СМИ

Франко-итальянские отношения переживают не лучший период. Причина не только в отказе итальянских властей смириться с миграционной политикой Брюсселя, поддерживаемой Парижем, но и в стремлении Рима противодействовать укреплению оси Париж – Берлин.

Контуры этой оси обозначились после подписания Парижем и Берлином 22 января сего года Аахенского соглашения, предусматривающего тесное сотрудничество двух стран по целому ряду ключевых направлений – экономика, оборона, экспорт вооружений, интеграция ВПК, общая культурная и информационная политика.

Рим увидел в этом попытку Берлина и Парижа наделить Центральную Европу (в терминах германской геополитики – Kerneuropa) особым геополитическим и геоэкономическим статусом в рамках Европейского союза. Центр принятия решений в этом случае оказался бы в треугольнике Берлин – Париж – Брюссель. Италии здесь места нет.

Это противоречит желанию Рима добиться смещения фокуса европейской политики в регион Средиземноморья, обладающий для Италии особой стратегической важностью. Франция – тоже средиземноморская держава, и ввиду её сближения с Германией является для Италии геополитическим оппонентом. Накал конкуренции не снижает даже тот факт, что Франция для Италии выступает вторым по значимости экономическим партнёром, объём торговли с которым достигает €80 млрд.

Одновременно французская экономика всё больше зависит от сотрудничества с Германией как экономическим локомотивом Евросоюза. Торговый дефицит Франции в торговле с Германией в 2017 г. составлял €62,3 млрд. Франция занимает второе место в списке ключевых импортёров немецкой продукции (€41 млрд., по данным на 2017 г.) и является одним из главных инвестиционных направлений для германского капитала (€404 млрд.).

Италия зависима от Берлина в гораздо меньшей степени. Её торговый дефицит составляет €9,6 млрд. с Германией и €6,7 млрд. с Францией. На данный момент Италия уступает Франции и по объёмам оборонных расходов (1,5% ВВП против 2,3%).

В качестве меры противодействия франко-германскому дуумвирату Рим принял на вооружение концепцию «расширенного Средиземноморья» (Il Mediterraneo allargato), в рамках которой более не рассматривает Средиземноморье как географически замкнутый или культурно ограниченный регион.

Для Рима «расширенное Средиземноморье» не имеет чётко обозначенных границ, на севере оно достигает Альп, на западе выходит за пределы Гибралтара в Атлантику, простирается на юге до африканского Сахеля и на востоке – до Чёрного моря. В Белой книге Италии подчёркивается: центральная роль [Рима] в Евро-Средиземноморском регионе проецируется в той или иной степени до Гвинейского залива и Африканского Рога.

«Расширенное Средиземноморье» вторгается и в зону геополитического влияния Франции в Африке. Итальянская дипломатия активна в Тунисе, Джибути, Мавритании, Буркина-Фасо, Чаде, Нигере, которые Париж рассматривает как свою сферу влияния… Укрепляется присутствие Рима в Восточной Африке с проекцией на Мадагаскар и Индийский океан.

Достигать цели, заложенные в концепции «расширенного Средиземноморья», Италия намерена с опорой на Соединённые Штаты. Если франко-германское партнёрство на фоне готовящегося выхода Великобритании из ЕС ставит под угрозу англосаксонское влияние в Европе, то смещение центра тяжести европейской политики на юг, к Средиземноморью, с оттеснением Германии и Франции, отвечает долгосрочным интересам США.

Для Вашингтона сотрудничество с Италией – одна из многих региональных стратегий. Для Рима поддержка американцами «расширенного Средиземноморья» и места Италии в нём имеет ключевое значение, поскольку позволяет поместить данный регион в фокус политики ЕС и НАТО.

Привлечение Римом Соединённых Штатов для решения сугубо европейских внутренних проблем говорит об отсутствии единства в Европе. Это чётко проявилось на саммите южных стран Европейского союза (Италии, Франции, Испании, Португалии, Кипра, Греции, Мальты) в январе 2019 года в Никосии, где планировалось обсудить общее видение экономической политики и политики безопасности стран Средиземноморья.

По итогам саммита была принята совместная декларация, подчеркивающая общность интересов Юга Европы, но она едва ли получит практическое наполнение ввиду противоречий внутри средиземноморской «семёрки».

Обращает на себя внимание отсутствие в «семёрке» признанного лидера. Теоретически таковым могла бы стать Франция, Италия или Испания. Однако правительства этих стран находятся в шатком положении – предвыборные обещания не выполняются, социально-экономическая стабильность не обеспечивается. В Италии, например, показатели роста ВВП под конец 2018 года были худшими за последние пять лет.

Однако самым серьёзным расхождением является разное видение этими странами будущего Европейского союза. Испания и Франция ожидают ухода Великобритании и по умолчанию приветствуют ослабление англосаксонского влияния в Европе (Испания – из-за спорного статуса Гибралтара). При этом Франция через сближение с Германией переходит в управляемый Берлином лагерь экономически более успешных государств Северной Европы.

Италия хочет заменить Лондон Вашингтоном. Греция, Мальта и Кипр не имеют ярко выраженного мнения на этот счёт и больше заняты решением текущих проблем с мигрантами. В итоге разрыв между Южной и Северной Европой становится глубже.

Владислав Гулевич, ФСК