждать смены режима в Дамаске.

Возобновление диалога Анкары с Дамаском было бы выгодно Москве – это помогло бы улаживать их разногласия и сняло часть претензий Асада к Турции. Также возникла бы возможность найти компромисс по статусу северных областей Сирии. Россия заинтересована в единстве сирийской территории и не хочет появления там ни курдских квазигосударств, ни зон монопольного влияния Турции.

Американский прокси

Однако ближневосточная политика Турции выстраивается с учетом позиции не только России, но и США. Прямо перед недавним визитом Эрдогана в Москву глава его канцелярии Фахреттин Алтун дал интервью катарскому телеканалу «Аль-Джазира», где прямо заявил, что после ухода американских войск Анкара готова взять на себя защиту интересов США в Сирии. Но при условии, что США прекратят поддерживать действующие там отряды курдов. В начале февраля Эрдоган в очередной раз напомнил Вашингтону, что терпение Турции иссякает и если террористы (для турок это курды из СНС) не уйдут из города Манбиджа, то в ближайшие недели там начнется операция турецких войск.

Фактически Турция готова стать своего рода прокси США в Сирии и в таком статусе сотрудничать с Россией по вопросам урегулирования. Для России это может быть неплохим вариантом, потому что она, с одной стороны, не признает легитимным присутствие американских войск в Сирии, но с другой – не может позволить себе совсем не считаться с мнением Вашингтона.

Однако такой вариант также означает, что Москве придется идти на дополнительные уступки Анкаре, чтобы Турция не начала слишком усердно защищать американские интересы в Сирии в надежде на какие-то бонусы от Вашингтона. А риск, что в ближайшее время США будут с новой силой давить на Россию напрямую или через союзников, очень высок. Связано это и с разногласиями по поводу ДРСМД, и с тем, что, выполняя обещание уйти из Сирии, Трамп совсем не хочет терять остающиеся там рычаги влияния.

Стройка для Турции

Туркам, конечно, не требуется публичное разрешение России на военные действия на севере Сирии, но вряд ли операция будет проводиться без консультаций с Москвой. Поэтому в начале февраля глава МИД Турции Чавушоглу обсуждал эти вопросы в Вашингтоне, а 14 февраля ту же тему затронули Путин, Эрдоган и Рухани на саммите в Сочи.

От этой дежурной встречи никто не ждал прорывов, но в череде публичных заявлений Эрдогана про Асада и борьбу с террористами прозвучали два важных момента. Он сам напомнил о словах Путина об Аданском соглашении и заявил, что «смотрит в будущее с учетом этого». То есть дал понять, что прямой диалог между Анкарой и Дамаском возможен.

Также Эрдоган объяснил, как Турция видит зону безопасности на севере Сирии. Цель Анкары – создать условия для возвращения туда беженцев, но «сирийцам нельзя жить в палатках», поэтому надо «создать зону безопасности и построить там дома». Речь, таким образом, идет о турецких строительных проектах в Сирии, для реализации которых из приграничной зоны требуется выгнать курдов.

Трудно сказать, насколько реальную угрозу представляют отряды курдов для Турции, ее границ и суверенитета. То, что все курдские организации региона в той или иной степени связаны друг с другом, очевидно. Но это не означает, что сирийские курды – плоть от плоти РПК.

По большому счету, Турции требуется отодвинуть курдов подальше на юг от своих границ и заполнить эти территории лояльным арабским населением. При этом Анкара рассчитывает, что ее арабские ставленники пригласят турок застраивать жильем и инфраструктурными объектами север Сирии. Ранее сам Эрдоган говорил, что в любую минуту может приступить к возведению микрорайонов в приграничных городах. Однако это возможно лишь при полной стабилизации Сирии, когда Дамаску начнут выделять деньги на восстановление. А это, в свою очередь, требует полного взаимопонимания и четких договоренностей между другими странами-гарантами.

Будущее новой Сирии

Анкара как партнер ценна для Москвы прежде всего тем, что имеет большое влияние как на вооруженную сирийскую оппозицию – Сирийскую свободную армию, так и на «правительство Сирии в изгнании» – действующую в Стамбуле Национальную коалицию оппозиционных и революционных сил Сирии (НКОРС). За последние восемь лет Турция вложила в эту организацию немалые средства в расчете на то, что Оппозиционная коалиция получит места во властных структурах новой Сирии. На последнюю встречу в Астану ездил один из руководителей коалиции Ахмед Тоума, а бывший глава НКОРС Ахмед аль-Джарба был среди организаторов первого раунда межсирийских переговоров в Женеве и поддержал сирийский конгресс в Сочи в 2018 году.

Вооруженные формирования Сирийской свободной армии в их нынешнем виде не могут быть включены в процесс урегулирования, однако Оппозиционная коалиция могла бы стать политической надстройкой, объединяющей разрозненные группы оппозиции. Препятствием, однако, может оказаться слишком пестрый состав коалиции, куда входят представители различных провинций, влиятельных групп и кланов. В интересах Москвы добиться, чтобы Анкара склонила Оппозиционную коалицию к сотрудничеству со странами-гарантами и минимизировала все внутренние разногласия.

Есть и другая проблема. Многие участники Оппозиционной коалиции – сторонники «Братьев-мусульман» и их идеологии. Для Дамаска включение «Братьев» в послевоенную реальность недопустимо. И если Турция и оппозиционеры будут на этом настаивать, то это серьезно усложнит урегулирование, в котором так заинтересована Москва. России не нужны дополнительные трудности в работе Конституционного комитета Сирии и продвижении астанинских и сочинских инициатив. Так что в перспективе вопрос об участии «Братьев-мусульман» в сирийском транзите может поставить под сомнение весь процесс урегулирования.

России и Турции также еще предстоят нелегкие переговоры по поводу местного руководства в сирийских регионах. Рано или поздно, если не произойдет ничего экстраординарного, Турция проведет операцию к востоку от Евфрата и начнет назначать своих ставленников в провинциальные советы, управы и муниципалитеты. Очевидно, что далеко не все турецкие кандидаты понравятся Дамаску и Москве.

От правильного подбора людей на местах будет во многом зависеть успех российско-турецко-иранской стратегии урегулирования. С Ираном у России здесь разногласий меньше, чем с Турцией, которая пока не согласна видеть ни в Дамаске, ни на местах проасадовских функционеров. Соответственно, Москве предстоит убедить Анкару в том, что Сирия пока находится на слишком ранней стадии транзита, чтобы можно было кого-то исключать.

В ожидании полноценных выборов временные места в регионах должны поделить между собой сторонники Асада, оппозиция, протурецкие и проиранские силы. Одновременно Москве придется убедить и Дамаск в том, что Асад не может назначить своих людей во все регионы страны. За время войны на местах появились новые авторитетные лидеры, которые в предвыборный период будут поддерживать своих кандидатов, и с самого начала вступать с ними в конфликт непродуктивно.

Есть надежда, что Путин и Эрдоган найдут компромисс по Сирии. Два президента доказали, что способны договариваться даже после серьезнейших кризисов, грозивших разрывом дипотношений. Сейчас для них наступил этап напряженной торговли по-восточному. Им предстоит договориться о масштабах турецкого вторжения на север Сирии – будет ли там создана широкая зона безопасности (около 30–35 км), как предлагают Эрдогану США, или полоса с минимальным углублением, гарантирующая безопасность Турции, а также под чьим контролем будет эта зона.

Также надо определиться с Идлибом, где Турция, судя по оперативной обстановке, не справляется со своими обязательствами по обеспечению режима прекращения огня. Не исключено, что дело кончится тем, что Турция отдаст партнерам по Астане право разобраться с боевиками «Хайят Тахрир аш-Шам» в Идлибе в зоне своей ответственности, а взамен получит большую свободу действий на севере Сирии.