СМИ

Президент Франции Эммануэль Макрон вряд ли войдет в историю как великий политический деятель, но место в учебниках истории и книгах разнообразных рекордов он однозначно заслужил, хотя бы потому, что он однозначно является первым и единственным человеком, который попробовал взять в заложники подводный газопровод.

Речь идет о резком изменении позиции Франции по «Северному потоку — 2», которое заставило изрядно понервничать многих наблюдателей за приключениями российского проекта, который подвергается постоянным атакам со стороны США и Европейской комиссии.

В пятницу прошло голосование в Европейском совете министров, который должен был принять или отклонить проект изменений к так называемой газовой директиве Евросоюза. Эти изменения, составленные румынскими дипломатами в соответствии с самыми смелыми антироссийскими пожеланиями Вашингтона, Варшавы и Киева, фактически давали Еврокомиссии право блокировать строительство «Северного потока — 2» по политическим причинам и в целом выводили сам газопровод из юрисдикции Германии в юрисдикцию Евросоюза, что создало бы довольно серьезные проблемы для его строительства и последующей эксплуатации. До 7 февраля никто не ожидал от голосования никаких сюрпризов и сложностей для «Северного потока — 2»: против проекта изменений в «газовую директиву» высказалась Германия и еще несколько стран Евросоюза.

А если судить по прошлым попыткам такого рода (изменения пытаются ввести еще с 2017-го), то сопротивления стран, компании которых участвуют в проекте (то есть Германии, Франции, Голландии и Австрии), а также их союзников вполне хватило бы для создания «блокирующего меньшинства». Однако 7 февраля случилась неожиданность: правительство Франции резко изменило свою позицию и заявило о поддержке антигазпромовской директивы, несмотря на то, что ее принятие нанесло бы прямой и многомиллиардный финансовый ущерб французскому инвестору в «Северный поток — 2» (энергетической компании Engie, которая не просто является главной энергетической компанией Франции, но еще фактически контролируется государством). Получается, что администрация Макрона выступила за то, чтобы нанести урон интересам Франции, французского бюджета и главной энергетической компании страны. Без голоса Франции защитники «Северного потока — 2» не смогли бы организовать «блокирующее большинство» — и решение против «Северного потока — 2» было бы принято.

Что могло стоять за столь странным решением Елисейского дворца?

Логично заподозрить влияние Вашингтона, но у этой версии есть несколько проблем. Во-первых, у Макрона с Трампом весьма напряженные отношения, между Евросоюзом и США идет вялотекущая торговая война, а сам Макрон и министры французского правительства неоднократно делали крайне жесткие заявления в адрес США. Во-вторых, американские СМИ, которые обычно очень хорошо осведомлены о действиях американской дипломатии, не могли скрыть шока от «предательства» французского президента. Американские дипломаты и дипломатические источники не хвастались своими успехами на французском направлении, да и твиттер главного хвастуна планеты, Дональда Трампа, подозрительно молчал. В-третьих, французы могли бы легко объяснить свое поведение именно давлением Вашингтона, что вызвало бы бурю восторга у многих европейских и американских политиков, но вместо этого представители французских властей лопотали что-то невразумительное про «необходимость защищать Восточную Европу» и общеевропейские интересы. В этом контексте наиболее вероятным выглядит самое простое и циничное объяснение: Макрон просто шантажировал Меркель и пытался взять в заложники важнейший для Германии в целом и для немецкого канцлера в частности энергетический проект. Показательно, что эту же версию предлагает читателям в качестве основной американский деловой журнал «Форбс».

«Президент Франции Эммануэль Макрон хочет, чтобы Меркель приняла его предложения по реформированию Европейского союза, но Меркель не поддержала его идеи об общем бюджете и долговой системе еврозоны».

Президент Франции столкнулся с невозможностью реализовать свои наполеоновские планы по реформированию Евросоюза и превращению его в более централизованную структуру, в которой Франция и лично Макрон играли бы ключевую роль. Макрона продвинули в президенты вполне определенные наднациональные финансовые структуры, и он сам воспринимался многими как главный глобалистский проект, который показал всему миру, что глобальный истеблишмент нашел правильный ответ на популистские (то есть антиглобалистские) политические проекты — такие как Дональд Трамп, Brexit, итальянские «Лига» и «Движение пяти звезд». На практике получилось, что вместо превращения французского президента во всеевропейского лидера и реформатора Евросоюза, а также предводителя эдакой «всемирной коалиции по борьбе с популистами» он столкнулся с падением рейтинга у себя на родине и сейчас вынужден в авральном режиме тушить политический кризис, вызванный протестами «желтых жилетов». Макрону для того, чтобы решить экономико-политические проблемы Франции и профинансировать его крайне амбициозный план реформирования Евросоюза, срочно нужны деньги. Во Франции денег нет, и это всем давно известно, а институциональные инвесторы не будут кредитовать прожекты Макрона, даже если он заложит Елисейский дворец и Эйфелеву башню. Причем сам Макрон, как бывший высокопоставленный банкир структур семьи Ротшильдов, это прекрасно понимает.

Выход у него ровно один (который он сам неоднократно признавал) — для спасения Франции и Евросоюза по его плану нужно, чтобы финансовая поддержка более слабых стран Евросоюза финансировалась долгами Евросоюза, которые будет гарантировать Германия, потому что в противном случае никто на это денег не даст. Мало кому в Берлине может понравиться идея в стиле «французы, итальянцы, поляки и все остальные будут тратить на себя деньги, взятые в долг под гарантии немецкого бюджета и налогоплательщиков». За десятилетия, проведенные в статусе фактической американской колонии, немецкие политики и налогоплательщики, конечно, привыкли к разнообразного рода национальным унижениям, но это было бы слишком. Именно поэтому Ангела Меркель, как заметил «Форбс», не поддерживала столь смелые проекты и эгоистичные идеи французского лидера. Видимо, «желтые жилеты» и экономические проблемы во Франции, что называется, «приперли к стенке» Эммануэля Макрона — и он посчитал, что если взять в заложники «Северный поток — 2?, то Германия все-таки даст Франции денег.

Излишне говорить, что такое решение вызвало шок в европейском энергетическом и финансовом сообществе: никто не ожидал, что президент Франции торпедирует выгодный стране и французской компании проект. Впрочем, даже если бы антироссийские изменения в «газовую директиву» были бы приняты, это бы не означало блокирование проекта — так как Еврокомиссии потребовалось бы «протащить» его через Европарламент до окончания срока полномочий в мае этого года, а потом еще и доказывать в европейском Верховном суде, что нормы «газовой директивы» можно применять в отношении «Северного потока — 2» ретроактивно, то есть в нарушение фундаментального юридического принципа «закон обратной силы не имеет». Причем стоит особо отметить, что юридическая экспертиза Совета министров Европы уже дала негативное заключение по антироссийским изменениям «газовой директивы». Впрочем, до всего этого дело не дошло, потому что к укрощению строптивого Макрона подключилась лично Ангела Меркель, которая решила вопрос за 24 часа: уже в пятницу, в день судьбоносного голосования, она выступила с заявлением, в котором сообщила о том, что Париж «согласился на компромисс». Финальный текст исправленной еще раз «газовой директивы» похож на что угодно, кроме компромисса, а больше напоминает тонкое издевательство немецких дипломатов над своими европейскими оппонентами: в документе оставлены все антироссийские пункты, но ко всем сделаны приписки, которые дают право властям Германии их не применять, а также вводить практически любые исключения к правилам самой директивы.

История напоминает ситуацию с «Северным потоком — 1», который «в режиме исключения из правил» уже функционирует на полную мощность, несмотря на протесты США, а также судебные иски со стороны Польши.

Западные аналитики гадают, получил ли Макрон что-то в обмен на этот «компромисс». Правды мы, скорее всего, никогда не узнаем. Но наиболее вероятный вариант ответа сводится к тому, что он получил небольшую, грубую и наглядную лекцию со стороны немецких властей на тему того, что в случае необходимости Берлин просто уничтожит его политическую карьеру: для этого Германии даже не нужно поддерживать «желтые жилеты», так как достаточно просто запретить Франции нарушать общеевропейские правила по ограничению бюджетного дефицита, которые Макрону разрешили «нарушить в виде исключения», чтобы поддержать экономику страны в период политической турбулентности. Даже если бы проамериканские страны ЕС и проамериканские чиновники Еврокомиссии попытались защитить Францию, у Германии хватило бы влияния как в самой Еврокомиссии, так и в Европейском центральном банке для того, чтобы устроить во Франции финансовый кризис. Одного жесткого заявления Меркель хватило бы для того, чтобы спровоцировать бегство инвесторов с французских финансовых рынков, тотальную панику и массовую распродажу французских государственных облигаций и акций французских компаний.

Потом, конечно, пришлось бы спасать французские банки, чтобы не потопить весь европейский финансовый сектор, но Ангела Меркель занималась бы этим уже в сотрудничестве с другим президентом Франции. Не зря в Америке говорят, что не надо злить своего банкира, а Германия на данный момент — это по большому счету главный и де-факто единственный «банкир» Евросоюза.

«Северный поток — 2» будет достроен, если, конечно, не случится еще какого-нибудь труднопрогнозируемого политического или экономического сюрприза, однако «казус Макрона» уже наглядно показал, что Германия готова очень активно защищать данный проект, а это хороший знак как для российского газопровода, так и для российско-немецких отношений в целом.