СМИ

Дестабилизация может охватить Баб-эль-Мандебский пролив и Суэцкий канал Заявление официального Тегерана о возможности блокирования судоходства в Ормузском проливе включает в себя сразу несколько важных факторов, комплексное рассмотрение которых позволяет сделать вывод о том, что геополитический эпицентр Ближнего Востока постепенно перемещается именно в это «бутылочное горлышко». Что вполне понятно и логично, учитывая хотя бы тот факт, что через пролив осуществляется 20% мирового транзита нефти в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона, не считая транзит катарского СПГ. Конечно, риторика о перекрытии пролива далеко не нова. Еще летом 2018 г. в ответ на анонсируемые Вашингтоном антииранские нефтяные санкции Тегеран пригрозил мировой экономике перекрытием Ормуза. Однако тогда был найден компромисс, в результате которого 8 стран могли беспрепятственно продолжать закупки иранской нефти. В число этих стран были включены такие ключевые импортеры, как Китай, Индия, Япония, Южная Корея, Тайвань, Италия, Греция и Турция. Данное решение позволило Ирану избежать статуса аутсайдера на мировом нефтяном рынке и отчасти обеспечить относительно сдержанный рост нефтяных котировок. Очевидно, что если Вашингтон пересмотрит решение по «санкционным льготникам» (а все ведет именно к этому), то параллельно со сдерживанием Ирана будут созданы все условия для дестабилизации ситуации как в регионе, так и на мировом нефтяном рынке. Рассмотрим эту уровни по отдельности. Тегеран не раз давал понять, что в результате такого развития событий, которые приведут к перекрытию судоходства в Ормузе, под ударом окажется также другой важный коридор – «Баб-эль-Мандебский пролив-Суэцкий канал», по которому осуществляется основная доля экспорта нефти в Европу. И для этого у Тегерана есть уже апробированные инструменты. В июле 2018 г. года у берегов Йемена саудовские нефтяные танкеры были атакованы поддерживаемой Тегераном хуситской военной группировкой. Можно предположить, что подобные атаки могут приобрести перманентный характер, так как ключевые йеменские порты контролируются именно хуситскими группировками. Подобный сценарий вполне можно сравнить с Суэцким кризисом 1956-1957 гг., в результате которого направляемые в Европу груженные ближневосточной нефтью танкеры вынужденно огибали африканский континент. Правда, осознавая эти риски, Европа, особенно некоторые ключевые акторы (Германия, Франция и пр.), в последний период разрабатывают механизмы, позволяющие осуществлять финансовые сделки с Ираном в обход санкций, вероятно, с целью обеспечения геополитического баланса и демонстрации своей «экономической суверенности», воспеваемой Эммануэлем Макроном. Впрочем, механизмы эти пока выглядят неубедительными, отсюда и скепсис Ирана по поводу их эффективности. В 4-ом квартале 2018 г. мировое потребление нефти перевалило за 100 млн баррелей/сутки, а к концу 2019 г. составит более 101 млн. В свою очередь, тенденция роста потребления в сопряжении с возможным ормузским кризисом может парализовать мировую экономику, приведя, во-первых, к нехватке нефти на рынке и, во-вторых, к резкому скачку цен. Говоря о нехватке нефти, следует принимать во внимание такой важный фактор, как кризис в Венесуэле, в результате которого нефтедобыча в Боливарианской республикие сократилась почти в два раза. Что касается роста цен, то в результате ожидаемого ожесточения санкционного режима нефтяные котировки могут подскочить до $90-100 за баррель. Уже 2 апреля, на фоне заявления Вашонгтона, цена на нефть достигла максимума с ноября прошлого года ($74,70 за баррель). Очевидно, что эта тенденция обещает быть продолжительной. Думаю, что в данном контексте следует принимать во внимание также коммерческие интересы самого Вашингтона, снявшего эмбарго на экспорт нефти в 2015 г., а с приходом Трампа взявшего курс на агрессивное продвижение своих углеводородов на внешних рынках и объявившего о начале политики, нацеленной на достижение the Golden age of American Energy Dominance. Подробное изучение этой политики неизбежно наводит на мысль о стремлении Вашингтона продвигать свои энергетические интересы в мире посредством политических и дипломатических инструментов, что вполне вписывается в политическую логику «влияние через силу», прописанную в Стратегии национальной безопасности США. Ваге Давтян, директор Института энергетической безопасности, ИА «Реалист»