© РИА Новости, Петр Задорожный | Перейти в фотобанкЖителями Галичины в последнее время руководил страх потерять «украинскую Украину». И этот страх настолько силен, что заставил их добровольно героизироваться, изображая из города и области последний украинский форпост. Фактически, отмечает автор, это означает окончательную потерю позиций условной Галичины во всеукраинском масштабе.
Уже стало свершившимся фактом, что Западная Украина, а точнее историческая Галичина, сыграла чрезвычайно важную роль в становлении независимого украинского государства. Первые независимые импульсы, первые массовые митинги, первые демократические депутаты родом из западных областей нашего государства.
Было очень интересно наблюдать, как национально-патриотическая волна, набравшая силы на Западе, разбивалась о стены украинского парламента в Киеве. Как стремление построить «украинскую Украину» наталкивалось на социальный прагматизм с немалыми симпатиями к советскому прошлому Востока.
Не менее интересным было то, как в итоге столкновений, конфликтов и договоренностей представителей различных исторических регионов в Верховной раде появлялись «компромиссные» варианты общеукраинской модели. Которые, чего греха таить, очень часто выглядели как советско-националистический урод.
Со временем «западная» этнонациональная модель нашла своих сторонников и в центре и, что важно, в столице — Киеве. Неутомимо формировалась и другая модель, которая наиболее отчетливо проявилась в платформе Партии регионов. И тогда между этими двумя моделями разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть за влияние в столице, то есть за общегосударственный ресурс. Борьба за то, чтобы иметь исключительные возможности навязывать свою модель развития всей Украине.
Разделение на «мы» и «они» работало безупречно, в обоих случаях. Оно как нельзя лучше годилось для избирательной мобилизации и больше всего мешало формированию общеукраинской идентичности. Чувству единого сообщества. Понятно, что так не могло продолжаться бесконечно. Что борьба с переменным успехом рано или поздно должна была завершиться окончательным расколом или войной.
Условная Галичина выступала в роли надежной хранительницы национальных украинских ценностей: истории с признаками национально-освободительной борьбы, языка с его доминантным, закрепленным законодательно, статусом и культуры, которая основывается на этнических народных образцах, и ее эксклюзивным каноном. Относительно перспектив, то здесь в планах было едва ли не насильственное распространение этого канона на все пространство украинского государства. Депутаты от Запада шли в Верховную Раду с желанием защитить традиционные национальные ценности, отстоять своих исторических героев, которые часто были далеки от современного образца для подражания, и отвоевать в очередной раз больший ареал для украинского языка. То есть условная Галичина, будучи весьма консервативной, предлагала свою модель Украины: в значительной степени архаичную, а с учетом взгляда на исторических героев — недемократическую. Однако, с выразительными национальными атрибутами.
Депутаты от Востока, хотя и были более прагматичными, но для них почти никакой ценности не представляли такие понятия, как демократия, права человека, общечеловеческие ценности. Не говоря уже о национальной культуре. Кроме того, на Востоке через своеобразную структуру промышленности и «особенностей» приватизационных процессов сформировалась отчетливая кланово-олигархическая система. Утвердились полуфеодальные отношения.
Встреча в стенах Верховной рады представителей этих двух миров давала в итоге невероятную суматоху, которая со временем привела к взрыву двух революций. С аннексией Россией Крыма и разжиганием ею же войны на Донбассе удельный вес Востока во внутренней жизни Украины ощутимо уменьшился. И тут должно было наступить золотое время для построения новой, реформированной Украины. Причем с участием всех без исключения сторон. Здесь должно обозначиться место всем: харьковским интеллектуалам, днепровским менеджерам, львовским патриотам-управленцам. И, казалось, что потребность в объединении Украины поняли все. Поняли, что только в единстве сила.
Однако, все покатилось старой устоявшейся колеей. Вместо правительства технократов, о котором все время говорили, сформировали правительство мародеров, которые свои посты воспринимали как средство для обогащения. А свою противоправную деятельность обильно камуфлировали вышиванками, борьбой за исторических героев и разжиганием языковых войн. Откровенно говоря, к власти пришли банальные воры, которые даже близко не находились возле технократов. А своей очковтирательной национальной риторикой успели бросить тень на предлагаемый украинскими патриотами культурно-исторический концепт.
В итоге получилось так, что после общеукраинской Революции достоинства, в которой определяющую роль играли такие города, как Днепр, которые явно рассчитывали на совместное строительство обновленной Украины, на арене снова появились «галицкие» данайцы со своими дарами: Степаном Бандерой, Романом Шухевичем и Украинской повстанческой армией (запрещенная в России организация — прим. ред.). Мыслили они достаточно шаблонно: лица, воевавшие за независимую Украину, — заслуживают быть ее эксклюзивными героями. Безразлично, в каких мундирах и на стороне каких режимов приходилось им воевать.
Здесь подливала масла в огонь и война против российского агрессора. Мол, все формации, что когда-то воевали против России или СССР, — героические. Делалось это не со злыми намерениями, а для того, чтобы поднять уровень патриотизма украинцев и их боевой дух. Но поднимать боевой дух могут только те исторические фигуры, которые однозначно воспринимаются в обществе как примеры для подражания. В общеукраинском масштабе реакция на подобную историческую политику была не то, что неоднозначной, она даже часто вызывала отторжение. А скажите мне, для чего бударажить людей и совершать действия, которые делают нас слабее? Особенно в условиях войны? Однако, на это никто не обращал внимания.
То есть опять вместо реформ и консолидированных действий по укреплению украинского государства навязывалась борьба двух концепций исторической идентичности. А когда с приближением президентских выборов стало понятно, что Петр Порошенко вынужден будет покинуть свой пост, снова заработал принцип «разделяй и властвуй». «Мы» и «они» снова реинкарнировались. И хотя украинцев больше искусственно не делили на три сорта, нагнетание ненависти к тем, кто не «за», достигло невиданного размаха. Как только не обзывали и не унижали тех, кто не поддался на пафосные патриотические речи Порошенко. Как только не возвеличивали себя его сторонники.
Они действительно поверили в то, что являются непревзойденными патриотами, эксклюзивно обладающими критическим мышлением. Они провозгласили себя элитой из элиты. Они создали что-то вроде рыцарского ордена хранителей и защитников подлинной Украины, не понимая, что часто защищают архаичную, кланово-олигархическую, коррумпированную страну. Столицей этого «ордена» стал Львов, а Львовщина — главной его опорой. Львовян можно понять. Они всегда знали, что являются образцовыми украинцами: говорят на прекрасном украинском языке, на праздники одеваются в вышиванки, ходят в церковь, не любят северных соседей и чтят своих героев. Этот канон они в определенной мере успели экспортировать в Киев. Но попытки навязать его всей Украине оказались напрасными.
Выяснилось, что украинцы способны без кровавых революций и войны, без бесконечных баталий на историческом поле осуществить электоральную революцию. Путем консолидированного голосования сместить старую коррумпированную элиту, начать реформы и приблизиться к формированию технократического правительства. Над Украиной галичан нависла «угроза» прекращения гладиаторских боев вокруг культурно-исторических вопросов.
Оказалось, что львовянами в последнее время руководил страх потерять «украинскую Украину». И этот страх настолько силен, что заставил их добровольно героизироваться, изображая из города и области последний украинский форпост. Фактически это означает окончательную потерю позиций условной Галичины во всеукраинском масштабе. Фактор осажденной крепости не предусматривает рекрутирование от нее кадров для управления государством. А сознательное противопоставление воле большинства граждан государства грозит превращением региона в интересный с точки зрения исследователей анклав. Своего рода скансен (музей под открытым небом — прим. перев.), куда приезжают отдохнуть, полюбоваться архитектурой, насладиться прекрасной атмосферой, пообщаться с экзотическими обитателями и двигаться дальше исполнять свои повседневные обязанности по строительству Украины.
Разговаривая вчера с несколькими молодыми львовянами, услышал вопрос: «А почему Зеленский ничего не предлагает Галичине? Неужели ему трудно сказать, что в языковом вопросе изменений не будет, что не будет наступлений на нашу историю? Почему он нас не успокаивает?». На что я ответил: «Сложные вопросы. Наверное, не хочет. Думает, что на этот раз граждане Украины справятся без данайцев. Или, возможно, на этот раз без их непосредственного участия».
© РИА Новости, Петр Задорожный | Перейти в фотобанкЖителями Галичины в последнее время руководил страх потерять «украинскую Украину». И этот страх настолько силен, что заставил их добровольно героизироваться, изображая из города и области последний украинский форпост. Фактически, отмечает автор, это означает окончательную потерю позиций условной Галичины во всеукраинском масштабе. Уже стало свершившимся фактом, что Западная Украина, а точнее историческая Галичина, сыграла чрезвычайно важную роль в становлении независимого украинского государства. Первые независимые импульсы, первые массовые митинги, первые демократические депутаты родом из западных областей нашего государства. Было очень интересно наблюдать, как национально-патриотическая волна, набравшая силы на Западе, разбивалась о стены украинского парламента в Киеве. Как стремление построить «украинскую Украину» наталкивалось на социальный прагматизм с немалыми симпатиями к советскому прошлому Востока. Не менее интересным было то, как в итоге столкновений, конфликтов и договоренностей представителей различных исторических регионов в Верховной раде появлялись «компромиссные» варианты общеукраинской модели. Которые, чего греха таить, очень часто выглядели как советско-националистический урод. Со временем «западная» этнонациональная модель нашла своих сторонников и в центре и, что важно, в столице — Киеве. Неутомимо формировалась и другая модель, которая наиболее отчетливо проявилась в платформе Партии регионов. И тогда между этими двумя моделями разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть за влияние в столице, то есть за общегосударственный ресурс. Борьба за то, чтобы иметь исключительные возможности навязывать свою модель развития всей Украине. Разделение на «мы» и «они» работало безупречно, в обоих случаях. Оно как нельзя лучше годилось для избирательной мобилизации и больше всего мешало формированию общеукраинской идентичности. Чувству единого сообщества. Понятно, что так не могло продолжаться бесконечно. Что борьба с переменным успехом рано или поздно должна была завершиться окончательным расколом или войной. Условная Галичина выступала в роли надежной хранительницы национальных украинских ценностей: истории с признаками национально-освободительной борьбы, языка с его доминантным, закрепленным законодательно, статусом и культуры, которая основывается на этнических народных образцах, и ее эксклюзивным каноном. Относительно перспектив, то здесь в планах было едва ли не насильственное распространение этого канона на все пространство украинского государства. Депутаты от Запада шли в Верховную Раду с желанием защитить традиционные национальные ценности, отстоять своих исторических героев, которые часто были далеки от современного образца для подражания, и отвоевать в очередной раз больший ареал для украинского языка. То есть условная Галичина, будучи весьма консервативной, предлагала свою модель Украины: в значительной степени архаичную, а с учетом взгляда на исторических героев — недемократическую. Однако, с выразительными национальными атрибутами. Депутаты от Востока, хотя и были более прагматичными, но для них почти никакой ценности не представляли такие понятия, как демократия, права человека, общечеловеческие ценности. Не говоря уже о национальной культуре. Кроме того, на Востоке через своеобразную структуру промышленности и «особенностей» приватизационных процессов сформировалась отчетливая кланово-олигархическая система. Утвердились полуфеодальные отношения. Встреча в стенах Верховной рады представителей этих двух миров давала в итоге невероятную суматоху, которая со временем привела к взрыву двух революций. С аннексией Россией Крыма и разжиганием ею же войны на Донбассе удельный вес Востока во внутренней жизни Украины ощутимо уменьшился. И тут должно было наступить золотое время для построения новой, реформированной Украины. Причем с участием всех без исключения сторон. Здесь должно обозначиться место всем: харьковским интеллектуалам, днепровским менеджерам, львовским патриотам-управленцам. И, казалось, что потребность в объединении Украины поняли все. Поняли, что только в единстве сила. Однако, все покатилось старой устоявшейся колеей. Вместо правительства технократов, о котором все время говорили, сформировали правительство мародеров, которые свои посты воспринимали как средство для обогащения. А свою противоправную деятельность обильно камуфлировали вышиванками, борьбой за исторических героев и разжиганием языковых войн. Откровенно говоря, к власти пришли банальные воры, которые даже близко не находились возле технократов. А своей очковтирательной национальной риторикой успели бросить тень на предлагаемый украинскими патриотами культурно-исторический концепт. В итоге получилось так, что после общеукраинской Революции достоинства, в которой определяющую роль играли такие города, как Днепр, которые явно рассчитывали на совместное строительство обновленной Украины, на арене снова появились «галицкие» данайцы со своими дарами: Степаном Бандерой, Романом Шухевичем и Украинской повстанческой армией (запрещенная в России организация — прим. ред.). Мыслили они достаточно шаблонно: лица, воевавшие за независимую Украину, — заслуживают быть ее эксклюзивными героями. Безразлично, в каких мундирах и на стороне каких режимов приходилось им воевать. Здесь подливала масла в огонь и война против российского агрессора. Мол, все формации, что когда-то воевали против России или СССР, — героические. Делалось это не со злыми намерениями, а для того, чтобы поднять уровень патриотизма украинцев и их боевой дух. Но поднимать боевой дух могут только те исторические фигуры, которые однозначно воспринимаются в обществе как примеры для подражания. В общеукраинском масштабе реакция на подобную историческую политику была не то, что неоднозначной, она даже часто вызывала отторжение. А скажите мне, для чего бударажить людей и совершать действия, которые делают нас слабее? Особенно в условиях войны? Однако, на это никто не обращал внимания. То есть опять вместо реформ и консолидированных действий по укреплению украинского государства навязывалась борьба двух концепций исторической идентичности. А когда с приближением президентских выборов стало понятно, что Петр Порошенко вынужден будет покинуть свой пост, снова заработал принцип «разделяй и властвуй». «Мы» и «они» снова реинкарнировались. И хотя украинцев больше искусственно не делили на три сорта, нагнетание ненависти к тем, кто не «за», достигло невиданного размаха. Как только не обзывали и не унижали тех, кто не поддался на пафосные патриотические речи Порошенко. Как только не возвеличивали себя его сторонники. Они действительно поверили в то, что являются непревзойденными патриотами, эксклюзивно обладающими критическим мышлением. Они провозгласили себя элитой из элиты. Они создали что-то вроде рыцарского ордена хранителей и защитников подлинной Украины, не понимая, что часто защищают архаичную, кланово-олигархическую, коррумпированную страну. Столицей этого «ордена» стал Львов, а Львовщина — главной его опорой. Львовян можно понять. Они всегда знали, что являются образцовыми украинцами: говорят на прекрасном украинском языке, на праздники одеваются в вышиванки, ходят в церковь, не любят северных соседей и чтят своих героев. Этот канон они в определенной мере успели экспортировать в Киев. Но попытки навязать его всей Украине оказались напрасными. Выяснилось, что украинцы способны без кровавых революций и войны, без бесконечных баталий на историческом поле осуществить электоральную революцию. Путем консолидированного голосования сместить старую коррумпированную элиту, начать реформы и приблизиться к формированию технократического правительства. Над Украиной галичан нависла «угроза» прекращения гладиаторских боев вокруг культурно-исторических вопросов. Оказалось, что львовянами в последнее время руководил страх потерять «украинскую Украину». И этот страх настолько силен, что заставил их добровольно героизироваться, изображая из города и области последний украинский форпост. Фактически это означает окончательную потерю позиций условной Галичины во всеукраинском масштабе. Фактор осажденной крепости не предусматривает рекрутирование от нее кадров для управления государством. А сознательное противопоставление воле большинства граждан государства грозит превращением региона в интересный с точки зрения исследователей анклав. Своего рода скансен (музей под открытым небом — прим. перев.), куда приезжают отдохнуть, полюбоваться архитектурой, насладиться прекрасной атмосферой, пообщаться с экзотическими обитателями и двигаться дальше исполнять свои повседневные обязанности по строительству Украины. Разговаривая вчера с несколькими молодыми львовянами, услышал вопрос: «А почему Зеленский ничего не предлагает Галичине? Неужели ему трудно сказать, что в языковом вопросе изменений не будет, что не будет наступлений на нашу историю? Почему он нас не успокаивает?». На что я ответил: «Сложные вопросы. Наверное, не хочет. Думает, что на этот раз граждане Украины справятся без данайцев. Или, возможно, на этот раз без их непосредственного участия».
Комментарии (0)