СМИ

Представляю вам второй выпуск рубрики ЛСД – "Лучшие в своём деле". Я поговорил с Андреем Павленко, одним из лучших хирургов-онкологов в стране. Он рассказал, как обстоят в России дела с лечением рака. Ещё никогда специалист такого уровня, практикующий врач-онколог, не называл вещи своими именами. Он признаёт, что бесплатно даже поставить диагноз у нас практически невозможно:
Для тех, кто не хочет смотреть видео целиком, сделал выжимки из интервью:
Заниматься профилактикой некоторых видов рака можно. Например, это отказ от курения – потому что уже доказано, что рак лёгких у курильщиков возникает чаще. Если ты употребляешь алкоголь в больших количествах, на голодный желудок и постоянно, он может спровоцировать рак. Но такой профилактики рака, которой мог бы заняться обыкновенный здоровый человек, не существует.
Если вы ведёте здоровый образ жизни – не курите, не пьёте часто крепкий алкоголь, не являетесь приверженцем вредной диеты, не страдаете ожирением – то и это не избавит вас от рака, если он у вас появится. Причины возникновения рака до конца не понятны. Поэтому вполне возможно, что у полностью здорового человека возникнет опухоль.
Каждый человек, достигший возраста 45 лет, обязан пройти гастроскопию и колоноскопию. Если у кровных родственников был рак желудка или колоректальный рак, то лучше в любом возрасте пойти к генетику и провести типирование на наследственные формы рака.

 
По статистике заболеваемости раком все страны похожи, но различаются по структуре заболеваний. Например, в России преобладает 4-я, запущенная стадия рака желудка (70-75% случаев). Если мы берём Южную Корею, то там 70% – ранние стадии. Колоссальная разница, правда?
При ранней стадии легко достичь полного излечения и пятилетней выживаемости на уровне 90%. При 3-й и 4-й стадии такую статистику получить невозможно. Стоимость лечения 1-й стадии и 3-й стадии рака отличается на несколько порядков. Мы тратим деньги там, где мы могли бы сэкономить.

 
Солидные опухоли можно с успехом лечить в России. При их лечении используются стандартные схемы и стандартные препараты, которые можно применить здесь, зная, к кому идти.
Естественно, мне проще об этом говорить с моими знаниями и моими возможностями. Я простадировал свою форму заболевания за три дня. Если мы говорим об обычном россиянине, то он пройдёт очень долгий путь, и не факт, что он выйдет на того человека, который сможет ему адекватно всё рассказать. К сожалению, сейчас в России это лотерея.
Как правило, хороших докторов люди знают, сарафанное радио никого ещё не подводило. Но объективных критериев выбора врача или клиники практически не существует. Придётся вникнуть в эту тему самому. 
Например, наберите в поисковике "гайдлайны по лечению рака". Ознакомьтесь с ними, они есть и на русском языке, а на английском их сколько угодно. Там всё очень конкретно, всё очень просто, в виде алгоритма. Почитайте и приходите к доктору уже с правильными вопросами. Если он будет уходить в сторону от этого гайдлайна, вы сможете спросить, почему он поступает именно так.
Я сталкивался с непрофессионализмом и в онкологических клиниках Германии или Израиля. Иногда пациентам делали там вещи, которые, на мой взгляд, делать не надо было. Естественно, они приезжали оттуда с недопустимым эффектом и уже совершенно без денег. Но это редкость. Всё же большинство европейских клиник придерживается чётких стандартов.
Чтобы доверять отечественной медицине, надо её менять. На сегодняшний день я бы без достоверной информации о докторе, об онкологическом диспансере, не стал бы рисковать [лечиться от рака в России].
Рейтинга онкологических клиник не существует. В рамках одного диспансера, даже в рамках одного хирургического отделения тактика может меняться в зависимости от желания доктора. И очень часто нестандартная тактика может приводить к неправильным действиям и ухудшать результаты.
Ключ к пониманию этой проблемы – аудит качества оказания онкологической помощи. Но в России его не существует.
Тем врачам, которые говорят, что знают всё о хирургии, химиотерапии и т.д., я не верю. Нельзя знать всё. Нужно быть профессионалом в каком-то направлении. Как правило, чем уже специализация, тем более профессионально работает человек.
Я ездил в одну клинику в Корею – там потрясающая специализация. За счёт этого врачи уже как роботы. Даже те люди в России, которые обладают самым большим опытом [в лечении рака], по сравнению с ними мальчики в коротких штанишках. Там один врач может проводить больше 400 операций на желудок в год. У нас большинство клиник столько операций в год не проводит. Максимум – 200 операций на желудке в специализированной онкологической клинике.
Врачи в Корее оперируют на высочайшем техническом уровне, с минимальным количеством осложнений и с поражающими результатами. Как к этому прийти? Внедрение скрининга – начать с этого.
Если у тебя нет денег на лечение рака, то ты можешь записаться на все бесплатные манипуляции и консультации. Но этот путь займёт у тебя 2-3 месяца, не меньше. И не факт, что это окажется качественная помощь.
Срок важен, когда выявили раннюю неинвазивную форму рака. Здесь действительно надо очень торопиться, потому что если пройдёт 3 месяца, из неинвазивного рака он 100% перейдёт в инвазивный. И в этой ситуации возможность выполнить больному операцию и дать ему почти стопроцентную вероятность излечения будет потеряна.
Поэтому очень важно эту быструю логистику обеспечить больным с ранними формами заболевания. Бесплатно это сделать невозможно.
Месяц, который сейчас выделяет Минздрав на момент от постановки диагноза до момента начала специальных методов лечения, – это совершенная утопия. Если вы хотите сделать всё быстро, вам придётся платить за это деньги. 
Допустим, все исследования больному сделали хорошо и информативно. После этого доктор оценивает все данные и определяет тактику лечения. Это второй этап, который возможен в рамках ОМС. Не везде, но возможен.

 
Все знают, что некоторые доктора берут деньги с больных. Суммы бывают самые разные. От 100 000 до миллиона – запросто. Формально это можно озвучить как "благодарность". 
У каждого профессионала возникает когнитивный диссонанс. Получая раз в месяц свою зарплату, он начинает задумываться: "А я что, не профессионал?"
Я сейчас получаю от 150 тысяч рублей. Как правило, у больного всегда возникает желание отблагодарить доктора, который хорошо относится к больному и работает профессионально. И я принимаю благодарность всегда, когда больной уходит из моего отделения на своих ногах. Если мне приносят благодарность, я никогда от неё не отказываюсь. Иначе моя семья не выжила бы.
– Чтобы получить качественные услуги, человеку нужно благодарить врачей?
– 100%. Система вынуждает докторов брать взятки.
Если человек работает в госдиспансере за 42 тысячи рублей и имеет на руках двух детей, прожить на эту сумму совершенно невозможно. Это вынуждает брать дополнительную нагрузку, искать дополнительный заработок, предпринимать много действий, которые мешают доктору сосредоточиться на основной своей деятельности.
Во-первых, это профессиональный рост – он должен постоянно следить за современными трендами. Во-вторых, это помощь нашим больным. Это два взаимосвязанных процесса. Доктор всю жизнь должен совершенствоваться и учиться. Но у нас нет условий для того, чтобы доктор самостоятельно развивался. У него другие мысли в голове.
Работая в хорошей частной клинике, я бы мог получать полмиллиона рублей. Но я не пойду за деньгами ради снижения своей хирургической активности.
В России нет известных частных онкологических клиник. Если лечиться в России, то лучше лечиться в государственной клинике и благодарить врачей.
Во многих клиниках есть система, которая не позволяет больному получить консультацию без официальной оплаты. Это нормальная ситуация. Это те клиники, где администрация ведёт честную финансовую политику.

 
В России есть несколько фирм, которые производят сопоставимое с западным по качеству оборудование. Но не все технологии мы можем повторить. Но стандартный электрокоагулятор, стандартную лапароскопическую стойку мы делать умеем, и умеем неплохо.
Но большая часть высокотехнологичного оборудования закупается за границей, большинство лекарств – за границей. Импортозамещение в фармакологии может быть достигнуто, но это будет очень нескоро.
Робот не заменит хирурга. Не существует двух одинаковых людей. Робот должен выполнять стандартную программу, а люди все нестандартны, и анатомия у всех разная. Можно теоретически делать "дорожную карту" по каждому больному для робота, и к этому сейчас идут.
Государство тратит деньги на закупку дорогостоящего оборудования и строительство каких-то непонятных медицинских кластеров, хотя по большому счёту надо менять базовую систему обучения кадров. Зарплаты надо кардинальным образом увеличивать. У нас никогда не будет хороших докторов с такой мотивацией.
У нас нет системы контроля качества, у нас нет эффективной системы обучения, у нас нет контроля за выпускниками (в том числе из ординатуры). Из ординатуры выпускаются люди, которых нельзя допускать к пациентам, по большому счёту.
Такое ощущение, что страна ушла в капитализм, а медицина вся осталась в Советском Союзе. Мы сейчас кардинальным образом отстаём от всех [развитых стран].
У нас сейчас хорошие врачи развиваются не благодаря системе, а вопреки ей. Получить тот курс обучения, который тебе важен и интересен, ты можешь только самостоятельно, тебе его никто не предложит. Как правило, это платные дорогие курсы, как правило, это выезды за рубеж. 
Только в последние лет 5-6 в России появилось несколько конференций, которые можно посетить, чтобы получить актуальную информацию.
В России сейчас один лидер, который вносит большую лепту в развитие всех обучающих технологий – это НИИ онкологии им. Петрова в Песочном. Чёткий пример того, как позитивные кадры влияют на ситуацию. За 6 лет из болота превратились в ведущий онкологический центр РФ. Всё зависит от главного врача.
Ситуация с базовыми знаниями среди врачей удручающая. Если проверить их по любому европейскому или американскому тесту, ни один выпускник у нас не получит диплома (если он не будет к этому специально готовиться в течение нескольких лет). Я сам не сдам этот экзамен, если мне его предложат.
Преподают тоже зачастую профессора, у которых нет никакого представления о современной онкологии. Онкология – очень динамичная наука, за ней нужно следить каждый месяц.

 
В России вообще не существует скрининга. Если диспансеризация в поликлиниках будет проводиться качественно, у нас улучшится ситуация с формами рака, которые можно выявить при визуальном осмотре. Но это не скрининг.
– Что делать человеку, которому поставили диагноз?
– Первое – ознакомиться с программой лечения, которую предлагает доктор, а лучше её себе записать. Если доктор запрещает вам писать себя на диктофон, то это ещё один фактор, который позволяет выявить непрофессионала.
Дома можно попытаться разобраться, насколько предложенная программа является компетентной.
Важно уточнить, как часто доктор делает операцию, которую он предлагает. Если он делает такие операции только эпизодически, то, наверное, стоит идти к тому, кто делает их чаще. Не бойтесь задавать множество вопросов доктору. Тот, кто полноценно на них отвечает, и является профессионалом.
– Как ты относишься к эвтаназии?
– Отрицательно. Человек не должен умирать в муках, но при нормально развитой паллиативной помощи этого и не будет.
Это больше этическая проблема, но эвтаназия в нашей стране может сделать много хуже. Её начнут производить не по показаниям, поэтому проще запретить и никогда не применять. Учитывая, что никто не сможет контролировать, как это всё происходит, будет множество смертей, которых можно было бы избежать. В России – точно нет.