СМИ

Почему байкальский водопровод в Китай угрожает национальной безопасности России? Где проходит граница между цивилизацией и дикостью? Что мешает бережно относиться к экологии? На эти вопросы отвечает сенатор от Забайкальского края, член комитета Совета федерации по обороне и безопасности Баир Жамсуев, который с 1997 по 2008 год возглавлял Агинский Бурятский Автономный Округ. Баир Жамсуев — Перед нашим интервью петиция о запрете строительства на Байкале завода по перекачке воды в Китай набрала около 900 тысяч подписчиков. Может, пришло время прислушаться к народу и прекратить это безобразие? — Я с Вами абсолютно согласен. Байкал — не просто крупнейшее озеро мира с самым большими запасами пресной воды. Это народное достояние, территория, данная нам природой. Байкал мы все очень любим. Это одна из жемчужин России. Понятно, почему народ негативно воспринял строительство завода по перекачке воды, особенно те людьми, которые живут на Байкале. Даже не хочу вдаваться в подробности проекта — восстановит ли Байкал уровень воды или не восстановит, выгоден проект экономически или не выгоден, правильно ли это или неправильно… В любое случае речь идёт о варварском методе. Если такое огромное количество людей выступает против, то к их мнению надо, безусловно, прислушиваться. Проект следует свернуть, как бы они ни казался коммерчески выгодным. Это было бы правильно с точки зрения гражданской позиции, не хочу употреблять слово «патриотично», но было бы по-совести и по-человечески. Ведь озеро Байкал является священным для местных народов. — То есть Байкал — центр силы? — Много легенд связано с Байкалом. Озеро считается прародительницей бурятского народа, который живет в Прибайкалье и Забайкалье. На байкальский остров Ольхон приезжают люди, молятся, отдают дань уважения. Это священное место для бурят. Там чувствуется дух сакральности. — Какие следует ожидать политические и экологические риски для региона, если завод все-таки будет построен? Политические итоги будут очень негативными. Ведь против высказывается самая активная и неравнодушная часть общества, которая находится в блогосфере. С ними надо вести диалог, следует прислушиваться к людям. За последние годы Байкал испытал на себе колоссальную антропологическую нагрузку. Достаточно серьезно стоит проблема водорослей, которые появились «благодаря» воздействию человека. Если воду из Байкала выкачивать в промышленных масштабах, то последствия будут катастрофическими. — Целлюлозно-бумажные комбинаты по-прежнему действуют на Байкале? — Да, там есть один целлюлозно-бумажный комбинат (ЦБК). В свое время была большая дискуссия по этому поводу. Помните, в 1969 году на советские экраны вышел фильм «У озера» с великим Василием Шукшиным. Фильм построен вокруг проблемы сохранения озера Байкал, на берегах которого развернулась большая стройка. Через человеческие отношения показывают девственную красоту Байкала, а также негативное промышленное влияние стройки на озеро, которую ведет герой Шукшина — инженер Черных. На ЦБК есть серьезные очистные сооружения. Однако они не спасают от загрязнения — появление водорослей служит тому подтверждением. Этот факт свидетельствует об экологической катастрофе. Байкал надо беречь. Ведь у нас есть полно других мест, где можно построить заводы, фабрики и рыть скважины. — Почему мы так и не научились беречь природу? — Мы привыкли жить в большой стране, где у нас всего много — лесов, полей и рек, как той в самой пенсе. А страны, которым приходится выживать, они с трепетом относятся к живой природе. Их просто жизнь научила. К примеру, Япония, которая достигла величайшего уровня урбанизации. Японцы реально понимают, что природа — богатство. Мы думали, что можно потреблять природные богатства сколько угодно и не будет никакого урона. Оказалось, что урон нанесен. Вот Чита в Забайкальском крае, которая считается самым грязным городом. Экология же — плод человеческой деятельности. Там на берегу озера Кенон поставили ТЭЦ, по розе ветров весь дым летит на Читу. Мы стали заложниками наших природных богатств, полученных от предков. Целые поколения должны изменить свою психологию. Японию жизнь заставила заботиться о природе. Не дай Бог нам повторить такой опыт. Видим, к каким последствиям могут привести техногенные аварии, фактор расширения промышленности. — Получается, что мы имеем дело с вопросом национальной безопасности… Конечно. Я рассматриваю любые природные богатства сквозь призму национальной безопасности. В свое время мы, например, и лес рассматривали как достояние. Если лес вырубается варварскими методами, то это тоже вопрос национальной безопасности. Сто процентов! Представим на минуту, что Байкала не будет. Весь мир скажет: что это за люди, которые загубили то, что досталось им от природы. Нас все осудят. Вот прибалтийские страны гордятся тем, что очистили свои леса от мусора. Так что и нам надо заботиться о природе. — Кстати, о лесе. Ведь лес-кругляк на Дальнем Востоке варварски вырубают и вывозят в Китай, не так ли? — Одна из причин, о которой мало говорят, это безысходность. В 1990-е годы мы вступили в «шоковую экономики», разрушив плановую (социалистическую) экономику. С тех пор закрылось огромное количество предприятий, люди лишились работы, особенно на селе. Люди ринулись в лес, на что наложилось открытие границы с Китаем. По дешевке продавали его в КНР. Так зарабатывались деньги. Почему тяжело бороться с черными лесорубами или просто с людьми, которые занимаются вырубкой? Люди просто вынуждены этим заниматься, они часто попадают в руки нерадивых коммерсантов, которым на руку подобная ситуация. Вырубка лесов — не только экономическая проблема, она имеет сильную социальную подоплеку. Люди зачастую действуют из-за безысходности. — Хотите сказать, что браконьерство — порождение социальных проблем? — Да, такова глубинная причина. С одной стороны, действуют организованные бригады лесорубов, которые зачастую работают по коррупционным схемам. А с другой — есть люди, которые чуть ли не на себе тащат дерево, чтобы его продать и получить хоть какие-то копейки. Власти пытаются навести порядок, но это всегда наталкивается на разные «схемы». Сказываются и пробелы в лесном законодательстве. Во-первых, в лесу нет хозяина. Кто-то принимает решения о санитарной вырубке, а кто-то — о промышленной вырубке. А единственного хозяина в лесу нет. Так появляются лазейки для людей, которые имеют какие-либо легальные документы на вырубку. Например, в советское время был Лесхоз, который отвечал за все. Без его разрешения никто не мог зайти — с любой целью. Во-вторых, когда в регионах тяжелая экономическая ситуация, растет безработица, когда нет источников дохода и есть Китай. Шустрые коммерсанты устанавливают связи и легально возят лес к КНР. Сегодня планируют наладить онлайн-мониторинг за вырубкой леса, чтобы информация шла не в архив, а стекалась в единый информационный центр. Проблему надо решать в комплексе, вместе с социальными и экономическими аспектами. Без хозяина в лесу ничего не изменится. — Что мешает в том же Забайкальском крае создать производства, чтобы не кругляк вывозить, а производить товары с добавленной стоимостью? — Пилорамы стоят. Кругляк обрабатывается. Но чтобы довести его до уровня продукции, надо организовать сбыт. В Китае весь процесс налажен. Переезжаешь границу и попадаешь в Маньчжурию, где есть десятки перерабатывающих заводов, которые работают не только на Китай, но и на всю Юго-Восточную Азию. Должны быть долгосрочные инвестиционные проекты. Ведь государство только регулирует, а инвестиции приносят частные компании. Они как раз и не торопятся вкладывать средства. Видимо, для наших отечественных вложений это не кажется выгодным. — Вы с 1997 по 2008 год были главой администрации Агинского Бурятского Автономного Округа, пограничного с Китаем. В чем выражалось экономическое давление КНР на регион? Китай завалил нас дешевой продукцией легкой промышленности. Да, в 1990-е годы она давала людям возможность выживать — одеться, обуться, подготовить детей к школе. Однако китайская продукция в конечном итоге уничтожила легкую промышленность Забайкальского края. Уничтожила и тонкорунное овцеводство. — Без массированной господдержки из центра остановить деиндустриализацию невозможно… — Нет, конечно. Поэтому президент Владимир Путин и поставил необходимые задачи в майском указе и в своем послании Федеральному собранию. Он же видит, что на Дальнем Востоке идет депопуляция, отток населения продолжается. Нет крупных промышленных предприятий, где люди могли бы работать. Уровень жизни на Дальнем Востоке должен быть выше среднероссийского. Через что это можно достигнуть? Через экономические преференции, создание территорий опережающего развития, дальневосточный гектар, режим свободного порта Владивосток. Надо создавать социальную инфраструктуру — детские сады, школы, дороги, больницы и т. д. Плюс — субсидируемые билеты, чтобы народ поехал на Дальний Восток. Если не остановить депопуляцию, то ситуация будет угрожать национальной безопасности России. — А китайцы остаются жить на Дальнем Востоке? — Нет, только бизнесом занимаются. На севере Китая тоже мало людей живет. Зачем им к нам приезжать, когда у них на юге и в средней полосе достаточно комфортные условия? Правда, есть и редкие случаи, когда остаются, женятся, проходят натурализацию. Однако, как правило, китайцы предпочитают оставаться гражданами своей страны. Они не вкладываются в крупные проекты. Их интересует небольшой гостиничный или ресторанный бизнес, вырубка деревьев, в том числе и незаконная… — У Вас большой управленческий опыт. Какими статьями из личного профессионального кодекса можете поделиться? — Во главе угла должны быть интересы людей, их мнение. Это самое главное. Управленец не должен вариться в собственном соку исключительно ради целевых показателей. Основная цель — благосостояние людей. Власть уважают только в том случае, когда люди чувствуют, что она работает на них. А для этого надо постоянно общаться с людьми. Надо открыто садиться и обсуждать с народом конкретные проекты. Только так власть