СМИ

Исторически отношения флота и ВВС в Британии были не слишком тёплыми. В тяжёлую минуту при Фолклендах авиация протянула флотским руку помощи — но гордые моряки не очень этому обрадовались. Что же произошло?


Сердцевина дуба

Как обычно бывает в любом достаточно старом и большом военном учреждении (каким и являлся Королевский флот), когда война, к которой все так долго готовились, всё-таки началась, оказалось, что ничего не готово.

От палубной авиации при Фолклендах зависело практически всё, но с её количеством возникла серьёзная проблема. У англичан было три эскадрильи «си харриеров»: по одной на каждый из авианосцев и ещё одна учебно-боевая.
В рамках мобилизации из последней выдернули в строевые эскадрильи самолёты и пилотов, доведя их до штатной численности, но кем их следовало заменять в случае неизбежных потерь — вопрос, конечно, интересный. Пока флот отчаянно формировал четвёртую эскадрилью, куда запихивали всех, кто уже мог оторваться от палубы или хотя бы не забыл, как это делать, пришлось обращаться к неприятным типам из КВВС.

Авиаторы, желая принять более активное участие в войне, поспешили протянуть руку помощи. Едко ухмыляясь.


Через тернии к звёздам

Сухопутные «харриеры» GR3 играли в британских ВВС особую роль. Их пилоты усиленно тренировали выполнение ударов с малых высот по советской танковой лавине в Западной Германии. Как самолёты вертикального взлёта и посадки они должны были действовать вне аэродромов — с лесных полян, участков автодорог и даже спортивных площадок и стадионов.

Для командировки выбрали самую старую эскадрилью во всех КВВС — 1-ю. На пилотов и командиров обрушился целый шквал вопросов и проблем, и все их надо было решить ещё вчера.

Теоретически в базировании на авианосец проблем не должно было возникнуть. «Си харриер» делали на основе сухопутной машины, так что он не особо от неё отличался, и с посадками на «пятачок» у пилотов проблем не возникало. Но требовалось научиться взлетать с трамплина и приготовить машины к эксплуатации в море.

Авиаторам сообщили, что они станут «резервом истощения»: по мере того как будут погибать морские лётчики, им нужно будет перелетать на авианосцы, чтобы заполнить пробелы в строю. В связи с этим самолёты срочно стали готовить к роли истребителей, устанавливая на борту системы для пуска американских ракет воздух-воздух «Сайдвиндер».
Американские пилоты морской пехоты (и даже английские лётчики, находившиеся у них по обмену) стреляли этими ракетами с почти таких же «харриеров» чуть ли не целое десятилетие, но у КВВС была собственная гордость. В обстановке секретности прошли учения с французами — те предоставили для тренировочных воздушных боев пару «миражей V» и «супер-этендаров».

Перемещение на театр военных действий тоже представляло из себя нетривиальную задачу. Самолёты взлетели с английской авиабазы и проделали семь тысяч километров до острова Вознесения в сопровождении заправщиков. В программу подготовки пилотов «харриеров» входили регулярные перелёты через Атлантику, так что главной проблемой в ходе девятичасового перелёта была скука между дозаправками.

У совершавших аналогичный перелёт моряков все проходило куда веселее. У одного из пилотов вышла из строя кислородная система, но он решил не возвращаться или уходить на запасной аэродром, а просто летел на высоте в три тысячи метров. Когда подходила его очередь на дозаправку он делал глубокий вдох, подскакивал быстро к заправщику, а потом пикировал вниз!

С острова на авианосцы «харриеры» перевозили на борту контейнеровоза «Атлантик Конвейер», превращённого в огромный плавучий склад


Контейнеровоз «Атлантик Конвейер», используемый для переброски авиации
«На флоте все выполняют идиотские приказы друг друга»

На борту «Гермеса» пилотам провели краткий инструктаж: «Все тут на нервах, и пальцы дрожат на кнопках „Пуск“. Всё, что летит в ближней зоне авианосца со скоростью больше 250 узлов, по умолчанию считается врагом, всё, что летит вне коридоров подхода, — по умолчанию считается врагом.
На палубах так тесно от самолётов и вертолётов, что теперь разрешено всё, что запрещалось в мирные дни: руление задом, взлёты с пробегом ниже минимального и посадки прямо в гущу самолётов. Ах да, если аргентинская противокорабельная ракета „Экзосет“ влетит авианосцу в правый борт, то попадёт точнёхонько в пилотскую инструктажную и раздевалку!».

Уже на «Гермесе» пилоты ВВС узнали, что с престижной ролью истребителя им придётся распрощаться: флот решил, что этим будут заниматься эксклюзивно моряки, а их ждёт хорошо знакомая ударная роль. Главным же культурным шоком стал факт, что флот не понимает, не представляет и не хочет знать, как именно наносятся удары по суше и как оказывается поддержка наземным войскам!

Во всём соединении начисто отсутствовало даже подобие штаба авиационного соединения, а все решения принимали старшие морские офицеры, многие из которых никогда не служили в авиации! Они же единолично занимались анализом всей оперативной и разведывательной информации и даже «расшифровкой» фотоснимков с разведчиков.

Пилоты КВВС внезапно обнаружили что даже количество и типы бомб для поражения целей определяет лично командир авианосца — и это не обсуждается. Он же может отправить их в боевой вылет с самыми мутными задачами и вводными в любой момент. Самое удивительно, что морские лётчики принимали всё это как данность. На флоте всё решает флагман!

Отсутствие единого штаба приводило к самым курьёзным ситуациям. Например, после высадки о том, где именно находятся свои же войска, на «Гермесе» узнавали с трёхдневной задержкой. Впрочем, было всё равно лучше, чем на «Инвинсибле», где этого вообще так ни разу и не узнали за всё время кампании.

Ещё в одном случае на «Гермес» передали категоричный приказ поднимать в воздух все ударные самолёты и немедленно лететь на аэропорт Порта-Стэнли), где любой ценой предстояло вывести из строя обнаруженные разведкой аргентинские самолёты.
Как впоследствии оказалось, самолёт-разведчик с «Инвинсибла» в кое-то веки посетил район аэродрома, и на сделанных им снимках разглядели якобы «аргентинские» машины. Если бы кто-то удосужился спросить на «Гермесе», там бы ответили, что это разбитые «Аэромаччи», которые стояли в этом месте уже много недель.


Взлёт «Харриера» с переполненной палубы «Гермеса»
Но никакой связи и обмена данными между кораблями не было — каждый варился в собственном соку.

«В следующий войне, если переживу эту, я буду в авиации ПВО»

Сухопутным «харриерам» досталась грязная и не слишком героическая работа по поддержке сухопутных войск, пока их морские коллеги гонялись за беззащитными аргентинцами (из-за нехватки самолётов-заправщиков и расстояния все аргентинские самолёты использовали исключительно как ударные).

«Харриер» никогда не был особо надёжным самолётом, но в боевой обстановке отказы пошли косяком. Главную головную боль доставляла крайне ненадёжная система опознавания «свой-чужой». Внезапно оказалось, что её сигналы забивались собственными радарами, а если в идущей крыло к крылу группе включалось сразу несколько ответчиков, то их сигналы перекрывали друг друга, и вся группа выглядела на экранах как неопознанные объекты (что в боевых условиях означало «враждебные»).
Кроме того, из-за программной ошибки сухопутные ЗРК «Рапира» всегда в первые моменты опознавали собственные самолёты как вражеские! Подобные проблемы имелись у всех британских летательных аппаратов, и никто не удивился, когда британский вертолёт, в конце концов, был сбит собственным военным кораблём из-за неверного распознавания.

Главную опасность представляли аргентинские ПВО, состоявшие из наводимых радарами зенитных орудий и французского ЗРК «Роланд». То, что аргентинцы шутить не будут, первым проверили морские лётчики. Четвёртого мая 1982 года во время налёта на аргентинский полевой аэродром «Гуз Грин» зенитные орудия сбили замыкающий «Си Харриер». Пилот погиб.

Чтобы избежать огня ПВО, британским лётчикам приходилось летать и наносить удары с экстремально низких высот, используя каждый холм и бугор, «потому что ни один ЗРК не стреляет сквозь холм». Перешедшие на бомбометание с больших высот моряки показывали точность «500 ярдов от точки прицеливания», что, в общем, было равно точности «ланкастеров» времён Второй мировой.
Порой от столкновений уходили лишь чудом. В одном случае полёт едва не прервал торчащий из земли сбитый аргентинский «Скайхок», в другом — столкновение лоб в лоб едва не случилось с собственным вертолётом, летевшим в метре над землёй.


Брошенная ЗРК «Тайгеркэт» аргентинских ВС
Потери росли. Через 11 дней на фронте 1-я эскадрилья осталась с единственным лётнопригодным самолётом из шести! Три самолёта были потеряны, а два тяжело повреждены.

Двадцать первого мая одиночный «Харриер» (ведомый вернулся на авианосец из-за неисправности) был сбит из ПЗРК, лётчик попал в плен. Двадцать седьмого мая зенитчики на аэродроме «Гуз Грин» поставили себе новую зарубку в виде сбитого самолёта. Пилот несколько дней прятался в холмах, а потом вышел к своим.
Тридцатого мая осколок перебил обе топливные системы ещё одного самолёта, и тот упал, не долетев до «Гермеса». Пилота вытащили из воды. Первого июня отметились и операторы «Роланда» — «Си Харриер» летел выше потолка ЗРК, но ракета догнала его и там. Пилот девять часов ждал спасения в надувной лодке.

Часто пилотам просто везло. Осколки пробили самолёт командира эскадрильи всего в паре сантиметров от его ноги, перебив проводку оружейных систем. Ещё один самолёт загорелся из-за боевых повреждений при посадке на авианосец, но его быстро потушили.

Оказалось, что без высокоточного оружия, в условиях противодействия хорошо вооружённого и подготовленного противника срок жизни пилота-штурмовика не сильно отличается от перспектив его коллег времён Второй мировой.

Американские бомбы

Американские управляемые бомбы «Пейвуэй» у англичан всё-таки появились во второй половине конфликта. Американцы использовали их уже давно, но британцам предстояло учиться сразу на войне.


«Харриер» GR3 из 1-й эскадрильи КВВС c управляемыми бомбами «Пейвуэй» готовится к вылету на борту «Гермеса»
Первой их целью должен был стать ненавистный аэродром в Порт-Стэнли, который всё время бомбили всем, что только было, и который никак не удавалось полностью уничтожить. Два самолёта подходили на большой высоте, после чего один подсвечивал бортовым лазером центр взлётно-посадочной полосы, а второй бросал бомбу. Через несколько попыток фотоконтроль показывал, что бомбы всё время летели куда-то не туда.

Для успешного применения «умных бомб» требовалось ещё больше усилий и подготовки, чем для использования обычных. Нужен был пилот, готовый к задаче и знающий возможности и ограничения применяемого оружия, нужны были подготовленные самолёт и сами бомбы, да ещё и подготовленный авианаводчик с хорошей связью и работающим ЛЦУ.

С авианаводчиками имелись большие проблемы: оба подготовленных наводчика из ВВС выбыли из строя в самом начале конфликта. Один погиб в упавшем вертолёте, а второй самым идиотским образом подвернул ногу на второй день после высадки и отправился домой. Их коллеги из сухопутных войск не умели практически ничего.
Уже на берегу оказалось, что батареи всех ЛЦУ мертвы, и требуется доставка новых из Англии — и это не говоря о том, что из-за плохих радиостанций связаться с авианаводчиком получалось лишь через раз.

Первые две попытки применить «Пейвуэй» закончились тем, что их пришлось выкинуть в океан перед посадкой. В первом случае, несмотря на долгие согласования времени удара, самолёты вылетели на час раньше (командиру «Гермеса» не нравилось, что они загромождают палубу). Установить связь не удалось — всё, привет. Во втором случае наводчик ответил, но грустно сообщил, что его ЛЦУ умерло буквально только что.

Лишь в последние дни войны все звезды наконец-то сошлись, и «Харриер» залепил управляемую бомбу прямо в аргентинский наблюдательный пункт.


«Харриер» 1-й эскадрильи КВВС готовится к вылету с палубы «Гермеса»
Это стало единственным успешным применением управляемых бомб во всём конфликте.

Никому не надо

Хотя пилоты 1-й эскадрильи КВВС оказались в Британии первыми за долгие годы, кто в реальных условиях наносил удары при активном противодействии современной ПВО противника, а также первыми, кто применял управляемое оружие, их опыт оказался никому не нужен. В итоговом отчете КВВС по войне им уделили всего две страницы. При этом «вулканы» получили шесть, а транспортники — двадцать.

Не заинтересовались таким опытом и «ударные» коллеги. Слишком уж реальные проблемы отличались от наставлений и уставов мирного времени, и никому не хотелось менять свои давно написанные и привычные инструкции.

В массовом же сознании эта война осталась бенефисом моряков, которые без труда сбивали аргентинцев — как раз плюнуть.

Кирилл Копылов