СМИ

Победное шествие по Украине нового закона о языке ознаменовалось серией флешмобов и переможных шоу, а также раздачей школьным учителям памяток о штрафах, которым будут подвергнуты нарушители вступившего в силу закона. Того самого, скандального и провокационного, который не смогли обойти своим критическим вниманием даже обычно слепоглухонемые западные кураторы незалежности. Принятый Верховной радой на излете правления президента Порошенко и им подписанный закон был оспорен группой депутатов — разумеется, чисто ритуально, ибо спикер Рады, основатель социал-националистической партии Украины Андрей Парубий и парламентское большинство не оставили на пересмотр никаких надежд. Да и суд решил в пользу нового уложения. Но вернемся в школы, где подготовка к новому учебному году началась с жесткого языкового инструктажа. Это логично — хочешь победить противника, воспитай его детей. Образование становится украинским практически полностью, максимум, что позволено — учиться на родном в начальной школе, но и это вскоре отменят. Особое внимание будет уделяться тому, чтобы не только в классных комнатах, но и во всех школьных помещениях звучала мова. Здесь открываются интересные перспективы для стукачества. Закон суров. Он требует употребления исключительно украинского языка практически везде и всегда. Образование, культура, медиа, здравоохранение, общение государства с маленьким украинцем, любой публичный, официальный, бюрократический контекст — всюду будет звучать соловьиная мова, вторая по благозвучности в мире, как гласит известный патриотический миф. Исключение делается только для частного общения и отправления религиозного культа. Однако и с частным общением ситуация выглядит довольно мутно. Если двое идут по улице и разговаривают, боже упаси, по-русски или то же самое делают в кафе, трамвае или коридоре какого бы то ни было заведения, коммуникация наверняка будет расцениваться как публичная со всеми вытекающими. Разумеется, это по сути не касается всяких иных наречий, а языки ЕС будут встречены с восторженным пониманием. За нарушение намерены карать гривной. С учетом более чем скромных доходов подавляющего большинства украинцев штрафы выглядят вполне убедительно. Интересно, что особо тяжким преступлением считается издевательство над украинским языком. Эта ситуация выглядит прямо-таки саркастически пикантной — так изуродовать классическую мову в ее нормативном киевско-полтавском диалекте, как это удалось безраздельно доминирующим в гражданском обществе галичанам, не смог бы никакой злоумышленник. Но и этого мало — недавно были утверждены новые нормы правописания с заменой, например, дифтонга "ау" на "ав" и звука "ф" на "т". Пара примеров: пауза станет называться павзой, а эфир — этером. Развивая успех, замминистра образования Максим Стриха выступил с заявлением, что и текст конституции следует переписать в соответствии с последними орфографическими новациями. …Известно, что историю пишет победитель, языка это касается в той же мере. Западные украинцы смогли навязать обществу свои ценности, своих героев, тотально свой дискурс, годами требуя безраздельного господства украинского языка во всех сферах жизни и отвоевывая гуманитарное пространство то позиционными маневрами, то стремительными атаками. Под убаюкивающие мантры о 25-м месте темы языка (русского, конечно) в рейтинге значимых для украинцев ценностей тему продвигали с яростным тупым упорством. И следует констатировать, что они таки одержали искомую перемогу. Следующим шагом стала трансформация украинского языка в соответствии с галичанской гварой (западноукраинским диалектом) — невероятно затейливым суржиком из ошметков классической мовы, польских и немецких заимствований и сугубо местных словечек, смысл которых невнятен большинству украинцев, включая тех, кто свободно владеет литературной нормой. Сегодня именно гвара в большой степени вытеснила ту самую соловьиную мову, и это понятно — в реализации императива "подальше от России" язык используется как таран, и чем более он не похож на русский, тем ближе заветная цель. Интересно, что 10-я статья украинской конституции, гарантирующая равноправие всех граждан и свободное развитие всех языков (русский отмечен особо), не отменена, хотя приличия того требуют. Крайний цинизм законодателей заключается в демонстративном пренебрежении прямой нормой основного закона в угоду императивному нацистскому дискурсу. При этом даже попытка предложить обществу обсудить вопрос о возможном государственном многоязычии или простом повышении статуса русского языка как родного для миллионов граждан Украины будет рассматриваться как измена родине и посягательство на государственный строй. В продвижении идеи об исключительности притесненного украинского, который нуждается в постоянной от кого-то защите, используется все что угодно, включая вульгарное вранье. Например, бесконечно муссируется тема насильственной русификации в советское время, когда, как говорит один из легиона украинских политологов, "украинский язык вытеснялся из всех сфер жизни", поэтому теперь нужно взять реванш. На самом деле имела место как раз насильственная последовательная украинизация. Каждая семья должна была выписывать газеты на мове, причем иногда получали по два-три экземпляра одного и того же издания — каждого члена семьи принудительно подписывали по месту работы или учебы. Художественная литература едва ли не вся издавалась на украинском. Передачи на мове занимали весомую долю телеэфира. Фестивали национальной культуры, олимпиады по языку, гопаки и народные песни, солидная программа по литературе в школе… Теперь промоутеры украинского намерены развивать и защищать его путем абсолютного выкорчевывания русского — именно на достижение этой цели и заточен новый закон, от которого, конечно, пострадали и другие национальные меньшинства, но ущерб несравним. В этой ситуации два момента требуют особого внимания — отношение свежего президента Украины, Владимира Зеленского, а также гражданского общества к новому закону. Владимир Александрович сумел радикально запутать избирателей серией взаимоисключающих оценок. Будучи кандидатом в президенты, он довольно остро критиковал закон и обещал его пересмотреть. Став президентом, Зеленский поменял риторику, сосредоточившись на теме защиты мовы как единственного государственного языка и делая крайне приятные радикальным националистам авансы. Тем временем члены его команды выступили с рядом взаимоисключающих заявлений, рассуждая с похвальным плюрализмом и позволяя себе даже такие смелые заявления, что жителям Донбасса можно было бы разрешить говорить на русском языке после их возвращения в лоно Цеевропы. Параллельно с этим соратники и советники яростно дезавуировали импровизации друг друга, наводя морок на жаждущих хотя бы каких-то послаблений русскоязычных граждан. Интересно, что почти вся команда президента — русскоязычна. Так же обстоит дело и со значительной частью представителей парламента и гражданского общества. Выучив мову по мотивам патриотического прозрения или обретения депутатского статуса, эти граждане как бы мстят остальным, неофитствуя с особенной, истерической яростью. Так, депутат Княжицкий, с крайним косноязычием годами натужно осваивавший мову, теперь любую попытку выразить даже минимальное сомнение в целесообразности нового закона прямо называет пророссийской риторикой и исполнением повелений Кремля по выхолащиванию всемирно-исторического значения нового уложения. Радикальная часть граждан с нетерпением ждет подзаконных актов, позволяющих создать структуры контроля и репрессий, хотя и без оных волонтеры давным-давно начали явочным порядком кошмарить русскоязычных, бросая, например, монеты в лицо кассирам, осмелившимся ответить украинским шляхтичам по-русски. А что же, собственно, русскоязычные? Расстроены, встревожены, обижены. Утешаются тем, что ввод санкций за нарушение языка намечен не сразу, а через три года, а там, может, или ишак сдохнет, или бог на машине прилетит и разрулит. P. S. В Одессе, по отчетам городского совета, родители 83% первоклассников еще в прошлом учебном году, задолго до принятия нового закона, выбрали для своих детей классы с украинским языком обучения. Чиновники клянутся, что совершенно добровольно. Нюра Н. Берг