СМИ

В Риге 16 марта традиционно проходит шествие Латышского добровольческого легиона СС. Латышские легионеры замарали себя участием во многих преступлениях нацизма, среди которых — блокада Ленинграда. Сегодня оставшиеся в живых блокадники готовят иски в суды против стран Прибалтики, новоявленные «герои» которых помогали гитлеровцам наладить блокаду.
Об уместности такой инициативы и собственном опыте жизни в блокадном Ленинграде рассказал заместитель председателя Калининградского областного комитета ветеранов, подполковник в отставке Герман Петрович БИЧ.


— Г-н, Бич, мы с Вами сейчас разговариваем в канун очень неприятной даты. 16 марта в Риге пройдет шествие легионеров СС, многие из которых помогали гитлеровцам организовывать блокаду Ленинграда. Как вы, бывшие блокадники, относитесь к таким мероприятиям в Прибалтике?

— Очень негативно. Я Вам скажу больше: я видел возвращение этих гитлеровских преступников из небытия своими глазами. Видел, как все это в Латвии происходило.

Отслужив в армии 30 лет, я жил в Риге, служил командиром части в Вангажи, рядом — в Адажи, в десяти километрах — стояла дивизия. После демобилизации в 1988 году меня пригласили на Рижский электромашиностроительный завод; сначала инженером, а через год я стал замом главного инженера этого завода.
Когда в 1991 году свершился переворот, губительный для нашей советской страны, меня избрали представителем Совета ветеранов Пролетарского района. Там, в Пролетарском районе, были все заводы Риги.
Я видел первые шествия националистов, неонацистов, латышских СС. Тогда мы стояли рядом, кричали, но нас осаждали и выгоняли, вызывали меня в их «охранку».
Все началось с Латвии. Первые вернувшиеся нацисты были там: и 15-й, и 19-й дивизии СС. Во время войны, когда наши наступали, они бежали из Латвии. Они воевали в Польше, в Берлине, а потом их забрали американцы. А в 1990-е годы они возвратились.
Когда в 1991 году свершился переворот, арестовали троих человек: Альфреда Рубикса, его помощника и Григория Гордеевича Иванова. Рубикса посадили, а Иванова выпустили. Он не мог ничего делать, и я помог ему устроиться на наш завод внештатным начальником пожарной команды.
Григорий Гордеевич рассказывал мне такую историю. Летом 1991 года в соседнем с ним доме в Риге жили его друзья детства: Настя и ее муж-полулатыш. И вот он идет по дороге, встречает школьного товарища, говорит ему: «Здоров!», а тот ему отвечает: «Свейки [лат], а что ты по-русски говоришь?» И проходит мимо.
Потом он рассказывает, как выходит Настя, тот ее спрашивает, почему ее муж с ними не здоровается. Она отвечает: «Да записался в Замессардзе [добровольческая военная организация в Латвии — прим. RuBaltic.Ru]. И со мной даже по-латышски разговаривает».
Спустя полгода он приезжает и видит, что Настя одна копает картошку. Он спросил, где муж, а та ответила: «А, повесился. Его не взяли в Замессардзе — не чистокровный, не латыш». Это реальная история.
— Ветераны блокады Ленинграда готовят иски против стран Прибалтики, нынешние «герои» которых помогали гитлеровцам морить город голодом. Вы бы подписали такой иск?

— С удовольствием! И мои товарищи подпишут. Мы с ними часто встречаемся. Буквально два дня назад мы собирались в 28 школе, там было 7 блокадников. Встреча называлась «Погибшее детство». Ветераны блокады рассказывали свои истории детям-кадетам.
— Вы считаете, это достойное средство восстановления справедливости?

— Достойное. Блокада — это страшная вещь. Столько людей погибло!..
Это же был настоящий геноцид, уничтожение 5-миллионного города.
Евреев уничтожили шесть миллионов, а здесь из всех жителей города осталось 800 тысяч.
— У каждого блокадника — своя история о том, как он и его семья пережили блокаду Ленинграда. Расскажите, пожалуйста, Вашу историю.

— Когда началась война, мне было около трех лет, старшему брату было 5. Мама прекратила работу, отца взяли в армию — он пошел добровольцем. Около двух месяцев мама рыла окопы, а папина мама, моя бабушка, была с нами. Голод, холод...
Мой брат стрелял птиц из самодельной рогатки. Воробьев, например. А бабушка ощипывала этих птиц и кормила нас. Мама говорила, что я перестал ходить от голода, хотя до войны ходил. Думали, все... Это страшная история.
Мы жили на «дороге жизни», шедшей из Ленинграда до Всеволожска, потом до Ладожского озера. Солдаты, которые проходили там, где мы жили, видели, какие мы голодные (я уже прекратил ходить, когда мне было три), они забрали нас и повезли к Ладожскому озеру. В ночь на 29 марта нас переправили на ту сторону Ладоги. У меня есть документ, который мне выдали как блокаднику 22 марта 1942 года.
Я хорошо изучил историю о том, как все это было. Раньше была только железная дорога до Всеволожска (это примерно 20 км). А от Всеволожска до Ладоги около 30 км. За январь проложили железную дорогу. А по Ладожскому озеру нас перевозили на «полуторке». Я помню, как мама говорила, что впереди машины проваливались в проруби, в воронки от немецких снарядов.
Мы благополучно переехали, и этот ужас закончился. На той стороне была организована станция Кобано, где нас накормили. Оттуда продолжили путь длиной в 30 км до центральной дороги, которая шла в Вологду.
В самой Вологде, куда нас довезли по этой дороге, на местных кладбищах было похоронено 17 тысяч блокадников. Они не выдерживали всех этих бедствий и умирали, уже вырвавшись из блокады.

— У блокадников есть страшные истории о том, что происходило в Ленинграде во время голода. Например, моя бабушка, тоже блокадница, рассказывала, как в 14 лет убегала от людоеда — за ней гнался сошедший с ума от голода мужчина. Вы слышали подобные истории?

— Конечно, у меня много таких историй, потому что и я связан с блокадниками.

Я и все мои товарищи по тем страшным события, которых я встречаю, не можем смотреть фильмы о блокаде. Каждый год 27 января, в день снятия блокады, Первый канал весь день показывает такие фильмы, и мы уже просим товарищей — не смотрите вы их! С первых кадров людям становится плохо, ведь человеческая память работает.

Меня захватил один фильм о том, что в городе не было воды и света, ленинградцы ходили на Неву брать воду. Там был кадр с девочкой, которая набрала бидончик воды, отошла, и вдруг на землю упала дохлая ворона. Девочка бросилась к птице, накрыла ее своим телом. А пожилой мужчина, проходивший рядом, потребовал у нее: «Отдай!» И они, полуживые, из последних сил дрались за дохлую ворону.
Такой был страшный голод. После него в пятимиллионном городе осталось в живых 800 тысяч человек. Но ладно бы только голод и холод, а ведь людей донимали еще и крысы.
Трупы валялись везде, а крысы всеядны. В первое снятие блокады, 17 января 1943 года, образовался перешеек в 11 км; там построили железную дорогу, и в Ярославле собрали котов и кошек, которые ловят крыс. Четыре вагона с кошками пришло в Ленинград.
Людям под расписку выдавали котов, чтобы те гонялись за крысами, по коту на семью. И кошки спасли Ленинград! Вот почему сегодня в Петербурге два памятника — коту и кошке. И в Ярославле тоже есть памятник котам, спасшим блокадный город.

Интервью провел Александр Носович