СМИ

Россия может поставить точку в своем конфликте с Советом Европы и громко хлопнуть дверью. По крайней мере, идея выхода из этой организации, превратившейся для нас в собрание прокуроров, рассматривается на самом верху. Однако такой шаг чреват серьезными потерями. Причем, потеряет не столько Россия как государство, сколько ее граждане.

Спустя 20 с лишним лет сложных и неоднозначных отношений с Советом Европы (СЕ) российские власти не только отказалась направлять делегацию на очередную сессию Парламентской ассамблеи (ПАСЕ), но и заявили о возможном выходе из организации. «Для нас дискриминация по политическим мотивам неприемлема. Сегодня мы рассматриваем все опции наших возможных действий, в том числе и вариант выхода из состава СЕ. Надеемся, что в конечном итоге у наших оппонентов возобладает здравый смысл», — заявил замминистра иностранных дел Александр Грушко.

Разумеется, его «рассматриваем и такой вариант» не нужно воспринимать как декларацию о намерениях по выходу из Совета Европы. В первую очередь, речь идет о дипломатическом торге и давлении на ПАСЕ. Мол, если не прекратите дискриминировать нашу делегацию, попрощаемся навсегда. А этого в Совете Европы как раз и не хотят: предложения об исключении РФ никогда не набирали значимого числа голосов в ПАСЕ, а недавно переизбранная на новый срок председатель Ассамблеи не устает подчеркивать, что «с Россией необходимо продолжать политический диалог».

В то же время, реальный выход РФ из ПАСЕ должен рассматриваться как крайняя мера. Потому что это в принципе плохая идея.

О конфликте между ПАСЕ и Москвой сказано уже столько, что добавить в общем-то и нечего. Но стоит еще раз подчеркнуть его суть: после воссоединения с Крымом, Россия была лишена права голоса, ввиду чего Госдума и СовФед приняли решение свою делегацию в Страсбург не направлять и членские взносы СЕ не платить (доля России – одна из наиболее значительных). Играть роль немых мальчиков для битья, да еще и раскошеливаться при этом, не имеет никакого смысла – тут с российскими парламентариями трудно не согласиться.

Налицо ситуация «нашла коса на камень», и теоретически Россию могут вывести из состава СЕ за неуплату членских взносов. Но делать этого в ПАСЕ, повторимся, не хотят: если бы хотели, давно бы вывели, соединив нас в этом смысле с союзной Белоруссией (единственная полноценная страна континента, не входящая в Совет Европы).

Можно понадеяться на то, что в итоге все же удастся договориться. По крайней мере, на фоне второй чеченской войны россиян уже лишали права голоса, но продлилось это всего один год. Нынешний конфликт явно затянулся, однако это не повод демонстративно хлопать дверью, раз уж мы все равно не платим денег за сомнительное удовольствие помолчать и послушать истерику украинцев или литовцев.

В первую очередь, потому, что СЕ и ПАСЕ как его составная часть существуют совсем не для того, чтобы российские депутаты четыре раза в год летали в командировку в красивый город Страсбург.

Вопрос можно поставить и жестче: интересы российских властей и интересы рядовых россиян – это далеко не всегда синонимы. Если Госдуме или даже МИД РФ Совет Европы более не нужен, это не означает, что он не нужен вообще никому по эту сторону госграницы.

В 1990-х годах считалось, что членство в СЕ необходимо нам для того, чтобы дорасти до западноевропейских стандартов под чутким демократическим контролем. До окончания «холодной войны» Совет Европы был организацией именно для демократий, где не нашлось места ни членам ОВД, ни – до поры, до времени – диктаторским режимам из числа государств НАТО (Греция, Испания, Португалия). Одно время даже считалось, что СЕ может дорасти до европейской конфедерации или даже федерации, неких «Соединенных Штатов Европы», но история показала, что экономическая платформа для объединения надежнее политической, поэтому в Евросоюз в конечном итоге переродился не Совет Европы, а созданное чуть позже него Европейское объединение угля и стали.

Россия вошла в СЕ в 1996-м, получив массу требований для достижения «полного соответствия». Часть из них были выполнены (например, о возвращении церковной собственности и о лишении ФСБ собственных следственных изоляторов), часть проигнорированы и не имеют особых перспектив (например, о выводе войск из Приднестровья и снятии ограничений на зарубежные поездки для лиц, обладающих госсекретами). Теперь все эти соответствия и несоответствия определяющего значения не имеют: за 20 лет «европейский стандарт» явно поблек и более не воспринимается Россией как руководство к действию.

Тем более, что пристрастность СЕ налицо. Например, делегацию Азербайджана права голоса в ПАСЕ не лишали, хотя республика последовательно игнорирует все нежелательные для себя рекомендации (по некоторым подсчетам, проигнорировала более 98%), зато набила руку в лоббизме и, как утверждают злые языке, подкупе полномочных лиц.

А вот что действительно имеет значение, так это возможность россиян обращаться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), что и обеспечивает членство России в Совете Европы.

Подать иск в ЕСПЧ для выплаты компенсации и/или пересмотра своего дела в РФ может любой гражданин России, считающий, что его права были нарушены, но не сумевший добиться справедливости в рамках национальной судебной системы. Последнее является непременным условиям: нельзя пожаловаться в Страсбург на собственное государство сразу, сперва нужно быть «отшитым» в российских судах на всех уровнях, за исключением разве что конституционного.

Если вы считаете, что вам такая возможность не нужна, значит, вы абсолютно уверены в справедливости и объективности российских судов. Или, как минимум, в том, что вы лично надежно застрахованы от попадания в жернова системы, выносящей оправдательных приговоров меньше, чем во времена Иосифа Сталина.

Но пока что россияне этой возможностью пользуются, причем, достаточно активно. Граждане РФ уже давно входят в число лидеров по количеству исков в ЕСПЧ, год от года получая в командном зачете по этой «дисциплине» то «золото», то «серебро», то «бронзу». Правда, при пересчете на общее количество населения, российские жалобщики сразу падают куда-то в третью десятку, уступая лидерские позиции Балканам, а также Молдавии и Украине.

При этом большинство проигранных Россией исков, по которым наше государство было вынуждено выплатить компенсацию и пересмотреть то или иное уголовное дело (решение об этом, основываясь на вердикте ЕСПЧ, принимает Верховный суд), касались как раз нарушения права на справедливое судебное разбирательство. То есть Страсбург устанавливал, что в отношении того или иного гражданина РФ имел место быть произвол со стороны судов и правоохранительных органов.

Однако попасть в это «окно возможностей» могут немногие: более 95% исков отклоняются уже на первом этапе как неправомерные, а до стадии выплаты компенсации доходят лишь несколько десятков дел в год. Но несколько десятков дел – это несколько десятков примеров восстановленной справедливости, отмахиваться от которых негоже.

В этом смысле стоит вспомнить судьбу протокола к Европейской конвенции о правах человека (ее подписание и ратификация – обязательное требование для участия государства в ЕСПЧ) под номером 14. В середине «нулевых» Госдума отказалась его ратифицировать, мотивировав свое решение именно тем, что он ограничивает возможность россиян на справедливое судебное разбирательство в Страсбурге. Суть этого протокола была в том, что он облегчал для ЕСПЧ отсеивание заведомо непроходных исков, что разгрузило бы суд и позволило ускорить рассмотрение более перспективных дел (сейчас этот процесс занимает несколько лет).

Есть версия, что именно этого Российская Федерация и не хотела: чем дольше рассматриваются иски в ЕСПЧ и чем меньше решений по ним выносится, тем меньше компенсаций приходится платить.

Так мы подошли к главному доводу противников участия России в ЕСПЧ: пусть отечественной судебной системе мы доверяем не на все 100%, но полного доверия не вызывает и сам ЕСПЧ – его могут использовать в политических целях, сделав оружием против нашей страны.

За примерами далеко ходить не надо: сейчас на рассмотрении в Страсбурге находятся несколько дел вида «Украина против России» и «Грузия против России», посвященных событиям в Донбассе, Крыму, Абхазии и Южной Осетии. Еще более красноречивая иллюстрация – решение ЕСПЧ по делу ЮКОСА от 2014 года, по которому Россия должна была выплатить бывшим акционерам компании 1,866 млрд евро. Это рекордная назначенная компенсация. Для сравнения: всего через Страсбург в 2014 году у РФ отсудили 1,879 млрд евро, то есть, на все остальные иски пришлось 13 млн.

На таком фоне может показаться, что вреда от ЕСПЧ больше, чем пользы, однако к настоящему времени этот довод утратил всякую актуальность. Тогда же, в 2014-м, был оперативно принят специальных закон, позволяющий Конституционному суду РФ блокировать решения ЕСПЧ, что и было сделано в случае с «делом ЮКОСа».

Теперь Россия – единственная страна Совета Европы, где возможность не исполнять решения ЕСПЧ оформлена в виде закона. Это, впрочем, не означает, что мы одни такие умные. В Великобритании похожего закона нет, но есть решение Верховного суда, по которому следовать вердиктам ЕСПЧ нужно только в том случае, они не противоречат «основополагающим материальным и процессуальным нормам национального права». Оно появилось после того, как Страсбург обязал Лондон предоставить избирательное право заключенным, а британский парламент наотрез отказался это сделать.

Таким образом у государства имеется механизм, позволяющий отделять частные случаи сбоя в его судебной системе от фундаментального покушения на интересы страны. Так что от прощания Москвы со Страсбургом проиграют не Киев или обиженные олигархи (им и так, и так ничего не светит), а рядовые граждане, не сумевшие найти правды восточнее Калининградской области.

Да, ЕСПЧ – довольно неповоротливая, погрязшая в бумажной волоките контора, руки которой могут дойти до вашего дела через пять, а то и через десять лет. Да, в случае ЕСПЧ ответчик – это всегда органы государственной власти, а их интересы подчас совпадают с интересами страны в целом. Однако лишать граждан России доступа к этому инструменту, мягко говоря, несвоевременно вне зависимости от того, позволяют нашим думцам голосовать на сессиях ПАСЕ или не позволяют.

Согласно опросам ФОМ, за 15 лет количество россиян, доверяющих отечественным судам, еще ни разу не превысило количество тех, кто им не доверяет А в декабрьском исследовании другого социологического центра – ВЦИОМ – суды по уровню доверия (37,6%) проигрывают и армии (86%), и церкви (68,8%), и правоохранительным органам (57%), и СМИ (54,4%), и Общественной палате (42,6%).

Выигрывают они только у Госдумы (33,8%), направляющей в ПАСЕ своих делегатов, и у политических партий как таковых (33,3%). Если это не повод задуматься, то какой еще нужен повод?