СМИ

«Для меня большая честь быть сегодня здесь и встретиться со всеми вами. Я очень рад тому, что я снова приехал в Новую Зеландию, потому что я из Норвегии, и в Новой Зеландии я чувствую себя как дома — по разным причинам. <…>

Нас объединяют не только красивая природа и великие первопроходцы. Нас также объединяет то, что мы сталкиваемся и вынуждены решать одни и те же проблемы безопасности, — это факт, несмотря на то, что мы находимся так далеко друг от друга, альянс НАТО — на севере Атлантики, новая Зеландия — здесь, на юге. Мы находимся далеко друг от друга, однако мы сталкиваемся с одними и теми же вызовами.

Я постараюсь быть кратким, чтобы у нас осталось время на вопросы и ответы, но я хочу подчеркнуть, что, хотя вы не являетесь членом НАТО, что вы не входите в состав Североатлантического совета, вы сталкиваетесь с теми же проблемами безопасности, потому что все больше проблем безопасности, с которыми нам приходится иметь дело, становятся все менее региональными и все более глобальными.

Позвольте мне остановиться на трех основных вызовах, с которыми сталкиваются и Новая Зеландия, и союзники НАТО. Первый вызов — это усиление соперничества между крупными державами. И мы видим его последствия в самых разных точках мира, от Крыма — от незаконной аннексии Крыма — до Северной Кореи, от Сирии до Южно-Китайского моря. Мы наблюдаем существенное наращивание военного потенциала России, мы видим более агрессивную Россию, и всего несколько дней назад мы наблюдали пример того, как это усиление соперничества между крупными державами подрывает основанный на нормах миропорядок, уважение к международным соглашениям и обязательствам.

Это случилось, когда Россия… когда 2 августа Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности прекратил свое существование. Для тех, кто не очень хорошо понимает суть Договора о РСМД, скажу, что в течение нескольких десятилетий, с 1987 года, он был краеугольным камнем политики контроля над вооружениями. Он позволил не только сократить количество ядерного оружия, но и послужил основой для ликвидации всех ракет средней и меньшей дальности наземного базирования, как ядерных, так и неядерных. Это имело огромное значение для успеха политики контроля над вооружениями, особенно в Европе.

В пятницу, 2 августа, этот договор прекратил свое существование, потому что последние несколько лет Россия нарушала его условия. Русские развернули новые ракеты — ракеты SSC-8, которые представляют собой ракеты промежуточной дальности, способные долететь до европейских городов в течение всего нескольких минут. Они мобильные, их трудно обнаружить, и тот факт, что времени для предупреждения слишком мало, повышает риск применения ядерного оружия в условиях вооруженного конфликта.

Итак, усиление соперничества между крупными державами и более агрессивная Россия ставят под угрозу основанный на нормах миропорядок, очередным свидетельством чего стало прекращение действия договора о РСМД.

Но мы видели и другие примеры — к примеру, незаконная аннексия Крыма, которая стала первым эпизодом с момента окончания Второй мировой войны, когда одна страна силой забрала часть территорий другой страны. Мы также наблюдаем увеличение российского присутствия на Ближнем Востоке, в Сирии, а также попытки России вмешаться и подорвать доверие к демократическим институтам в нескольких странах НАТО и других государствах.

Мы также наблюдаем рост мощи Китая. Роль и влияние Китая — это еще один признак усиления соперничества между крупными державами. Экономический подъем Китая подпитывает рост глобальной экономики, и эта страна быстро становится технологическим лидером во многих областях. Это дает ему множество новых возможностей, как финансовых, так и политических, и, хотя по сравнению с Россией Китай представляет собой вызов иного рода, его подъем тоже оборачивается серьезными последствиями для основанного на нормах миропорядка и для нашей безопасности.

Мы наблюдаем это в Южно-Китайском море, в киберпространстве, мы видим это в готовности китайцев вкладывать средства в инфраструктуру в самых разных странах, включая Европу. Поэтому нам необходимо лучше разобраться в том, какие вызовы и возможности дает нам подъем Китая.

Итак, перед нами две разные глобальные державы, Китай и Россия, и от них исходят вызовы для всех нас — для членов НАТО, для Новой Зеландии и многих других стран. И мы видим, что основанный на нормах порядок, который Новая Зеландия решительно поддерживала в течение многих лет, теперь оказался под угрозой из-за усиления соперничества и нарушения правил, которые мы разрабатывали в течение многих десятилетий. Таков один из вызовов, с которым все мы сталкиваемся несмотря на то, что Новая Зеландия не является членом НАТО.

Второй вызов — это терроризм. Терроризм не знает границ. Терроризм является угрозой для всех стран. Сейчас мы не видим неизбежной надвигающейся угрозы военной… неядерной военной атаки против кого-либо из членов НАТО, однако мы сталкиваемся с постоянной угрозой терактов. Мы видели теракты во многих европейских странах, мы видели их в США, мы видели их в Новой Зеландии. Ни одна страна не защищена на 100% от угрозы терроризма и терактов. НАТО играет важную роль в борьбе с терроризмом. <…>

Последний общий вызов, о котором я хочу сказать, — это киберугроза. Эта угроза по-настоящему глобальна. Мы видим, что новые и развивающиеся технологии, такие как искусственный интеллект, квантовое вычисление и автономные системы вооружений в сочетании с кибертехнологиями, которые уже существуют, уже меняют природу конфликтов настолько же фундаментальным образом, насколько промышленная революция изменила природу конфликта перед началом Первой мировой войны. Поэтому НАТО, Новая Зеландия и все остальные страны должны четко понимать и реагировать с учетом фундаментальных изменений, которые мы сейчас наблюдаем, когда речь заходит о технологиях и их применении в условиях конфликтов между странами, а также учитывая вероятность использования кибертехнологий террористами и неправительственными организациями. <…>

Я обещал быть кратким, поэтому в конце своего выступления я скажу, что сегодня мы живем в более непредсказуемом мире, в котором угрозы безопасности становятся все более и более комплексными и взаимосвязанными, в котором становится все труднее говорить о региональных вызовах, поскольку они становятся все более глобальными и затрагивают нас так или иначе. В нынешнюю эпоху неопределенности и непредсказуемости нам необходимо создавать многосторонние институты, поддерживать тесное международное сотрудничество — как в случае с ООН, с Евросоюзом, с НАТО — а также сотрудничество в региональными партнерами, такими как Новая Зеландия. Таким образом, налаживание сотрудничества, создание институтов — это лучший способ справиться с неопределенностью и непредсказуемостью, с которыми мы сталкиваемся в сегодняшнем международном климате.

Благодарю вас за внимание, и теперь я готов ответить на ваши вопросы.

Модератор: Как НАТО реагирует на стратегии гибридной войны?

Столтенберг: Мы все отвечаем на стратегии гибридной войны внедрением масштабных изменений — самых масштабных изменений за целое поколение. Поскольку мы своими глазами видели — в первую очередь в Крыму, который находится в непосредственной близости от границ НАТО, — как Россия использовала «зеленых человечков», военных в форме, но без знаков различия, которые сыграли ключевую роль в незаконном присоединении Крыма к России, которые сделали возможным установление контроля над Крымом.

Мы наблюдали и другие способы ведения того, что мы называем гибридной войной, которая представляет собой смесь тайных и открытых операций, военных и невоенных средств агрессии, кибератак и вмешательства в политические процессы, а также других способов запугать или заставить другие страны вести себя так, как это нужно агрессору. Мы отвечаем на это, увеличивая и совершенствуя методы работы разведки, потому что сейчас крайне важно понимать, что именно происходит, потому что в условиях гибридной войны основная задача — попытаться скрыть, что именно вы делаете. Совершенствование методов работы разведки — это один из важных компонентов этого процесса. Повышение боеготовности наших войск — это еще одна составляющая того, что мы делаем, потому что в условиях неопределенности мы должны реагировать быстро и боеготовность наших сил имеет огромное значение.

Кроме того, на гибридные угрозы мы реагируем развертыванием сил в восточной части нашего альянса. У нас никогда прежде не было готовых к бою войск в восточной части альянса, а теперь они у нас есть. Это должно служить очень четким сигналом о том, что, если в отношении одного из государств Балтии или Польши Россия попытается предпринять какие-либо шаги, сходные с теми, которые она предприняла против не входящей в НАТО Украины, она столкнется с жесткой реакцией, потому что силы НАТО уже находятся в этих странах. Таким образом, мы работаем сразу во многих направлениях, потому что гибридная война предполагает одновременное наличие сразу множества угроз. <…>

Вопрос: Вы упомянули о внутренних и внешних проблемах, имеющих отношение к Ирану и России. Мой вопрос заключается в… Это скорее тема для обсуждения: можете ли вы прокомментировать действия Турции, а также то, какая именно угроза исходит от решения Турции купить оружие у России, несмотря на существовании натовской программы обеспечения совместимости и взаимозаменяемости?

Столтенберг: Решение Турции купить у России зенитные ракетные комплексы С-400 — это решение Турции, решение конкретной страны. Внутри альянса НАТО каждый его член может решать, какую именно военную технику ему приобретать.

Но я все же обеспокоен тем, какие последствия может повлечь за собой это решение Турции. Разумеется, для НАТО огромное значение имеет то, что мы называем оперативной совместимостью, особенно если речь идет о системах противовоздушной обороны — важно сделать так, чтобы различные системы ПВО могли действовать сообща, чтобы их можно было интегрировать в один радиолокационный комплекс, чтобы они были связаны друг с другом. Разумеется, российскую систему невозможно будет интегрировать в ту систему ПВО и ПРО, которая у нас развернута в Европе. У Турции есть и другие средства, такие как истребители и радиолокационные комплексы, которые уже интегрированы в систему ПРО и ПВО НАТО.

Между тем я рад тому, что Турция рассматривает и обсуждает с США возможность приобретения системы «Патриот», которая совместима с другими системами НАТО, потому что это американский комплекс. Кроме того, Турция ведет переговоры с Францией и Италией по поводу покупки SAMP/T, комплекса противовоздушной обороны французско-итальянского производства. Помимо этого, стоит помнить, что НАТО уже наращивает потенциал ПВО Турции, развертывая там одну батарею «Патриот» и одну батарею SAMP/T.

Поэтому, да, вы правы: это как раз тот случай, когда мы видим разногласия. Но вклад Турции в НАТО гораздо более значителен, и дело здесь не в комплексах С-400. Я не говорю, что это несущественный вопрос. Я говорю, что вклад Турции в дело НАТО гораздо значительнее, нежели те разногласия, которые возникли в связи с ее решением купить С-400. <…>

Вопрос: Я являюсь директором Института международных отношений. Вы упомянули о расширении границ НАТО. В момент распада Советского Союза Горбачева заверили, что НАТО не станет принимать в свои ряды новых членов, насколько я понимаю. Как вы знаете, Россия очень трепетно относится к своим границам и национальной безопасности — кроме того, есть еще и Китай. Вы ведете с Москвой дипломатические дискуссии касательно расширения границ НАТО, или же вы просто ставите Москву перед фактом — просто сообщаете ей о своем решении принять в свои ряды новых членов? <…>

Йенс Столтенберг: Спасибо. Сначала я отвечу на вопрос о расширении НАТО. Во-первых, НАТО никогда не давало Горбачеву или какому-либо другому советскому лидеру гарантий того, что альянс не будет принимать в свои ряды новых членов. Во-вторых, даже сама идея того, что крупные члены альянса вдруг стали бы давать такие гарантии, в некотором смысле является нарушением основополагающих принципов. Таким образом, никто таких гарантий не давал.

Далее, если бы такие гарантии были даны, это стало бы серьезной ошибкой. Потому в этом случае мы фактически показали бы, что Россия имеет право решать, какие из ее соседей могут вступать в НАТО, а какие — нет. Я не утверждаю этого, но многие говорят, что Россия восприняла решение Латвии стать членом НАТО как чрезвычайно провокационный шаг. Я имею в виду, что Россия считала, что Латвия не может делать то, что она хочет, просто потому что она — соседка России. Это устаревший образ мыслей, согласно которому крупные державы имеют право решать, что делать их менее сильным соседям. Речь идет о сферах влияния, и сейчас множество людей практически во всех странах придерживаются именно такого подхода. В определенном смысле это действительно было провокацией. Однако существуют фундаментальные принципы того, как странам можно сосуществовать мирным образом.

У всех стран есть право выбирать свой собственный путь развития, в том числе то, в каких организациях безопасности они хотят участвовать. Это не мои слова — это право было закреплено в Хельсинкском заключительном акте, который Россия подписала. Поэтому, когда у нас есть такие добрые друзья и союзники, как Швеция — не союзники, а именно друзья и партнеры, такие как Швеция, — и когда они принимают решение не вступать в НАТО, я уважаю это. Но у нас также есть друзья и потенциальные союзники, такие как Северная Македония, которая хочет стать членом нашего альянса. И я это принимаю. Швеция сама может решать, хочет она вступать в альянс или нет, Северная Македония сама может решать, также как и Черногория. Россия не имеет права решать, что делать Северной Македонии или Швеции. Или Латвии. Если вы хотя бы на мгновение признаете за Россией такое право, вы вернетесь в тот мир, где крупные державы определяют судьбу более мелких стран. А нам такой мир не нужен.

Я сам из страны, которая граничит с Россией. И, когда мы вступили в НАТО в 1949 году, России это не понравилось. Но, если бы тогда Клемент Эттли, который был премьер-министром Соединенного Королевства, и Трумэн, тогдашний президент США, сказали бы «О, Норвегия, такой шаг спровоцирует Россию», и Норвегия не вступила бы в НАТО, это стало бы нарушением суверенитета Норвегии. Поэтому сама идея о том, что какие-то люди в темной комнате должны решать, что Латвия может или не может делать, уже является провокацией — что решение о вступлении в НАТО должна принимать не Латвия посредством демократических процессов, не Польша, не Венгрия или Черногория. Это неправильно».

(Публикуется с сокращениями).