СМИ

Референдум в Крыму и его уход в Россию были прежде всего следствием разгула нацистских штурмовиков в Киеве. Так считают крымчане и пять лет спустя после тех событий День 18 марта 2014 года я помню хорошо, до деталей. И буду помнить всегда. Я никогда не забуду, как на площади Ленина в Симферополе собрались десятки тысяч людей. Почти все пришли с российскими или крымскими флагами в руках. Пришли для того, чтобы увидеть на установленном на площади огромном экране, как в прямом эфире президент Путин и руководители Крыма и Севастополя подпишут договор о принятии Крыма и Севастополя в состав России. И когда подписание произошло, площадь, и без того светившаяся улыбками, радостью и победным настроением, буквально взорвалась торжеством! Люди поздравляли друг друга, обнимались, говорили друг другу: «Мы это сделали! Мы победили! Слава Богу, мы вернулись домой!» Так вспоминает о тех днях одна из активисток Крымской весны Ксения Сабина. А как потом мы пели гимн России! Это было уже вечером, но площадь была по-прежнему полна народа. Погода была как по заказу — тёплой и солнечной, и потому казалось, что природа ликует вместе с нами. И вся площадь, все эти десятки тысяч людей, собравшихся со всего полуострова, пели гимн. Плача и смеясь, плача и торжествуя, пели гимн России. Люди держали руки у сердец. Дети сидели на плечах отцов и тоже пытались подпевать. И этим порывом к заново обретённой родине было словно наэлектризовано всё вокруг — даже ветер, который, казалось, с восторгом развевал флаги России, Крыма, СССР, Георгиевские полотнища. А люди пели, плакали и не стеснялись своих слёз. Потому что это были слёзы лёгкие и светлые, слёзы от мысли: «Мы дома!!!». И это всё — сепаратисты? Так же или очень похоже вспоминает о событии пятилетней давности не только Ксения Сабина, но и многие в Крыму. И те, кто боролся за победу в рядах ополчения или казачества, и те, кто им помогал, и те, кто просто сочувствовал. А таких было большинство — практически все крымчане. О чём говорить, если даже по данным Министерства обороны Украины из примерно 15 тысяч украинских военных, размещённых в Крыму, лишь четыре тысячи ушли на материк. А ведь это военные, им сложнее, чем не связанным присягой гражданским… Впрочем, о чём мы говорим! Результаты референдума за возвращение Крыма в Россию всем известны: они практически стопроцентные. Оппозиция набрала голосов в пределах статистической погрешности. Но сегодня и Киев, и США, и Запад продолжают называть этих людей сепаратистами, а Крым — аннексированной Россией территорией Украины. На каком основании? На том, что, оказывается, украинской конституцией не предусмотрены региональные референдумы по подобным ключевым вопросам. Значит, референдум был незаконным, значит, референдум был ничтожным, значит, верните полуостров назад! Ну а присутствие «вежливых людей», охранявших ключевые пункты в Крыму и блокировавших украинские воинские части, чтобы оттуда не вырвалась и не обрушилась на крымчан огнестрельная беда, — это так, вишенка на торте. Мол, голосование проводилось под дулами оккупантских автоматов. Потому незаконно всё, незаконно вдвойне, незаконно в принципе. Но возникает вопрос: а устраивать государственный переворот и свергать законную власть — это законно? А голосование в Верховной раде под дулами нацистских — да, нацистских, тогда этого и не скрывавших! — боевиков? Это, видимо, предусмотрено конституцией Украины? Между тем именно это бесовство торжествующего нацизма в Киеве испугало и мобилизовало весь Крым. И об этом тоже вспоминают сегодня жители полуострова. Дробный бег штурмовиков Давайте вспомним без истерик и мотаний головой — ведь было! Мерный топот сапог штурмовиков был слышен тогда на всех уровнях украинской общественной и политической системы. Пусть не мерный, а дробный, ибо боевики националистических формирований больше бегали, нежели ходили парадами. И пусть не сапог, а берцев. Но это всё равно была мерная и неумолимая поступь чёрных штурмовых отрядов. Это они зачищали улицы непокорных городов от противников государственного переворота и своих противников, противников нацизма. Это они угрожали, избивали, похищали и убивали не только активистов, выступавших против киевского режима, но и непокорных депутатов, милиционеров, чиновников. Это они ставили на колени «Беркут», они брали в заложники семьи несогласных, они, штурмовики, таскали за галстук прокуроров. И неважно, что на самом деле служили они тому нелегитимному сборищу людей, что захватили в Киеве государственную власть с помощью насилия. Это, наоборот, закономерно: недостаток легитимности всегда возмещается наличием штурмовиков на улицах. Обслуга, так сказать. А у штурмовиков в головах — идея. Идея превосходства нации. Но если «Украина для украинцев!», то куда деваться людям, которых вместе с их родиной просто приклеили к Украине волею советских руководителей? И куда им теперь уходить со своей земли, если они никогда украинцами не были и быть ими не желают? Вернее, не могут в силу иной национальной принадлежности. Но и не желают тоже: не хотят становиться гражданами того националистического по своей сути государственного образования, что появилось на землях Украинской ССР после 1991 года. Ответ, однако, на эти вопросы крымчане слышали ещё до победного шабаша националистов в Киеве: «Крым украинский либо безлюдный!». Ещё до государственного переворота на полуостров приезжали так называемые «поезда дружбы», наполненные нацистскими радикалами из Киева и с Западной Украины. И «дружили» боевики весьма напористо, устраивая провокации, столкновения и диверсии. Но когда начался майдан, ежедневные трансляции происходившего там в самом натуральном смысле ужаснули крымчан. Волей-неволей, помня всё, дотоле происходившее между ними, считавшими себя русскими людьми на русской земле, и украинскими националистами, они примеряли на себя угрозы, что выкрикивали боевики в Киеве. А главное — представляли себе их действия в Крыму, если они захватят власть на Украине. Вот только ужас этот был действенным. Крымский ужас — всегда действенный Это действительно так. Это в психологии, особенно у севастопольцев: отступать нам некуда, за нами — только море. И если уж мы не сможем удержать нашу землю, то, по крайней мере, будем защищать её так, чтобы враг седел, вспоминая, какой ценой мы продавали свои жизни… Так что крымчане страха своего перед нацистскими боевиками таить не стали, а конвертировали его в действия. Уже с начала января люди стали выходить на улицы с протестами против беспредела, творившегося в Киеве. В феврале, когда было видно, к чему всё идёт, активисты русских движений и крымское казачество начали постепенно формировать отряды сопротивления. Пока так, не на полную боевую, но готовились защищать свою родину. А вот когда переворот в Киеве стал свершившимся фактом, 23 февраля по всем основным городам Крыма началось формирование народных дружин и отрядов самообороны. Вот тогда, собственно, отделение Крыма от Украины и началось. Ибо процесс снизу пошёл настолько бурно, что подавить его можно было только вооружённой силой. Попытка применить в Симферополе майданный сценарий, когда запрещённый ныне в России «Меджлис крымско-татарского народа» выставил своих боевиков к зданию Верховного Совета Крыма, закончилась полным провалом. Мгновенно собравшаяся контрдемонстрация не дала боевикам меджлиса захватить здание крымского парламента. А их фюреров предупредили, что за попытки дальнейшего обострения ситуации и перевод её в стадию межнациональных столкновений лично им грозят весьма серьёзные неприятности. Очень многие в Крыму именно столкновения перед зданием Верховного Совета и называют собственно отправной точкой для решения любой ценой возвратиться в Россию. И тогда 27 февраля русские триколоры взмыли над административными зданиями… А «вежливые люди» их просто взяли под охрану. Так что Киеву некого винить в уходе Крыма, кроме самого себя. «Крымнаш» победители майдана устроили себе сами. Александр Покровский, Царьград