СМИ

В преддверии своего визита в Россию на переговоры с Владимиром Путиным президент Боливии Эво Моралес заявил об огромной заинтересованности в поставках российских вооружений. Прежде армия страны была клиентом Вашингтона, но теперь желает переориентироваться на Москву – и чем скорее, тем лучше. Но откуда такая спешка? С кем богатая газом Боливия вдруг собралась воевать? «Да, особенно по заявлению от Военно-воздушных сил, есть большой интерес к приобретению российской военной техники… Есть совместная комиссия, которая работает, и мы надеемся, что эта передача технологий принесет хорошие результаты», – сказал Моралес, отвечая на вопрос о том, заинтересована ли его страна в приобретении российских вооружений. Впрочем, мы и так знали, что заинтересована. Причем уже давно. Через три с половиной года после сенсационного избрания президентом Боливии ультралевого антиимпериалиста Моралеса между Москвой и Ла-Пасом было подписано межправительственное соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Еще через полгода Владимир Путин (тогда – премьер-министр) на переговорах с боливийским лидером в венесуэльском Каракасе согласился предоставить стране кредит в 100 млн долларов для закупки у РФ техники и оборудования. Еще через пять лет Боливию впервые посетила высокопоставленная российская военная делегация, дабы обсудить возможное участие Москвы в перевооружение местной армии. Однако о заключении конкретных контрактов на поставку российского оружия до сих пор не сообщалось. Вроде бы Ла-Пасу были очень нужны наши вертолеты, но в итоге вертолеты закупили у Китая. Возможно, выйти на конкретные позиции и цифры стороны смогут после государственного визита Моралеса в Москву, назначенного на 11 июля. Навстречу оному боливийский президент оптимистично заявил, что Россия является гарантом невмешательства США в дела любой страны мира. Собственно, из-за сложных отношений с США Моралес и заинтересовался покупкой российской техники. У Боливии богатая история военных неудач. На момент своего создания эта страна занимала значительно большую площадь, чем занимает сейчас. Отторжение ряда ее территорий – следствие проигранных войн, из которых нужно выделить три: Чакскую войну с Парагваем 1932–1935 годов, войну за Акри с Бразилией 1899–1903 годов и – особенно – так называемую Войну за гуано и селитру с Чили в 1879–1883 годах. Несмотря на военный союз Боливии с Перу и поддержку со стороны США, опекаемые Британией чилийцы нанесли боливийцам чувствительное поражение, аннексировав их западные провинции и лишив тем самым выхода к морю. Это до сих пор является наиболее острым вопросом двусторонних отношений: долгие годы Ла-Пас надеялся, что Сантьяго предоставит ему небольшой участок побережья для строительство порта, но эти надежды окончательно рухнули еще до избрания Моралеса, что вылилось в многотысячные античилийские манифестации. Кстати, несмотря на отсутствие выхода к морю у Боливии есть военно-морские силы, базирующиеся на озере Титикака. Кроме того, небольшой участок для все того же порта согласилась сдать в долгосрочную аренду по-прежнему дружественная Перу, но с точки зрения попранной боливийской гордости «песок неважная замена овсу». Отношения Боливии с Бразилией определяются в первую очередь тем, что Бразилия – главный торговый партнер Боливии. При этом они сильно зависят и от личностей руководителей двух государств. При Моралесе, например, отношения резко испортились из-за угрозы национализации бразильских активов. И только в случае с Парагваем все разногласия, кажется, оставлены в прошлом: договор об окончательном урегулировании государственной границы был подписан как раз при Моралесе. Как бы там ни было, воевать Боливия не собирается – ни с Чили, ни с Бразилией, ни тем более с США, которые на протяжении долгих лет являлись главным (в некоторые периоды – единственным) поставщиком, обеспечивающим нужды боливийской армии. Эта ситуация резко изменилась с приходом Моралеса к власти. Для Латинской Америки Соединенные Штаты – символ колониализма, а лично Моралес в качестве своего учителя почитает Фиделя Кастро. Став президентом, он национализировал природные ресурсы страны, аннулировал контракты ряда западных компаний на их добычу, а в 2008-м и вовсе выслал из страны посла США. Разумеется, американцам это не могло понравиться, но еще большим ударом по отношениям прежних союзников стала позиция боливийского лидеру по вопросу выращивания коки – традиционного рода занятий индейского народа аймара, к которому принадлежит сам Моралес. Именно из коки изготавливают кокаин, а Боливия, как считается, является вторым по значимости поставщиком этого наркотика на мировой рынок (после Колумбии). Со своей стороны США не просто опекают мировую борьбу с наркоторговлей – именно они ее в свое время и придумали, продавив через ООН (именно тогда, во времена Хрущева, в СССР были запрещены наркотики – при Сталине подобных законов не было). А в зоне их особого внимания находится кокаин – со странами, где выращивается кока, американские правоохранительные органы стараются взаимодействовать максимально плотно. Позицию Моралеса он сам сформулировал так: «коке да, кокаину нет». После чего приостановил в стране деятельность управления США по борьбе с наркотиками, указав его сотрудникам на выход. По его мнению, основная забота американцев на боливийской территории – это не война с наркотрафиком, а «продолжение колониальной политики», причем служащие конкретного управления – агенты ЦРУ, цель деятельности которых прибрать к рукам природные богатства страны. Боливия действительно богата ресурсами. То есть страна это весьма и весьма бедная – одна из наиболее бедных в западном полушарии, но ее запасы природного газа – вторые на континенте (после венесуэльских). Реализовать этот потенциал мешает все то же отсутствие выхода к морю. Самое интересное, что американцы смирились и в конечном счете вышли на с Ла-Пасом на соглашение в области борьбы с наркотрафиком. Примерно такое же было заключено и с недружественной Бразилией, ну а что делать: для Боливии наркоторговля – это хорошо осознанная проблема. Индейцы индейцами, но террор со стороны наркокартелей, контролирующих труднодоступные территории и создавших на них своеобразные «государства в государстве», никто не отменял. Российские вооружения нужны Ла-Пасу именно для этого – для противостояния с наркокартелями. Отсюда и особая заинтересованность военно-воздушных сил, упомянутая Моралесом. Для разведки и патрулей ВВС Боливии прежде использовали устаревшие американские учебные самолеты T-33 Shooting Star, теперь они списаны, а им на смену должно прийти что-то другое, не исключено, что российское. Впрочем, потенциал возможных российско-боливийских военных контрактов одним лишь обеспечением борьбы с кокаином не ограничивается. У республики есть программа по перевооружению армии к 2025 году, когда она будет отмечать двухсотлетие со дня освобождения от господства испанцев. Часть генералитета выступает за то, чтобы закупать оружие там, где всегда закупали прежде, – в США, но Моралес противится этому по идеологическим причинам. При этом необходимо понимать, что даже в случае подписания контрактов реальных денег мы не увидим еще долго – их у Боливии просто нет. Зато есть природный газ. И хотя серьезное расширение сотрудничества между Ла-Пасом и Газпромом в последние годы (а речь идет о миллиардных инвестициях) формально никак не связано с оружием, связь между ними все-таки имеется. В современном мире международная торговля как газом, так и вооружениями – это вопросы не экономики, а политики, которые решаются на соответствующими уровне. То, что Боливия хочет быть нам другом, – определяющий момент, а систему взаимозачетов уж как-нибудь согласуем. Станислав Борзяков, ВЗГЛЯД