СМИ

Семен Пегов / 24 июня 2016 Март 2016-го, последние бои за возвращение Пальмиры. По обе стороны сирийского сражения были выходцы из России. Гайдар и ещё десять добровольцев из батальона "Соколы пустыни" пересекали открытое пространство. От тыловых насыпей к гостинице "Тадмурта", где сейчас передовая. Последние триста метров. Не зацикливаться на дыхании, не слушать его, бежать. Воздух был плотным от звуков, хоть на куски раскалывай. За спиной раздавалась мощная отрыжка артиллерии. Над головой пронеслись дружественные российские вертолёты. Гайдар взглянул на железное звено четырёх экипажей, вспахивающее лопастями копчёное небо Сирии. Сквозь размеренный гул прорвались нервные очереди. Автоматы выплёвывали содержимое наперебой. Свиста пуль слышно не было — значит, свои из отеля прикрывают подход отряда. Несколько песчаных фонтанчиков брызнули, сопровождая траекторию марш-броска. Значит, врага не удалось сбить с толку беспорядочной стрекотнёй. Наконец, массивные ступени гостиницы. Сквозь болезненную серость в глазах и вязкую тошноту Гайдар увидел почерневшие, высохшие лица "постояльцев". Взгляды блестели от адреналина и восторга. Они дождались подкрепления. Свежих однополчан приветствовали боевым кличем, попутно косились на воду. Жажда была сильнее радости встречи. Группа протащила сквозь огонь десять упаковок минералки. Вода ценилась наравне с боеприпасами. "Мы на точке, потерь нет!" — прохрипел в рацию Халед, двухметровый детина, учившийся с Гайдаром на одном факультете. Заметный во всех отношениях, габаритами привлекательный скорее для вражеских снайперов, чем для студенток. "Принято!" — поступил ответ из тыла. Командир группы капитан Халиль тут же хвастливо пробросил: удачно выбрали время. Россияне не так давно отработали с воздуха по штаб-квартирам в игиловском тылу. Сирийская артиллерия атаковала точки ближе к линии соприкосновения. "Хезболла" запустила пару реактивных "подарков" по бункерам террористов. У них сейчас забот хватало. Халиль считал, что группа подкрепления спокойно добралась до туристического квартала Пальмиры. А у Гайдара не выходили из головы фонтаны песка от игиловских пуль. Распределяли воду так, чтобы осталось самим. Вокруг упаковок с минералкой собирались группы одичавших от жажды "соколов". Шесть бутылок Гайдар хотел умыкнуть, знал по опыту: свежих бойцов скоро бросят на задание, потом сиди в засаде без глотка. Но хитрый план раскрыли сослуживцы, едва удалось отбить третью часть запаса. Пару минут все были заняты страстным поглощением жидкости. Если игиловцы выжидали момент, чтобы пойти в контратаку, они упустили его прямо сейчас. Утолив жажду, командир роты ополченцев Ибрагим — жилистый пятидесятилетний мужик с седой бородой, старший по гостинице — устроил для новичков экскурсию. Враг с трёх сторон. Впереди, в Старом Городе, прикрывается известными всему миру пальмирскими колоннами и арками. Справа — в оливковых плантациях. Слева — у подножия хребта. Троих бойцов Ибрагим предложил отвести на крышу, оттуда все как на ладони, но толпой подниматься не стоит. Завидев скопление, террористы жахнут из миномётов. Крыша у них пристрелена. Гайдар вызвался идти, осмотреться не мешало бы. * * * Преодолев первый лестничный пролёт, ополченец уже пенял на свою любознательность. Отдышаться после броска до отеля толком не успел, а здесь пять этажей перебежками. По теням в оконных проёмах боевики палят из снайперских винтовок. Оптика у них навороченная, булки не расслабишь. На первом же пролёте Гайдар чуть не схватил рикошет, пуля чиркнула о мраморные перила и звякнула о стену. Крыша, как и полагается, была испещрена минными оспинами. Добровольцу не терпелось разглядеть в бинокль знаменитую Аллею Саркофагов. В университете в Латтакии Гайдар учился на историка. Всё, что связано с древней Пальмирой, вызывало болезненный интерес. Террористы грозились уничтожить памятники при отступлении, разведчики подтверждали: артефакты заминированы. Возможно, последний шанс увидеть их вживую. Насладиться античными видами у Гайдара не получилось. Едва настроив резкость линз бинокля, разглядел среди колонн десяток боевиков. Сорвавшись на крик, сообщил Ибрагиму. Тот выхватил бинокль, убедился. Через секунду они передёргивали затворы калашей и одиночными, экономя патроны, стреляли по чёрному отряду. Игиловцы нырнули в плантации. — Бесполезно, — отрезал Ибрагим, — из автоматов не достанем. — Во дворе стоит БМП, покрошим из неё бородачей? — Спалят машину на открытом пространстве, — раздражался Ибрагим. От других бойцов, только что прибывших на передовую, посыпались предложения. Запросить помощь у сирийской артиллерии — все видели в тылу десятки батарей. Сообщить координаты русским, чтобы нанесли удар. Ясно же, игиловцы что-то задумали. Ибрагим посмотрел на советчиков так, что все замолчали. Сухо объяснил: рядом артефакты, никаких ударов с земли или воздуха. Остаётся одно — зажать террористов в плантациях и вступить в ближний бой. Если боевики углубятся в посадки на достаточное расстояние от памятников — звать авиацию на помощь. А лучше выманить из Старого Города как можно больше этих психов и добивать в тенях оливковых рощ. Ополченцы не стали спрашивать, из кого сформируют отряд камикадзе. Ребята из группы подкрепления обречённо переглянулись. Гайдар и ещё двое добровольцев, стрелявшие на крыше, начали заправлять патроны в рожки, другие поправляли разгрузки и мельтешили в холле первого этажа. Гайдар с тоской посматривал на две полторашки с водой, которые удалось оставить у себя: шансов разжиться дополнительными бутылками уже не было, запасы распределены по гостиничным номерам. До плантаций на глаз около километра, несколько минут трусцой. Выдвижение по команде. На верхних этажах раздаётся: "Огонь!". Снова пулеметы. "Соколы пустыни" палят из окон, отвлекают внимание, чтобы группу не заметил противник. Капитан Халиль бежит первым, за ним связист Халед, рация на груди. Пятьсот метров пройдены, среди пустыря обгоревшие баки — отряд из одиннадцати человек как раз может укрыться, передохнуть. Треск гостиничных пулемётов смолкает. Пустыня, окружающая пальмирские руины, погружается в тишину, слышны только хрипы и откашливания бойцов. Тридцать секунд без боя. А потом гул в воздухе. Российские вертолёты возвращаются. Механический рык оглушает. Дым, разрыв, "соколов" обдаёт песчаной волной. Кто-то матерится. Гайдар видит обезумевшего Халеда. Он на чём свет поливает русских, чуть не попал под дружественный огонь. Осколок бомбы никого не ранил, но повредил рацию. Она безжизненно валяется у ног. Негодование радиста сменилось упрёками: вам хорошо сидеть на базе в Хмеймиме, гулять по Латтакии, после вылетов получать звёзды на погоны, пока сирийцы в пустыне ползают, чтобы убивать российских же террористов. Что львиная доля захвативших Пальмиру игиловцев — боевики из Чечни, Дагестана, Узбекистана и других бывших республик СССР, в ополчении знали все. Но Гайдар не согласился с упрёками соседа. Хотел заткнуть его в грубой форме, но сдержался: — Полегче, Халед! Среди нас тоже русские есть. Радист насмешливо вылупился: — Да ладно! Кто? — Я, например. Мама русская, родился в Москве. Отец добровольца учился на инженера в России, там познакомился с москвичкой Екатериной. Детство парнишка провёл в российской столице, даже в первый класс пошёл там, но потом отцу предложили хорошую должность в Сирии и семья перебралась в Латтакию. Признание Гайдара слегка ошеломило Халеда, но капитулировать было не в его характере. Радист пробурчал что-то типа: погибай сам под дружеским огнём, если не придумаешь, как починить рацию. Точку в перепалке поставил капитан Халиль. Скомандовал группе сделать финальный рывок. Через пару минут "соколы" рухнули к корням оливковых деревьев. Кого-то нужно было отправить на разведку местности. Халиль бросил клич, но после кросса желающих не нашлось. Массивный Халед, которому, чтобы прийти в себя, требовалось больше времени, предложил кандидатуру Гайдара. — Он русский знает, бородачи часто на нём разговаривают. За своего сойдёт, если поймают. На жителя средней полосы России Гайдар похож не был, но за кавказца сойти мог. Горцы похожи в принципе. Как-то московские журналисты снимали на блокпосту. Сирийцы притормозили поприветствовать союзников, Гайдар заговорил на русском. Корреспондент потерял дар речи. Завязали разговор, сделали совместное селфи, пообещали зафрендить друг друга в "Фейсбуке". Дома Гайдар офигел от количества лайков под снимком. В комментариях прочитал, что его сравнивают с полевым командиром Донбасса, известным как Гиви. Они действительно похожи — заострённый тип лица, нос наподобие клюва, узкие, постоянно сжатые губы. Даже причёски схожие. Ополченец мало знал о войне в Донбассе, но после фотки ему посыпались сообщения от московских одноклассников. Гиви, как выяснилось, фигура в России популярная. Одни пользователи писали, что Гайдар — это Гиви и есть, отправился в Сирию. Другие — что у донбасского командира брат-близнец на Ближнем Востоке. Гайдара это веселило. Но в минуту, когда Халед предложил отправить его в разведку, ссылаясь на кровную схожесть с врагами, доброволец хотел наброситься на однокурсника с кулаками. Командир обратил внимание на стычку ещё на пустыре. И, как водится в таких случаях, отправил в дозор обоих. Да и вправду знание языка может принести пользу. Ополченцы по очереди перебегали от дерева к дереву. Гайдар недружелюбно посматривал на радиста, тот отводил взгляд. Вдруг "русский" напряжённо замер. Потом махнул рукой, чтобы радист не шевелился. Он слышал разговор боевиков. Пока не мог определить язык. Сквозь оливковую листву просачивались тембры басистых голосов. Семен Пегов (life.ru)