СМИ

На соседней и по-прежнему активно недружественной территории Украины наконец-то закончились выборы, по итогам которых, вне всякого сомнения, там будет объявлено о смене не только первого лица, но и целой эпохи. Правда, реакция на «главное политическое событие в Европе» со стороны как ключевых для Украины глобальных игроков, так и мировых СМИ — удивительно вялая, граничащая буквально с равнодушием. И здесь нет ничего неожиданного. Это только граждане демократической Украины, да и то, наверное, не все, считали, что они выбирают главу национального государства. Увы, поскольку суверенного государства — и это признается всеми экспертами по все «стороны баррикад» — на Украине после революции гидности банально не существует, то и получается, что выбирали они чиновника с несколько иным функционалом: в лучшем случае «проводника суверенной воли» с внешнего контура. Ну а скорее всего, просто главу ликвидационной комиссии, ответственного за утилизацию становящегося все более и более токсичным актива. Впрочем, судите сами. Даже в крайне «демократической» The Washington Post, традиционно внимательно относящейся к любым загогулинам в странах данного региона, новость о смене лидера в «крупнейшей восточноевропейской демократии» подана хоть и на первой полосе, однако после не только террористических актов на Шри-Ланке, но и даже обсуждения уже далеко не «новостного» доклада Мюллера, а также предложений администрации Трампа по изменениям в правосудии, связанным с возвращением и досрочным освобождением осужденных по уголовным преступлениям. И только после всего этого следует небольшая информационная заметка с довольно пренебрежительным заголовком «Комик избран президентом Украины» и фотографией кривляющегося Зеленского. Разгадка данного феномена проста: если в начале «демократических преобразований» Украина представляла собой очевидный геополитический приз, за который были готовы биться не только США и Российская Федерация, но и страны континентальной Европы, то теперь, после без малого пяти лет непрерывной победившей демократии, весь этот проект, по крайней мере с точки зрения рынков — не более чем очевидное обременение. И было бы очень глупо это по-прежнему не замечать. Только суверенный долг Украины, по оценкам самих туземных властей, уже перевалил за 80 миллиардов долларов, что, в принципе, еще было бы и не так страшно (видали, знаете ли, суммы и посерьезнее), если стране хотя бы теоретически было чем эти долги отдавать. Однако Украине, как образованию не только с дефицитным бюджетом, но и, что еще страшнее, отрицательным внешнеторговым сальдо, хотя бы для поддержания текущей жизнедеятельности нужны все новые и новые заимствования, иначе наступит коллапс. А с этим совсем беда. Выглядящий практически неминуемым дефолт 2020 года — это вовсе не та процедура, которую мы наблюдали, например, в Российской Федерации в 1998-м или той же, допустим, Аргентине. Те процедуры дефолта были направлены не на отказ платить по долгам, а на реструктуризацию. Но если в лавке денег нет и серьезных поступлений даже теоретически не ожидается, то ни о какой реструктуризации речи быть не может. Кредиторы, а там они очень серьезные и влиятельные, уже давно выросли из детских книжек и прекрасно понимают, что инопланетяне на Украину не прилетят. В таких условиях неприятная, но, в принципе, довольно формальная процедура дефолта обозначает банкротство со всем «фаршем»: фактически неминуемый обвал не только экономической, но и административной, а также военно-политической системы страны. Но и это еще не самое страшное. По-настоящему страшно то, что за какие-то пять лет нынешние киевские власти умудрились потерять то свое объективное конкурентное преимущество, утратить которое казалось физически невозможным: выгоды географического положения собственной страны, благодаря которому она и была едва ли не главным транспортным и логистическим центром всего СССР. Даже поезда на юг Российской Федерации, в тот же Сочи, ходили через территорию Украины. А сейчас, когда речь идет уже не только о российском, но и о трансъевразийском (в том числе китайском) континентальном транзите, это преимущество вообще невозможно переоценить. Так вот: этого больше нет. Что, кстати, только подтверждается недавними санкциями в отношении «молодой демократии» со стороны России. Если Москва отказывается поставлять туда нефть и нефтепродукты, это значит, что украинский транзит не волнует больше Россию от словосочетания «совсем никак». Уж что-что, а стрелять себе в ногу, сокращая собственные транзитные возможности, нынешние прагматично настроенные российские власти не будут вот никогда. Суть в том, что Украина вообще и ее транзитные возможности в частности критически зависят от поставок российских нефтепродуктов, напрямую или через третьи страны. При этом в подобного рода обстоятельствах надеяться на то, что российские нефтепродукты по-прежнему будут «заходить» через эти самые третьи страны, только в еще большем объеме, несколько наивно. Ну и самое главное, наверное: российские контрсанкции — мера в значительной степени вполне вынужденная. Украина в последнее время стала своеобразной серой зоной для части отечественных нефтяных трейдеров, и Москве реально надо было что-то решать и наводить в этой сфере элементарный порядок. На это, кстати, специально обратил внимание в своем заявлении по поводу рестрикций в отношении Украины глава российского правительства Дмитрий Медведев: «Мы вынуждены свои интересы защищать». Поэтому начиная с июня Россия будет поставлять Украине уголь, нефть и нефтепродукты только по отдельным разрешениям правительства, а их еще надобно заслужить. Не добавляет оптимизма и ситуация в газотранспортной отрасли: действие транзитного договора, напомним, истекает не в «далеком прекрасном будущем», а уже непосредственно в текущем, 2019 году. И будет ли он переподписан — а если и будет, то на каких конкретных условиях — очень большой вопрос. Вывод из всего вышеизложенного предельно прост: за пять послереволюционных лет Украина потеряла не только Крым и Донбасс, она потеряла себя. Теперь с точки зрения глобальных рынков это мало кому интересный логистический тупик с разрушенной промышленностью и находящейся на грани коллапса энергетикой, да еще и обремененный неподъемными долгами, а оттого остро нуждающийся во внешнем содержании. Собственно говоря, эдакий, пользуясь американской деловой терминологией, «бизнес-зомби», способный проявлять какую бы то ни было целенаправленную активность, только если в него непрерывно «доливать деньги и кровь». Теоретически он может представлять какой-то интерес только в качестве военно-политического плацдарма против России, но для этих целей у условного Запада уже есть Прибалтика. Которую к тому же значительно дешевле содержать. Ну а то, что украинцы еще и сами выбрали себе, по сути, главой ликвидационной комиссии не политика, а патентованного (при иных обстоятельствах тут не было бы ничего необычного) клоуна, так это даже смешней. Потому как если ты сам, своими собственными руками стираешь территорию своей страны с экономической карты Евразии, то какая разница, как фамилия человека, который призван возглавить этот неблагодарный процесс. Дмитрий Лекух, РИА