СМИ

Во Франции XVII века все понимали, что с охотой на ведьм пора завязывать. Но иногда в дела вмешивалась политика — неугодных обвиняли в ведовстве и отправляли на костёр. Зачем Ришельё добился казни клирика, почему Людовик XIV вмешался в ведьмовской процесс и когда за колдовство перестали преследовать — в нашем материале. Кто бы мог подумать, что рядовое преследование ведьм в 1461 году в Бургундии будет иметь столь далеко идущие последствия. Начиналось всё банально. Суд в Аррасе (Бургундское герцогство) приговорил 12 мужчин и женщин, обвинённых в колдовстве, к смерти. Подвох был в том, что на эту территорию распространялась юрисдикция парижского парламента, в то время — старейшего апелляционного суда Французского королевства. Власти Франции и Бургундское герцогство друг друга ненавидели, и Париж не упустил момента показать, кто в доме хозяин. Духовный суд под председательством верховного инквизитора Франции осудил процесс в Аррасе. А обвиняемых постановил отпустить — кто еще живой остался. Но бургундцы плевать хотели на Париж и оставили приговоры в силе. Уцелел один человек, доверившийся не феодальной Фемиде, а своим ногам — он сбежал из-под стражи. Политических последствий инцидент не имел, но очень помог «ведьмам». Суд высмеял обвинение, заявил, что признание под пыткой — это как-то фу и для поиска доказательств вины надо хоть иногда врубать логику, даже если вас угораздило родиться бургундцем. А самое главное, был создан прецедент. Если бы не этот случай, французские суды сожгли бы на порядок больше людей. Апелляция, доведённая до автоматизма «Ведьм» во Франции жгли, но как-то уныло и без огонька. За два века — всего-то тысячу человек. При этом парижский парламент между 1550 и 1625 годами отправил на казнь по обвинению в ведовстве всего-то 104 человека. А ведь там слушались дела половины королевства! По 930 судебным спорам о колдовстве были поданы апелляции. Как результат — либо дела прекратили, либо людей оправдали, либо присудили какое-нибудь несмертельное наказание. После 1625 года парижский парламент вообще ввёл новацию: апелляции в делах, касавшихся ведовства, подавались автоматически. Просто судьи понимали, с чем имели дело. Поскольку парижский парламент считался самым старым и уважаемым, его примеру вскоре последовали парламенты в Дижоне, Тулузе, Бордо и других регионах. В результате к середине 17 века Франция устойчиво держала марку королевства с самыми рациональными судьями. Здесь жгли людей на порядок реже, чем в Шотландии или Швейцарии. Даже религиозные войны и борьба за престол в конце 16 века не заставили французов активнее сжигать «ведьм». Но были и исключения. Проблема национальных окраин Одним из самых неспокойных мест во Франции была Нормандия — зона активной кальвинистской пропаганды с постоянными бунтами крестьян и горожан. Восстания приводили к карательным экспедициям, а это подрывало и без того скудное хозяйство. Во всех неудачах со скотом и урожаем по традиции обвиняли «пятую колонну» и «ведьм» — и властям было проще их сжечь, чем уменьшать налоги и объяснять народу, что магия и «гадящая англичанка» тут ни при чём. В итоге с 1564 по 1660 год в регионе с населением несколько сот тысяч человек бодро и весело сожгли более ста «ведьм». Вторым таким «проклятым местом» была граница Франции и Испании, где проживали баски. Эти сепаратюги, контрабандисты и пираты, разговаривающие на непонятном наречии, были головной болью Парижа. Неудивительно, что почтенный мессир де Ланкр, посланный туда королём наводить порядок, обнаружил среди басков кучу «колдуний». Начатый здесь в 1609 году процесс положил начало охоте на ведьм в Испании, но там она споткнулась об Алонсо Салазар-и-Фриаса, который быстро прикрыл всё это файер-шоу. А тут товарища инквизитора не было, зато был упорный до безумия де Ланкр, так что несколько десятков обвиняемых в колдовстве сожгли. Но потом парламент в Бордо, куда передали дела, основную массу подсудимых отпустил. Как видим, политика и религиозные дела тесно переплетались. Дело Грандье В отличие от Германии, у Франции XVII века практически не было опыта сожжения священников и лиц духовного звания за связи с чёртом. Поэтому дело иезуита Грандье в 1632–1634 годах всколыхнуло общественность. Урбен Грандье был одним из самых образованных клириков своего времени. Что не помешало монахиням-урсулинкам обвинить его в том, что он наслал на них одержимость дьяволом. Грандье схватили, судили и отпустили, не найдя никаких доказательств вины. Но тут в дело вмешалась большая политика. Личным врагом Грандье был кардинал Ришельё. Грандье написал памфлет, в котором потоптался по кардиналу и его политике. И Ришелье позаботился, чтобы священника во второй раз потащили в суд, и обвиняемый не смог подать апелляцию и обжаловать приговор. Доказательством вины послужил «договор» между Грандье и дьяволом. Грандье сожгли — ссориться с Ришельё никто не хотел. Но веры в ведовство это никому не добавило. К концу XVII века многие судьи смотрели на ведовские дела, как Кортес на ацтеков — лавочку можно было прикрывать. Личная ведьма Короля-Солнце Случай представился в 1680 году в связи с «делом о ядах». Некая вдова Монвуазен поставляла отраву аристократам и придворным. С ней оказалась связана экс-фаворитка Людовика XIV мадам де Монтеспан и для короля дело запахло жареным. По двору поползли слухи, что монарх потворствует сатанистам и ведьмам. А ведь каких-то 30 лет назад была Фронда, и аристократы спали и видели, как бы посадить на трон вместо него какого-нибудь Конде. Выход у короля был небогатый. Или напрямую вмешиваться в расследование «Огненной палаты», или ликвидировать саму основу заведённого дела. Приближалась эпоха Просвещения, дворяне и образованная городская верхушка грезили разумным и рациональным устроением мира, а духовенство уже давно зажимало носы от дурнопахнущих дел о ведовстве. Все наверху понимали: пора прекращать это безумие. Но никто не мог набраться духа, чтобы вывалить это предложение перед королём. А тут такой прекрасный случай! Сам Король-Солнце, Король-Мудрость, король, понимающий, сколь жестоко его подданные страдают от надуманных и высосанных из пальца обвинений, спасает всех! Попутно монарх поувольнял судей, чем сэкономил себе бюджет. Эффект от такого самопиара оказался вредным. В своём указе король впервые попытался чётко определить, что же такое «ведовство», и под него попали народные целители, продавцы снадобий, не имевшие аптек или лицензий для своей деятельности, — одним словом, приверженцы «альтернативной медицины». Это дало законное основание для обвинений таких лекарей. В результате казни «ведьм» и «колдунов» продолжились. Даже парижский парламент впервые после многих лет в 1691 году казнил человека по обвинению в ведовстве. А печально известный нормандский парламент в 1703 году постановил сжечь трёх целителей, чтобы травками, значит, не баловались. Но уже при весёлом Людовике XV число судебных разбирательств по ведовству резко упало. Вместо этого суды стали массово рассматривать дела местных «ван хельсингов», любящих искать колдунов под любой табуреткой. Десятки охотников на ведьм повесили или отправили на галеры. Точку в охоте на ведьм во Франции поставила Великая французская революция в 1791 году. Ведовство больше не рассматривалось как преступление, но за три века охоты более 1500 человек расстались с жизнью. Фарид Мамедов