СМИ

С некоторого времени всё вокруг стало казаться Василине чужим. Чужой стала знакомая с детства ровная как стол степь. Чужим стал родной посёлок. Чужими стали люди — люди, забывшие, что они украинцы. Когда 28 января 1992 года её муж Константин первым в посёлке установил на крыше их дома новый государственный флаг, соседи только смеялись. Когда Василина первый раз вышла на улицу в вышиванке – крутили пальцами у виска. На её настойчивые попытки перейти в разговоре на украинский язык, демонстративно отвечали на русском. И Василина вдруг поняла: да они никогда и не были украинцами! Даже те, у кого в паспорте значилось «украинец»! Дружно распевая на свадьбах «Ти ж мене підманула», «Несе Галя воду» и «Рушник», между собой они предпочитали общаться на русском. Пушкин и Гоголь были им куда ближе, чем Шевченко и Иван Франко. Восхищаясь Александром Невским, они не знали, кто такой Иван Сирко. Они чтили московского Петра Первого, но ничего не знали о гетмане Сагайдачном. Едва могли вспомнить фамилии Скоропадского и Петлюры, а о создателях Украины Грушевском и Винниченко спрашивали: «А это кто такие?» Когда в декабре 2014-го Константин засобирался в Киев, никто, никто не поехал с ним! Борцов за европейское будущее Украины соседи называли «бездельниками, не желавшими работать». Николай, бывший некогда другом их семьи, встретив Константина, сплюнул и сказал, что «икнётся ещё Украине этот майдан». Когда Константин в марте вернулся домой, гордый одержанной победой, никто, кроме верной Василины, не разделил его радость. А когда Константин впервые увидел на улице российский триколор, он стал снова собираться в дорогу. Тёмным вечером они прощались у ворот своего дома. — Жди, мы скоро обязательно вернёмся. И они ответят за всё. Константин забросил за спину сумку и исчез в ночи. Василина перекрестила его вслед. Слова, сказанные Константином при расставании, стали для Василины светом маяка надежды в бушующем море событий. «Скоро наши придут…» — думала она, спешно пробегая мимо площади, на которой гудел пророссийский митинг. «Скоро наши придут…» — шептала она, когда мимо её дома соседи шли на референдум о самоопределении народной республики. «Скоро наши придут…» — повторяла она, когда мимо её дома шли вооружённые люди в камуфляжах с шевронами ВСН на плечах. «Скоро наши придут, и тогда они ответят! Ответят за всё!» «Наши» пришли внезапно. Ещё вчера вечером на окраине громыхало, а утром по улице проехал БТР с чёрно-красным флагом. А вечером пришла СМС-ка от Константина: «Жди от меня гостей. Целую. Константин». *** В железные ворота били, без стеснения, не опасаясь рассердить хозяев. Василина вышла, открыла калитку. Перед домом стоял крашенный в цвет хаки Хаммер-пикап, а прямо перед ней, улыбаясь, военный с пистолетом на поясе и обожжённой щекой. — Чего надо? – неприветливо спросила Василина. — Мы от Константина. Военный вытащил из кармана смартфон, потыкал в нём пальцами и развернул его дисплеем к Василине. На экране она увидела своего Константина в обнимку с незнакомцем. Оба были в пятнистой военной форме, с автоматами и улыбались в камеру. — Ой, заходьте, заходьте, гости дорогие! – засуетилась Василина. — Ворота открой, хозяйка, мы ведь не просто так, мы с подарками! Клацнули засовы, с противным скрипом раскрылись ворота. Хаммер, взревев, въехал во двор и остановился у самого крыльца, из машины вылезли ещё трое. — Живо, живо, — командовал военный, — потом чесаться будете. Солдаты принялись вытаскивать из кузова плотно набитые огромные клетчатые сумки «мечта оккупанта» и заносить их в дом. — Это всё мне? – радостно пожирала глазами сумки Василина — Вам, хозяйка, вам. А кое-что Константин просил передать лично. Только в хату зайдём, на улице неудобно… В доме военный вынул из кармана коробочку и раскрыл. В солнечном свете блеснуло золото, заиграли искрами камешки. — Это рубин, это изумруд, это сапфиры, это гранат, – военный с видом знатока осторожно касался камешков пальцами. — И вот опись, чтобы потом не было ненужных инсинуаций, — он подал Василине листок. Она развернула. «Кольцо золотое – 2 шт. Кулон с рубином – 1 шт. Браслет с изумрудами – 1 шт. Часы золотые женские – 2 шт…» Василина пробежала листок глазами, высыпала содержимое коробочки на стол, сочла со списком. — Претензий нет? – улыбался Горелый. — Ох, передайте Константину огромное спасибо, скажите, что я жду его, скучаю… Ох, да что же это я? Давайте же к столу! Через три часа, хорошенько «нагрузившись», гости вышли во двор. — А что, хозяйка, сепаратисты в вашем посёлке есть? – спросил Горелый. — Как не быть?! Да тут все сепаратисты! — А конкретно, кто? Фамилии, адреса? — Да как-то так сразу и не упомнишь… — замялась Василина. — Вы это, если вспомните, дайте знать. Ну или если обидит Вас кто… Вы теперь под нашей охраной, так что, если что – сразу звоните, — Горелый протянул Василине чёрно-красную визитку. Проводив гостей, Василина кинулась разбирать сумки. Ай да Константин! Хороший муж ей достался! Юбки, кофты, туфли, шубка, сапожки – и всё в размер, тютелька в тютельку, будто сама себе выбирала! Василина надела красное бархатное платье, чёрные сапоги, белый кожаный пиджак и прошлась перед зеркалом. Ах, до чего же хороша! Мужики глазами пожирать будут. Василина не удержалась, надела серьги и кулон. «Только до поворота и обратно» — решила она, вышла на крыльцо и начала спускаться по ступенькам. До поворота Василина не дошла. Прямо за воротами она столкнулась с Любкой и её малолетней соплячкой Зойкой, жившими напротив. — Ой, какая цаца! – наигранно восхищённо зацокала языком Любка. – Какие сапожки, какие серёжки! А кулончик! Никак муженёк посылку прислал? — Да, от Константина, — гордо ответила Василина. — А какой пиджачок! Вот только что за пятно на рукаве? Да это никак кровь? Застирать бы надо. Василина быстро глянула на рукав и закусила губу: не могло там быть никакого пятна! Она бы заметила! Любка и Зойка издевательски засмеялись. Василина развернулась и с гордо поднятой головой пошла обратно к дому. Дома она упала на диван и зашлась рыданиями. «За что?! Ну что она им сделала?! Костя каждый день рискует своей жизнью, воюет за свободную Украину, а эти… А эта Любка ведь на референдум первая пошла! И где её муж? Ведь воюет же наверняка!» Она встала, подошла к комоду и взяла лежавшую на нём чёрно-красную визитку: «Ну погоди же, тварь, ты ещё пожалеешь!» *** Василина проснулась от света фар, мазнувших по стене. Она вскочила, накинула на плечи кофту, подошла к окну, приоткрыла. В свете луны всё происходящее виделось как в киношном триллере. Хаммер остановился у дома напротив, из него вышли четверо. Горелый что-то сказал, один боец подошёл к забору, нагнулся, упёрся в него руками. Второй залез ему за спину и перелез через забор. Скрипнули приоткрытые ворота, Горелый и солдаты вошли во двор. Раздался звук выбиваемой двери. В доме напротив зажегся свет. Женский визг, выстрел, крик «мама!» и ещё два выстрела. Через несколько минут солдаты начали выходить, каждый нёс в руках по огромной пузатой клетчатой сумке. Не торопясь они укладывали «трофеи» в кузов Хаммера. Последним вышел Горелый. Он остановился, развернулся к дому Василины и приветливо помахал рукой. Василина отпрянула от окна. Один из солдат махнул рукой, звякнуло стекло, на скате крыши заплясали жёлтые языки пламени. Хаммер взревел, прокашлялся и тронулся с места. Из соседних домов начали выскакивать люди, несли вёдра, багры, двое мужчин побежали в горящий дом. Василина широко открытыми глазами смотрела на пляшущие языки пламени, метущихся людей, быстро крестилась и беззвучно шептала: «Господи, прости, я ведь не хотела… Честное слово, не хотела… Я ведь только позвонила…» Клим Подкова