СМИ

У украинских политиков очередной повод для расстройства — и, кстати, обоснованный. Представителей Украины исключили из комитета ПАСЕ, работающего над снятием санкций с России. Формальным поводом для такого решения стало изменение правил формирования комитетов, в результате чего число представителей одной страны в них не может превышать двух человек. Однако теперь количество украинцев в комитете по судьбе антироссийских санкций и вовсе обнулено, поэтому украинской стороне предстоит выдвигать новых кандидатов. Киев, как и положено, отреагировал на произошедшее с обидой, заявив, что это «выглядит мелкой местью за принципиальную позицию украинцев по изменению регламента в угоду России». Действительно, трудно интерпретировать данный шаг ПАСЕ иначе, чем в контексте очередного витка разбирательств между Россией и ПАСЕ (и в целом Советом Европы). Позиция Москвы недвусмысленна — она не планирует участвовать в работе Парламентской ассамблеи до полного восстановления полномочий российской делегации. И, что еще болезненнее для СЕ, платить в этих обстоятельствах она также по-прежнему не намерена. А между тем пошел четвертый год отсутствия российской делегации в ПАСЕ и подходит к концу второй год приостановки Россией выплаты своих взносов в Совет Европы. Если невозможность говорить гадости прямо в лицо представителям России в рамках работы ПАСЕ доставляет главным образом эстетические и моральные страдания доминирующим в ассамблее русофобам, то отсутствие финансовых вливаний от одного из ключевых спонсоров обеспечивает куда более серьезную головную боль руководству организации. Ситуация для Совета Европы усугубляется тем, что время на исходе, а вес аргументов, имеющихся в его распоряжении, уменьшается день ото дня. Еще прошедшей осенью генсек СЕ Турбьёрн Ягланд напомнил, что, согласно уставу, при двухгодичной неуплате взносов страна может быть исключена из организации. В случае России час икс наступит в конце июня. Беда в том, что за прошедшие годы стала очевидной весьма незначительная ценность Совета Европы и составляющих его структур для Москвы. Скорее наоборот — исключение России из СЕ повлечет за собой более негативные последствия для Европы, поскольку это будет, среди прочего, означать отказ Европейского суда по правам человека работать с исками из России. А ЕСПЧ за последние годы остался едва ли не единственным зарубежным институтом, имеющим реальное влияние на действия российских властей. Хотя теперь исполнение его решений конституционно ограничено, на деле к своему праву игнорировать их российские власти прибегают крайне редко, безропотно выплачивая гражданам присужденные ЕСПЧ компенсации даже в тех случаях, которые вызывают явное недовольство российского общества. Очевидно, что исключение России из СЕ будет для Европы пресловутым подпиливанием сука под собой. В результате СЕ шатает из стороны в сторону, где привычные жестко антироссийские выпады сочетаются со скрытыми и явными попытками урегулировать ситуацию, вернув к работе в ПАСЕ российскую делегацию. Вот и сейчас выдавливание украинских представителей из комитета по снятию санкций (как и другие манипуляции с регламентом) совпало с актуализацией темы Азовского моря и Керченского пролива на открывшейся в понедельник зимней сессии ПАСЕ. Ожидается проведение срочной дискуссии с принятием резолюции «Открытая агрессия России против Украины: срыв мирного процесса и угроза европейской безопасности». Правда, из-за отсутствия российских представителей все жесткие обвинения и обличения Москвы вновь окажутся сотрясением воздуха, что будут вынуждены наблюдать и выслушивать единомышленники по антироссийским выпадам. Таким образом, внутри Совета Европы, по сути, идет перетягивание каната. С одной стороны, руководство и управленческий аппарат вынуждены иметь дело с такими грустными реалиями, как серьезнейший бюджетный дефицит и падение реальной значимости ПАСЕ в силу отсутствия на сессиях делегации ключевой страны. А с другой стороны, на публичных позициях и в существенной части политических органов доминируют граждане и силы, бескомпромиссно стоящие на жестких антироссийских позициях, для которых любой шаг навстречу Москве является недопустимой уступкой. Страдает от этого, разумеется, не Россия и не Кремль, а, собственно, все эти европейские площадки, единственным достоинством которых являлось обеспечение пространства для диалога. Можно считать иронией судьбы ту трансформацию, что переживают ныне ПАСЕ и другие многочисленные правозащитно-консультативные-дискуссионные структуры, ставшие воплощением триумфа западной демократии конца XX века. Выяснилось, что на реальный диалог они-то как раз оказались не способны, а крах эпохи «конца истории» запустил в них беспрерывный цикл самопожирания и самоисчерпания, за которым по-своему интересно наблюдать. Но — со стороны.