СМИ

26 августа в украинской прессе появилось сообщение об очередной небоевой потере в рядах ВСУ. В пункте постоянной дислокации 35-й отдельной бригады морской пехоты села Дачное Одесской области находящийся в наряде на КПП морпех выстрелил из автомата в голову своему сослуживцу. Военнослужащий погиб на месте. Военная прокуратура открыла уголовное производство по статье «умышленное убийство». Подобные инциденты – далеко не редкость в украинской армии. Регулярно отмечаются и случаи самоубийств среди бывших «атошников», отмечается их немотивированная агрессия по отношению к своим близким или случайным людям. А всему виной посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) в украинском варианте, «донбасский синдром». Термин «посттравматическое стрессовое расстройство» впервые появился в США в связи с войной во Вьетнаме в 1980 году в DSM-III (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам). Из 2,8 млн ветеранов этой войны в течение жизни половина подверглась арестам за различные насильственные преступления. В 2000 году ПТСР был включён в Международную классификацию болезней (МКБ) как «реакция на тяжелый стресс и нарушения адаптации». Для ПТСР характерны три основных синдрома: повторные переживания травмирующих воспоминаний, попытки избежать любых разговоров, ситуаций и людей, связанных с травмирующим событием, а также повышенная возбудимость, настороженность и агрессивность. В большинстве случаев наблюдается депрессия, раздражительность, немотивированные вспышки гнева, бессонница и кошмарные сновидения. Ещё в 2017 году главный психиатр Минобороны Украины, начальник клиники психиатрии главного военного клинического госпиталя полковник Олег Друзь заявил: «Как свидетельствует международный опыт, участники боевых действий после возвращения к мирной жизни могут стать угрозой как для собственных семей, так и для всего общества. По статистике, 98% из них нуждаются в квалифицированной поддержке и помощи в результате действия боевых стресс-факторов. Расстройства характеризуются высоким уровнем конфликтности, повышенной агрессией, низкой работоспособностью, обострением и развитием хронических заболеваний, алкоголизмом, асоциальным поведением, повышением уровня суицида, сокращением продолжительности жизни». Эти слова вызвали истерику в среде «патриотов», а министр обороны Полторак тут же отправил главного психиатра в отставку и назначил служебное расследование. Однако, шила в мешке не утаишь, и о волне самоубийств заговорили многие. В 2018 году глава комитета Верховной рады по делам ветеранов и участников боевых действий Александр Третьяков сообщил на международной конференции «VETS: мировые практики интеграции ветеранов к мирной жизни», что «на Украине уже более тысячи людей, которые воевали недавно в АТО и закончили жизнь суицидом». Главный военный прокурор Анатолий Матиос в 2018 году заявил: «Проанализировав состояние небоевых безвозвратных потерь за весь период боевых действий, то есть с 2014 по 2018 год, мы столкнулись с ужасающей статистикой. Почти 900 украинских военных погибли в результате самоубийств, а также умышленных убийств. Это ужасные потери, это почти два полноценных батальона ВСУ». В мае 2019 он фактически повторил то же самое, только о суицидах: «Статистика ужасная. За период АТО только от самоубийств погибло более 800 военных. Это фактически за пять лет войны». Если обобщить все эти заявления, то выходит, что украинские власти достаточно дружно говорят о том, что за военную пятилетку добровольно ушли из жизни около 1000 украинских военных. Начальник Главного управления морально-психологического обеспечения Вооруженных сил Украины Олег Грунтковский утверждает, что 66% суицидов происходит не на линии фронта, а в пунктах постоянной дислокации или в тылу. Многие кончают жизнь самоубийством уже на «гражданке». Психолог Игорь Корницкий говорит: «Ветеран не видит другого выхода. Психика его не видит другого выхода. Он понимает, что назад он по каким-то причинам вернуться не может и здесь он найти себя тоже не может». Подала голос и бывшая уже глава министерства здравоохранения Уляна Супрун, написавшая на своей странице в Facebook целую статью о посттравматическом синдроме и сделавшая вывод, что «человека, у которого диагностировали ПТСР, следует заверить, что он – не сумасшедший и это пройдёт». Странно, что американская гражданка не в курсе того, «прошёл» ли ПТСР у участников войны во Вьетнаме! Согласно статистике ВОЗ, уровень суицидов на Украине – один из самых высоких в Европе – 22 человека на 100 тысяч и эта цифра постоянно увеличивается. В зоне боевых действий с 2014 года побывало около 350 тысяч человек, и большинство из них имеют проблемы с психикой. Вот лишь несколько характерных случаев. 14 февраля 2018 года двое молодых военнослужащих 36-й отдельной бригады морской пехоты, расположенной в тылу в бывшем пансионате села Бердянское Донецкой области расстреляли из автоматов четверых контрактников, а затем пытались скрыть следы преступления, устроив пожар, чтобы имитировать нападение ополченцев. В феврале 2018-го покончили жизнь самоубийством 11 украинских военнослужащих. Ещё шесть были предотвращены. Типичный случай произошёл в Николаеве в ноябре 2018 года. Бывший «атошник» поужинал вместе с братом, выпили по «сто грамм», а затем он на глазах у брата выпрыгнул с балкона шестого этажа с криком: «Да пошло оно все к .» «Кричащий случай: выпил и почему-то ему стукнуло в голову в палатке, где спали 13 человек, кинуть гранату в буржуйку. 13 человек – одни убиты, другие бесповоротно искалечены», – один из примеров ПТСР, о котором поведал Матиос. Очень часто лица, страдающие «донбасским синдромом», пытаются расслабиться с помощью спиртного или наркотиков. Это приводит к ещё большей депрессии. Около 70% всех самоубийств происходят именно в состоянии опьянения. Развитию ПТСР в зоне военных действий в Донбассе способствует и негативное отношение местного населения к украинским воякам. Большинство населения их ненавидит. В украинском обществе растут антивоенные настроения, люди требуют прекратить вооружённый конфликт на востоке, связывают с войной плачевное состояние страны. Но найти своё место в мирной жизни ветеранам АТО-ООС сложно, поскольку государство Украина созидательных проектов не имеет, занять бывших военнослужащих нечем, им остаётся либо возвращаться на донбасский фронт, либо уезжать батрачить на польских панов, либо уходить из жизни. Кроме того, контракт с ВСУ сегодня – один из немногих способов получать хорошую зарплату и содержать семью, что не способствует устойчивости психики тех, кто за деньги идёт убивать соотечественников. Есть ли выход? В странах, принимавших участие в военных действиях, накоплен значительный опыт реабилитации страдающих ПТСР. На Украине такого опыта фактически нет. С 2016 года в ряде украинских медицинских вузов началась подготовка психологов-реабилитологов. Первый их выпуск намечен на 2021 год. И если в столице или крупных городах бывший «атошник» с психическими проблемами ещё может рассчитывать на какую-то помощь, то в райцентрах и сёлах демобилизованные предоставлены сами себе. За 2015-2017 годы только около 13000 военнослужащих прошли психологическую реабилитацию. По сравнению с общим количеством «атошников», страдающих ПТСР, это капля в море. В госпиталях человека с острым расстройством психики держат недолго, снимают приступ и отправляют домой, где все проблемы больного ложатся на плечи родственников и жён. Заведующая консультативной поликлиникой Центра медико-психологической реабилитации участников АТО Ксения Возницина рассказывает: «Жёнам это даётся нелегко, потому что с войны возвращается очень сложный человек, и им часто трудно выдержать его у себя в доме. Мы всегда стараемся поработать ещё и с женой психологически, потому что много людей не понимают, что это за состояние? Как жить с этим человеком, который вернулся совсем другим? Супруги часто ссорятся, жёны не понимают, почему их мужья такие. А это просто проявление болезни, посттравматического состояния». Но кому от этого легче? Разрушая психику человека, война разрушает и его семью. Волонтёрские же организации, горячо поддерживающие «войну с Россией», помогают «атошникам» в основном разговорами «за жизнь» или разными бесполезными по большей части тренингами в рамках грантовых программ западных доноров. Можно по-разному относиться к украинским военным, страдающим ПТСР. С одной стороны, никто не звал их в Донбасс воевать. А с другой – постоянное промывание мозгов, государственная пропаганда и язык ненависти, расчеловечевание населения Донбасса и создание образа врага украинскими журналистами, обслуживающими киевский режим, привели к тому, что оболваненные хлопцы сами стали жертвами войны. И число этих жертв будет расти – ведь война продолжается. Андрей НАЗАРЕНКО