СМИ

Из глубины темного канализационного коллектора слышится зловещий шум. Ничего страшного — это всего лишь гремит трамвай, проезжающий по варшавскому Старому городу. Но люди, которые прятались здесь 75 лет назад, слыша этот грохот, всегда готовились к худшему: в дни Варшавского восстания эти каналы были в равной степени как спасительными, так и смертельно опасными — по ним люди обменивались сообщениями, спасались бегством и снабжали борцов против немецких оккупантов.

Историк Павел Брудек (Pawel Brudek) смотрит на кирпичные стены канала «Варецка» (Warecka). Он рассказывает, как участники восстания с августа по октябрь 1944 года буквально плавали по этой вонючей жиже, доходившей им почти до уровня груди, обуреваемые страхом, заражаясь всевозможными инфекциями и получая ожоги от присутствовавших в воде химикатов. Почти все время они находились в полной тишине и темноте, чтобы их не заметили фашисты, контролировавшие большинство улиц города. «Им наверху было слышно почти все, а разводить огонь было строго запрещено из-за опасности взрыва газа», — поясняет Брудек, сотрудник Музея Варшавского восстания. По его словам, оккупанты специальными насосами закачивали в каналы газовую смесь, которая легко воспламенялась и взрывалась. Сколько людей погибло от этого, до сих пор остается неизвестно.

Немецкий террористический режим

«Каналы символизируют безумие борьбы за Варшаву», — говорит Павел Брудек. По ним заметно, в каких нечеловеческих условиях велась эта борьба — после почти пяти лет террора, царившего в этом большом городе, где заседало так называемое Генеральное правительство. Историк Норман Дэвис (Norman Davies) назвал его «беззаконной лабораторией нацистской расовой идеологии». Польша, поделенная в 1939 году между Германией и СССР, пала жертвой насильственных оргий двух тоталитарных систем.

Особенно сильно пострадала именно Варшава: сразу при захвате города погибло более 10 тысяч жителей, а около 10% территории города было разрушено. Национал-социалисты загнали почти 400 тысяч евреев, проживавших в городе, в крупнейшее гетто во всей Европе — и почти полностью уничтожили их. Восстание в гетто в 1943 году стало последней отчаянной попыткой сопротивления. Но, согласно расовой идеологии нацистов, поляки считались «недолюдьми», достойными лишь рабского труда. Варшава утопала в нищете, болезнях и преступлениях.

Хотя Польша и была захвачена еще в 1939 году, правительству в изгнании, нашедшему прибежище в Лондоне, удавалось поддерживать государственные структуры в оккупированной стране. В 1942 году из отдельных подпольных отрядов была создана Армия Крайова (дословно — «Отечественная армия»). У нее были отделения на территории всей страны. Ее воины занимались саботажем и убивали офицеров СС. Командование армии поджидало подходящий момент для восстания: в 1944 году линия фронта между Вермахтом и Красной армией приблизилась к Варшаве, в начале июня был освобожден Рим, а следом за ним Париж.

Это придало полякам смелости, тем более что правительство в изгнании было признанным участником антигитлеровской коалиции. Наиболее близкие отношения оно поддерживало с британцами: польские летчики и солдаты сражались против Германии на различных фронтах. Ни Лондон, ни Вашингтон не возражали против восстания — в отличие от Москвы, которая в 1943 году прервала дипломатические отношения с правительством в изгнании, обвинив его в пособничестве нацистам. Это сделало идею восстания весьма рискованной — ведь поляки изначально рассчитывали на поддержку со стороны Сталина, а Армия Крайова должна была, согласно их плану, взять Варшаву под контроль и дожидаться прихода Красной армии.

В конце июля один из наблюдателей по ошибке сообщил, что советские танки переправились на восточный берег Вислы и вплотную приблизились к варшавскому району под названием Прага (Praga). Генерал Тадеуш Коморовски (Tadeusz Komorowski), главком Армии Крайовы, 1 августа отдал 40 тысячам своих солдат приказ к восстанию. В 17:00 они при поддержке милиции принялись по всему городу нападать на немцев. Им удалось захватить Старый город, центр, южные предместья, а также леса в окрестностях столицы. Им помогло то обстоятельство, что 18 тысяч немецких солдат были распределены по многим опорным пунктам. Кроме того, повстанцы получили поддержку со стороны жителей города.

Жестокая месть

Впрочем, в ключевых местах, в частности, в окрестностях аэропорта, они потерпели неудачу. В итоге им удалось занять лишь несколько отделенных друг от друга районов. Когда 35 тысяч солдат Вермахта при поддержке сил СС перешли в контратаку, у плохо оснащенной Армии Крайовы не было никаких шансов, хотя поначалу она относительно успешно защищалась — ее солдаты применяли самодельные гранаты, винтовки, захваченное у немцев оружие и материалы, которые периодически сбрасывали им британские самолеты.

Национал-социалисты ответили на восстание ковровыми бомбардировками, артиллерийскими ударами и массовыми расстрелами населения: в первые дни восстания были убиты около 53 тысяч жителей Варшавы. А до его конца эта цифра выросла почти до 200 тысяч.

Восстание, которое должно было продлиться максимум несколько дней, затянулось. На разрушенных улицах города поляки сражались с немцами и их приспешниками буквально за каждый дом. Однако поражение Армии Крайовы было лишь вопросом времени — подконтрольная ей территория сокращалась день ото дня. 2 сентября ей пришлось отдать врагу Старый город, и с психологической точки зрения, это поражение стало решающим.

Эвакуация солдат и по меньшей мере 4 тысяч жителей Варшавы была возможна лишь по подземному каналу Варецка, у которого мы стоим сейчас, 75 лет спустя. Имея высоту около двух метров, он играл роль одного из главных средств связи протянувшейся на целых 200 километров сети, которой пользовались повстанцы. По другим, более узким каналам можно было передвигаться, лишь согнувшись. С помощью «канальных крыс», как себя называли местные провожатые, людям удавалось добраться до центра города. «Это была единственная и последняя возможность, — говорит Павел Брудек. — Буквально через 15 минут немцы перебили тех, кто шел в последних рядах». Среди расстрелянных и депортированных было более 40 тысяч гражданских лиц и раненых.

Режиссер Анджей Вайда (Andrzej Wajda) в своем фильме «Канал», признанном в наше время классикой, очень наглядно показал сцены бегства в подземелье. «Я вижу людей в потоке нечистот, скопившихся здесь, наверное, из всех туалетов мира», — комментировал сошедший с ума композитор Михал (Michal) эту массовую панику. Пара влюбленных в конце фильма сумела выйти к Висле, где, однако, попала в лапы немцев. Эта сцена стала знаменитой потому, что на восточном берегу реки не оказалось никого, кто мог бы им помочь — это была скрытая критика в адрес Красной армии, которую не заметили польские цензоры в 1952 году.

Терпеливый Сталин

Именно эта сцена символизирует решающий фактор поражения Варшавского восстания: вместо того, чтобы выполнить свое обещание и поддержать его, Сталин практически безучастно наблюдал за тем, как противники коммунизма — поляки боролись против фашистов. В начале августа на то еще были вполне убедительные причины: после марш-броска к Висле силы Красной армии были истощены. Кроме того, Вермахт перешел в контрнаступление и временно даже отбросил ее назад. Но ближе к концу августа русские успели укрепить свои позиции, а с середины сентября взяли под контроль весь восточный берег Вислы.

Лишь выступавшая на стороне Красной армии, состоявшая из поляков, нашедших убежище в СССР, армия Берлинга предпринимала, начиная с 16 сентября, попытки создать плацдарм на западном берегу Вислы. Но, натолкнувшись на мощную оборону немцев, ей через неделю пришлось отступить, потеряв почти 5 тысяч бойцов. По мнению Нормана Дэвиса, спасти Варшавское восстание могло лишь мощное наступление Красной армии.

Но Сталин оказался не готов на это — по политическим и идеологическим причинам: он вновь назвал участников восстания «бандитами». Эту оценку уже в коммунистической Польше не забыли и десятилетия спустя. А в правительстве в изгнании и его номинальных преемниках из польского «Люблинского комитета», на основе которого после войны было создано новое правительство, советская власть видела неудобных конкурентов.

Когда эти силы были упразднены, новые власти смогли без проблем воплощать в жизнь собственные идеи: советскую аннексию восточных областей Польши, перенос ее границ на запад, захват политической власти и военную оккупацию страны. На Ялтинской конференции в феврале 1945 года с притязаниями Сталина на Польшу согласились и другие члены «Большой тройки» — американцы из безразличия, а британцы по причине собственной слабости.

К тому моменту прошло уже четыре месяца после подавления Варшавского восстания: 2 октября его лидеры капитулировали перед превосходившими их в силе немцами. 11 668 польских солдат сдались в плен, а полмиллиона жителей Варшавы были отправлены в Германию. Около 100 тысяч из них попали на принудительные работы в Третьем рейхе, а несколько десятков тысяч — в концлагеря. Гитлер приказал полностью уничтожить город, и в течение трех последующих месяцев тысячи солдат исполняли этот приказ. Лишь 12 января 1945 года началось советское наступление. Варшава пала в течение буквально нескольких дней — почти без сопротивления.

Потеря поколения

«Польша потеряла целое поколение и в придачу свою столицу», — написал историк Влодимеж Борожей (Wlodzimierz Borodziej). Крах восстания и поведение западных союзников на Ялтинской конференции, которое поляки сочли предательством, стали ля них тяжелой травмой, последствия которой они не преодолели до сих пор. Недоверие к большим соседям — Германии и России, а также приступы национализма, несмотря на членство в ЕС, по меньшей мере, отчасти, объясняются негативным опытом Польши в годы Второй мировой войны. Это вполне вписывается в поведенческую модель «жертвы истории», каковой считает себя Польша — от раздела страны в XVIII веке до Второй мировой войны.

Лауреат Нобелевской премии Чеслав Милош (Czeslaw Milosz) назвал Варшавское восстание «бунтом мухи против двух великанов», но в то же время и «легкомысленным и достойным осуждения начинанием». Милош был одним из первых критиков восстания — и одним из многих, кто указывал на его бесперспективность и на неспособность Армии Крайовы защитить, в первую очередь, мирных жителей страны от немцев. Павел Брудек также считает, что руководство было не готово к проблемам. В то же время он находит критику односторонней: «Они не говорят, как Варшаву можно было бы защитить от неизбежного разрушения в ходе битвы между Германией и СССР». А шансов уцелеть в таком случае у польской столицы не было.