СМИ

4 мая 2019 г. с 9:06 до 9:27 утра по корейскому времени КНДР провела боевые стрельбы «реактивных снарядов малой дальности неустановленного типа». Как сообщили в объединённом комитете начальников штабов вооружённых сил РК, запуски произведены в северо-восточном направлении из района города Вонсан. Снаряды преодолели расстояние от 70 до 200 км и упали в море. Ни один из снарядов не нарушил межгосударственные границы.

По мнению аналитиков, снаряды запускались с помощью трёхсотмиллиметровой реактивной системы залпового огня в рамках артиллерийских учений или испытаний новых видов вооружений. Точнее, сначала говорили о пуске ракеты, потом, что это было РСЗО, но к понедельнику выяснилось, что прошли комплексные учения со стрельбой из нескольких видов оружия.

Как впоследствии заявило ЦТАК, «высший руководитель нашей партии, государства и вооруженных сил товарищ Ким Чен Ын 4 мая руководил учениями оборонительных частей на переднем и восточном участках фронта по нанесению огневого удара, проведенными на Корейском Восточном море».

Учения были проведены «с целью оценить и проверить способность к обращению с дальнобойными реактивными орудиями крупных калибров и тактическими управляемыми оружиями, точность выполнения огневых задач и боеспособность вооруженного оснащения оборонительных частей на переднем и восточном участках фронта». Ким Чен Ын напрямую руководил учениями.

Фотографии, опубликованные ЦТАК, указывают на то, что были испытаны 240-мм и 300-мм ракетные установки залпового огня KN-09, которые впервые были показаны миру на параде в Пхеньяне в 2015 году, и ракеты малой дальности класса «земля-земля» — северокорейская версия южнокорейской ракеты Хёнму – 2 или российского «Искандера». По данным южнокорейских военных, хотя ракеты пролетели от 70 до 240 км, однако дальность таких твёрдотопливных ракет достигает 500 км.
Этого достаточно, чтобы охватить весь Корейский полуостров и нейтрализовать системы противоракетной обороны США THAAD. Пуски таких ракет практически невозможно предотвратить, поскольку они запускаются с мобильных установок. Данные виды оружия демонстрировались во время военного парада в феврале 2018 года, но их испытания ранее не проводились.

Сразу же отметим – так как ракета была малой дальности, о нарушении Пхеньяном моратория речи не идет. Он касался ракет большей дальности, хотя, похоже, у многих СМИ слово «ракета» ассоциируется только с МБР, что доставило автору ряд «приятных» минут в общении с журналистами, полагавшими, что после этого пуска диалог разорван и полуостров снова на грани войны.

Это не единственные учения, проведенные за время моратория на запуски МБР и ядерные испытания, который Север неофициально держит после того как в ноябре 2017 года была запущена межконтинентальная баллистическая ракета «Хвасон-15».

В ноябре 2018 г. Ким присутствовал на испытаниях «нового передового стратегического оружия», которые были проведены на полигоне Академии оборонных наук. Никаких подробностей о том, какое именно оружие было испытано, не было, но сообщалось, что его разработка началась при предыдущем лидере КНДР Ким Чен Ире.

В начале апреля 2019 г. эксперты Центра стратегических и международных исследований Виктор Ча и Джозеф Бермудес предположили, что на Севере может идти подготовка к военному параду, приуроченному либо ко дню рождения основателя КНДР Ким Ир Сена, который отмечается 15 апреля, либо к годовщине основания Корейской народной армии 25 апреля.
Ссылаясь на коммерческие спутниковые снимки, эксперты сообщили, что на полигоне «Мирим» в восточной части Пхеньяна сосредоточены 217 военных транспортных средств. На соседнем аэродроме размещены 10 сверхлёгких самолётов, а на ипподроме тренируются наездники. То же самое происходило на полигоне и при подготовке к параду в 2015 году. Однако, южнокорейские военные заявили, что у них нет информации о подготовке к военному параду в КНДР, и ни в одну из намеченных дат парад не случился.

Однако 17 апреля 2019 г в КНДР в присутствии Ким Чен Ына испытали очередное «тактическое управляемое оружие нового типа», причем в ходе испытаний были проверены его проектированные показатели, которые были «высоко оценены за особенный метод наведения полета и мощную боеголовку». Ким Чен Ын назвал завершение разработки оружия «очень весомым» событием для усиления армии.

По мнению экспертов РК, новым оружием была управляемая или крылатая ракета малой дальности, предназначенная для «наземного боя». И.о. министра обороны США Патрик Шанахан тоже заявил, что испытания не имеют отношения к баллистическим ракетам. Позднее ТТХ были конкретизированы — речь идёт об аналоге израильской противотанковой управляемой ракеты «Спайк» местного производства, предназначенной для уничтожения бронетехники противника на дистанции до 20 километров.

Чуть ранее, 16 апреля Председатель Госсовета КНДР провёл внеплановую проверку войск противовоздушной обороны страны. Как сообщило агентство ЦТАК, он провёл внеплановую проверку боеготовности подразделения 1017 ВВС и ПВО Корейской народной армии. Ким приказал, чтобы «дежурные истребители взлетели и выполнили сложные воздушные боевые операции» на истребителях МиГ-29 советского производства.

Тут стоит напомнить, что примерно в то же время происходило с другой стороны 38-й параллели. С 15 по 20 апреля на американской военной базе Camp Humphreys проводились учения с привлечением комплексов ПРО THAAD, развёрнутых в целях усиления защиты от северокорейских ракет, а 22 апреля 2019 г. Южная Корея и Соединенные Штаты начали двухнедельные совместные учения ВВС с участием десятков военных самолетов с двух сторон.

Возможно, именно потому реакция на стрельбы была довольно спокойной. Дональд Трамп примерно через 14 часов после стрельб отписал в своём Twitter, что Ким Чен Ын не собирается нарушать своих обещаний. Глава Белого дома отметил, что Ким не может не осознавать «огромный экономический потенциал своей страны и не станет делать ничего, чтобы помешать или положить конец этому».

Госсекретарь США Майкл Помпео в интервью Fox News тоже отметил, что Вашингтон по-прежнему намерен вести с Пхеньяном переговоры. Помпео подчеркнул, что запущенные ракеты были малой дальности, и отметил, что США знали, что «это будет длинный путь», поэтому необходимо продолжать работу по достижению мирного урегулирования ядерной проблемы».
Госсекретарь США не стал оценивать проведённые Пхеньяном ракетные пуски как нарушение добровольного моратория на испытания ракет, действующего с ноября 2017 года, поскольку мораторий касается межконтинентальных баллистических ракет, которые угрожают США. СМИ РК отметили, что в США после ракетных пусков даже не созывалось заседание совета национальной безопасности.

На Юге реакция была немного иной. Непосредственно после запуска Севером реактивных снарядов малой дальности в Центре контроля за кризисными ситуациями при управлении национальной безопасности администрации президента было проведено экстренное заседание с участием начальника управления национальной безопасности Чон Ый Ёна, министра обороны Чон Гён Ду, директора Национальной службы разведки Со Хуна и глав других силовых ведомств.

Администрация президента РК заявила, что стрельбы противоречат межкорейским соглашениям в военной сфере, подписанным год назад. Пхеньян призвали прекратить акты эскалации военной напряженности. Впрочем, если формально подходить к тексту того же соглашения, то недавно закончившиеся совместные маневры ВВС США и РК тоже являются нарушением соглашения. Да, размах учений существенно сократился, но ведь их все равно проводят.

СМИ РК не преминули заметить, что ракетные пуски последовали за российско-северокорейским саммитом, на котором Пхеньян смог заручиться поддержкой Москвы.

Как можно подвести итог данного события? Запуск ракеты ожидаемо стал сенсацией, потому что любая новость про Северную Корею, в которой фигурируют ракеты, немедленно вызывает излишний ажиотаж. Тем более, что в массовом сознании любая ракета является межконтинентальной.

С другой стороны, на Юге всполошились не зря, потому что появление у Северной Корее ново типа ракет и новой РСЗО существенно путает карты южнокорейским стратегам. Их так называемая «трехосная (или тройственная) стратегия» строится на системе ПРО; системе действий, направленных на упреждающий удар по противнику, и мероприятиям «по обезглавливанию северокорейского руководства». Хотя провокационно звучащие названия этих компонентов были изменены на более политкорректные, суть проектов осталась без изменений.

Однако успешное испытание означает, что на вооружении КНДР стоит целый ряд ракет. Твердопливные оперативно-тактические «Хвасон-11 с дальностью до 190-220 км. Твердотопливные оперативно-тактические, показанные впервые на параде в 2018 г и участвовавшие в учениях вчера c дальностью до 500 км. Твердотопливные средней дальности «Пуккыксон-2 — с дальностью примерно.1000-1300 км. При этом твердое топливо сокращает время на приведение их в боевое положение.

Что же до того, зачем Ким устроил испытания именно сейчас, есть три варианта ответа. Во-первых, график испытаний довольно часто диктуют технологи, а не политики. Во-вторых, в преддверии нового витка диалога с США Ким привлекает внимание и повышает ставки.
Заметим, что этот момент был услышан, — и президент Трамп, и госсекретарь Помпео стали не обвинять Кима в нарушении духа соглашения. Возможно, потому, что северокорейские стрельбы прошли на фоне совместных американо-южнокорейских учений.

Третья версия более маргинальна, опирается на реплики Ким Чен Ына и Чхве Сон Хи о том, что в руководстве КНДР есть определенные сомнения относительно того, верен ли курс на диалог с традиционным идеологическим врагом. Таким сомневающимся показывается, что диалог диалогом, но «бронепоезд на запасном пути смазан и, если надо, готов тронуться с места».

Таким образом, с одной стороны, северокорейские военные показали очередное достижение – пусть и не такое впечатляющее, как ядерная МБР. С другой – хотя «на пару градусов на полуострове стало холоднее», это событие повышает напряженность примерно на столько же, на сколько это делает другая сторона своими стрельбами или учениями. Это очередной эпизод на долгой, извилистой и нелегкой дороге в сторону региональной разрядки.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН