Рэйф Файнс о своем фильме «Белый ворон»: холодная война на балетной сцене (Deutschlandfunk, Германия) - «Новости»

  • 12:01, 20-окт-2019
  • Большой Кавказ / Новости дня / Статистика / Интервью звёзд / Мобильные технологии / Мероприятия / Спорт / Россия / Звезды / Общество
  • Novosti-Dny
  • 0

© AP Photo, G. Paul BurnettВ фильме «Белый ворон» Рэйф Файнс показал, как молодой танцовщик Рудольф Нуреев боролся за свою идентичность и свободу в условиях холодной войны. В интервью немецкому каналу Файнс рассуждает о личности Нуреева и о том, как неоднозначно она воспринимается в российском обществе.

Вот уже 20 лет британский актер и режиссер Рэйф Файнс изучает историю выдающегося танцовщика балета Рудольфа Нуреева. О том, почему фильм о Нурееве появился только сейчас, он рассказал в интервью.


Рэйф Файнс: Мне прислали первые шесть глав новой биографии Рудольфа Нуреева. Они произвели на меня сильное впечатление, и тут же появилась идея снять фильм. Но в то время у меня не было амбиций самому стать режиссером.


Я всего лишь считал, что история Нуреева — хорошая идея для кино. Через десять лет я снял фильм «Кориолан» (это была моя первая режиссерская работа), а затем «Невидимую женщину». Продюсер Габи Тана (Gaby Tana), которая раньше занималась балетом, знала о моем интересе к личности Нуреева. Она спросила, не хотел ли бы я снять фильм про него. И я задумался. Эта история никогда меня не отпускала.


Танцор, актер, дублер?


Я, конечно, очень боялся, потому что Нуреев — известный человек, и о нем уже много чего снято. Настоящим вызовом стал кастинг. Кого взять? Актера и дублера для танцевальных сцен, а потом заменить лица — это было бы дорого. Или взять танцора? Я думал, что если удастся найти танцора, который мог бы и играть, то это было бы возможно. Но с финансированием все время были проблемы. Мне было важно пригласить как можно больше российских и французских актеров, которые говорили бы в фильме на родном языке.


Я нашел прекрасных актеров, которые, однако, не были известны широкой публике, и одного неизвестного танцовщика. Это не помогло. Это не заставило меня отказаться от идеи, но трудности возникли большие. Мы надеялись найти российских инвесторов, однако это нам не удалось.


Дойчландфунк: Вы поведали историю Нуреева до 1961 года. Ему тогда было 23 года. Что вас так заинтересовало в юном Нурееве? И насколько много вы хотели рассказать про социополитический контекст того времени?


Рэйф Файнс: Я спросил сам себя, будет ли это биография всей его жизни. Это было бы интересно, но не имело бы для меня драматической силы, характерной для того ограниченного отрезка времени.


И я рассказал историю мальчика из очень бедной семьи, ходившего в одну из самых престижных балетных школ мира. Он считал себя в какой-то мере избранным. Он приехал с ленинградским Кировским балетом в Париж — а там его решили наказать и отправить домой. Но он решил остаться в Париже и не возвращаться на родину. Ничто не смогло убедить меня расширить эту историю.


Некоторые говорят: а как же Марго Фонтейн (Margot Fonteyn)? Как же роман с Эриком Бруном (Erik Bruhn)? Распутный образ жизни и смерть от СПИДа? Да, наверное, об этом снимет кино кто-то другой. Мне же было важно показать, как человеку искусства приходилось принимать фундаментальные решения в борьбе за свободу и идентичность.


Было четкое противопоставление: с одной стороны — политический режим, для которого важно общество, а не личность. А на другой стороне — либеральная демократия, говорившая: мы должны защищать права индивидуума. Это противопоставление было очень мощным и драматичным: между двух полюсов томился необузданный дух художника, и мне показалось, что из этого получится сильная история.


— В фильме вы говорите по-русски. Насколько трудно было выучить язык?


— Мои знания русского весьма поверхностны. Но я очень много работал над тем, чтобы правильно произносить свои реплики. Кроме того, у меня была возможность исправлять ошибки уже после съемок. Так что в реальности мой русский далеко не так хорош, как в фильме.


Двойная игра


— Вы сыграли учителя Нуреева — Александра Пушкина. И в качестве учителя танцев вы каким-то образом стали еще и режиссером, потому что давали своему ученику очень точные указания. Теперь же вы сам выступили режиссером фильма. Эта двойная игра была задумана с самого начала?


— Нет. Я долго не хотел сам сниматься в этом фильме. И это обострило наши финансовые трудности. Потому что если у вас столько неизвестных актеров, которые говорят по-русски и по-французски, а вы сами отказываетесь сниматься, то возникает реальная проблема.


А потом меня вдруг спросил российский продюсер, почему я не хочу сыграть сам. Он сказал, что если бы я сыграл Пушкина, то это, возможно, помогло бы в поиске российских инвесторов. И я решил сыграть. Тогда у нас еще не было «русских» денег, но мне понравилась эта роль. И Габи Тана в конце концов сказала: «Ты только посмотри, это почти поэтично, что ты как режиссер подсказываешь Олегу Ивенко, как ему играть, и при этом играешь его учителя».


— Почему было так трудно добиться финансирования с российской стороны?


— Думаю, потому что это, безусловно, актерский фильм, и российским инвесторам, как и любым другим, хотелось знать, кто из звезд будет сниматься. А поскольку я хотел работать с неизвестными актерами (а Олег Ивенко неизвестен широкой публике), то это был большой риск. И сама фигура Нуреева в российском истеблишменте воспринимается очень неоднозначно. Я сам только пытаюсь это осознать.


С одной стороны, им восхищаются как великим танцовщиком. С другой стороны, он покинул Россию, и это воспринимается как предательство. Он больше никогда не жил в России. Кроме того, он не скрывал своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Россия в этом плане весьма консервативная страна. А еще я думаю, что при нынешнем политическом климате в России любая ориентация, выходящая за рамки гетеросексуальной нормы, является вызовом. Хотя она и не запрещена, ее не приветствуют. Думаю, в этом тоже была проблема.


© AP Photo, G. Paul BurnettВ фильме «Белый ворон» Рэйф Файнс показал, как молодой танцовщик Рудольф Нуреев боролся за свою идентичность и свободу в условиях холодной войны. В интервью немецкому каналу Файнс рассуждает о личности Нуреева и о том, как неоднозначно она воспринимается в российском обществе.Вот уже 20 лет британский актер и режиссер Рэйф Файнс изучает историю выдающегося танцовщика балета Рудольфа Нуреева. О том, почему фильм о Нурееве появился только сейчас, он рассказал в интервью. Рэйф Файнс: Мне прислали первые шесть глав новой биографии Рудольфа Нуреева. Они произвели на меня сильное впечатление, и тут же появилась идея снять фильм. Но в то время у меня не было амбиций самому стать режиссером. Я всего лишь считал, что история Нуреева — хорошая идея для кино. Через десять лет я снял фильм «Кориолан» (это была моя первая режиссерская работа), а затем «Невидимую женщину». Продюсер Габи Тана (Gaby Tana), которая раньше занималась балетом, знала о моем интересе к личности Нуреева. Она спросила, не хотел ли бы я снять фильм про него. И я задумался. Эта история никогда меня не отпускала. Танцор, актер, дублер? Я, конечно, очень боялся, потому что Нуреев — известный человек, и о нем уже много чего снято. Настоящим вызовом стал кастинг. Кого взять? Актера и дублера для танцевальных сцен, а потом заменить лица — это было бы дорого. Или взять танцора? Я думал, что если удастся найти танцора, который мог бы и играть, то это было бы возможно. Но с финансированием все время были проблемы. Мне было важно пригласить как можно больше российских и французских актеров, которые говорили бы в фильме на родном языке. Я нашел прекрасных актеров, которые, однако, не были известны широкой публике, и одного неизвестного танцовщика. Это не помогло. Это не заставило меня отказаться от идеи, но трудности возникли большие. Мы надеялись найти российских инвесторов, однако это нам не удалось. Дойчландфунк: Вы поведали историю Нуреева до 1961 года. Ему тогда было 23 года. Что вас так заинтересовало в юном Нурееве? И насколько много вы хотели рассказать про социополитический контекст того времени? Рэйф Файнс: Я спросил сам себя, будет ли это биография всей его жизни. Это было бы интересно, но не имело бы для меня драматической силы, характерной для того ограниченного отрезка времени. И я рассказал историю мальчика из очень бедной семьи, ходившего в одну из самых престижных балетных школ мира. Он считал себя в какой-то мере избранным. Он приехал с ленинградским Кировским балетом в Париж — а там его решили наказать и отправить домой. Но он решил остаться в Париже и не возвращаться на родину. Ничто не смогло убедить меня расширить эту историю. Некоторые говорят: а как же Марго Фонтейн (Margot Fonteyn)? Как же роман с Эриком Бруном (Erik Bruhn)? Распутный образ жизни и смерть от СПИДа? Да, наверное, об этом снимет кино кто-то другой. Мне же было важно показать, как человеку искусства приходилось принимать фундаментальные решения в борьбе за свободу и идентичность. Было четкое противопоставление: с одной стороны — политический режим, для которого важно общество, а не личность. А на другой стороне — либеральная демократия, говорившая: мы должны защищать права индивидуума. Это противопоставление было очень мощным и драматичным: между двух полюсов томился необузданный дух художника, и мне показалось, что из этого получится сильная история. — В фильме вы говорите по-русски. Насколько трудно было выучить язык? — Мои знания русского весьма поверхностны. Но я очень много работал над тем, чтобы правильно произносить свои реплики. Кроме того, у меня была возможность исправлять ошибки уже после съемок. Так что в реальности мой русский далеко не так хорош, как в фильме. Двойная игра — Вы сыграли учителя Нуреева — Александра Пушкина. И в качестве учителя танцев вы каким-то образом стали еще и режиссером, потому что давали своему ученику очень точные указания. Теперь же вы сам выступили режиссером фильма. Эта двойная игра была задумана с самого начала? — Нет. Я долго не хотел сам сниматься в этом фильме. И это обострило наши финансовые трудности. Потому что если у вас столько неизвестных актеров, которые говорят по-русски и по-французски, а вы сами отказываетесь сниматься, то возникает реальная проблема. А потом меня вдруг спросил российский продюсер, почему я не хочу сыграть сам. Он сказал, что если бы я сыграл Пушкина, то это, возможно, помогло бы в поиске российских инвесторов. И я решил сыграть. Тогда у нас еще не было «русских» денег, но мне понравилась эта роль. И Габи Тана в конце концов сказала: «Ты только посмотри, это почти поэтично, что ты как режиссер подсказываешь Олегу Ивенко, как ему играть, и при этом играешь его учителя». — Почему было так трудно добиться финансирования с российской стороны? — Думаю, потому что это, безусловно, актерский фильм, и российским инвесторам, как и любым другим, хотелось знать, кто из звезд будет сниматься. А поскольку я хотел работать с неизвестными актерами (а Олег Ивенко неизвестен широкой публике), то это был большой риск. И сама фигура Нуреева в российском истеблишменте воспринимается очень неоднозначно. Я сам только пытаюсь это осознать. С одной стороны, им восхищаются как великим танцовщиком. С другой стороны, он покинул Россию, и это воспринимается как предательство. Он больше никогда не жил в России. Кроме того, он не скрывал своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Россия в этом плане весьма консервативная страна. А еще я думаю, что при нынешнем политическом климате в России любая ориентация, выходящая за рамки гетеросексуальной нормы, является вызовом. Хотя она и не запрещена, ее не приветствуют. Думаю, в этом тоже была проблема.


Рекомендуем


Комментарии (0)

Комментарии для сайта Cackle



Уважаемый посетитель нашего сайта!
Комментарии к данной записи отсутсвуют. Вы можете стать первым!