СМИ

Когда-то давно, отдыхая от околополитики, я писала психологические детективы. Критики и журналисты в рецензиях неизменно добавляли «с элементами мистики». Я сопротивлялась отчаянно, потому что большинство моих романов с мистикой не имели ничего общего. Я вообще крайне скептически отношусь ко всякого рода мистическим историям и терпеть не могу мелких жуликов, кем бы они себя ни называли — магами, экстрасенсами, ясновидящими… Но речь не об этом. Каждый год в канун 9 Мая в СМИ и социальных сетях начинается нечто невообразимое, что заставляет меня задуматься: права ли я в этом своём отрицании мистического? Всё начинается примерно на Пасху (ещё одна вполне себе мистическая деталь) и по мере приближения Дня Победы набирает силу, приобретая отчётливые контуры какой-то дьявольской вакханалии. Люди — порой вполне себе нормальные и даже настроенные на как бы патриотическую волну (чего уж говорить о поборниках либеральных идей) — вдруг начинают рассуждать на тему: «А была ли Победа?» Ну если глобально определить тему. Дальше идут вариации. Наша ли это Победа? Под нашей я (и они) понимаю Советский Союз. Или победа прогрессивного человечества, коалиции, ленд-лиза и вообще сил добра, в которых советских просто терпели. Но могли бы и без них. Можно ли считать Победой ту случайную историческую данность, в рамках которой один тиран победил другого? Притом неизвестно, было ли это меньшим злом. Дескать, Гитлер был, конечно, тиран, но тиран цивилизованный. Напоминать сторонникам этой гипотезы, что 22 июня 1941 года цивилизованный тиран напал на мою страну, бессмысленно. Они ответят, что, если бы он этого не сделал, Сталин обязательно напал бы на цивилизованный мир. Говорить о нормах международного права, которые — вот буквально кровью в граните — отлил Нюрнбергский процесс, тоже бессмысленно. Они расскажут, что трибунал проходил под дулами автоматов советских солдат. Примерно как референдум в Крыму. Можно ли праздновать этот день? Ответ: категорическое нет, это день скорби. О тех, кого Сталин погнал под немецкие танки и бросил на алтарь своей кровавой победы. Они так и говорят: «Погнал. Под дулами заградотрядов» — не понимая (или вполне себе сознательно), что тем самым низводят миллионы павших героев до скота, согнанного на убой. Потому праздновать нельзя. Только скорбеть. Вопрос, почему не скорбится 22 июня, повисает в воздухе. Истерия закручивается, как адская воронка. Всё глубже, всё более неистово. Воронка выплёвывает откуда-то из тёмных недр всё новые ужасы — от миллионов изнасилованных немок до тысяч каннибалов в блокадном Ленинграде. Брызги того, что исторгает воронка, долетают то до парада Победы, то до «Бессмертного полка». На одном — ломаются танки, сбиваются колонны, министр — о ужас! — осеняет себя крестным знамением, охрана не пускает ветерана к Путину. На другом — сгоняют бюджетников, которые несут фотографии посторонних людей, которые потом брезгливо выбрасывают на помойку. И тот и другой, понятно, ничего этого не замечают, но воронка бурлит и пенится грязной пеной. Но как только отгремят залпы победного салюта, всё стихает. Булькнув последний раз, воронка стремительно исчезает, тёмные недра смыкаются, и вот уже только свежая майская трава слабо серебрится в холодном лунном свете. Простите за литературность. Гоголем навеяло. Майская ночь, да. Люди, склонные к мистике, говорят, что это такая новая вариация Вальпургиевой ночи — ну или ночи накануне Рождества, — когда всякая нечисть ненадолго обретает силу и вырывается из преисподней. Другие, напротив, утверждают, что в преддверии торжества Победы бесов корёжит. Я, повторюсь, не склонна к мистическим толкованиям, хотя должна признать, что этот феномен существует и объяснить его природу я не могу. Словом, скорее бы 9 Мая. И парад, и «Бессмертный полк», и залпы салюта. С наступающим нашим великим праздником, дорогие! Марина Юденич, RT