СМИ

27 июня глава МИД Великобритании Борис Джонсон отправился в Гаагу на конференцию государств — участников Конвенции о запрещении химического оружия. Основной вопрос, который там обсуждался — расширение мандата ОЗХО. Стандартно организация могла предоставлять только техническую экспертизу. Британские пожелания состоят в том, чтобы предоставить ОЗХО право определять виновных в химических атаках. В тот же день эти пожелания были удовлетворены. Первый и наиболее очевидный вывод состоит в том, что британцы (а точнее, их американские партнёры) уверены в «правильности» выводов ОЗХО, то есть полном контроле над организацией. Второй, столь же очевидный — в готовности продолжить организацию «химических атак Асада». При этом есть крайне неприятная вероятность, что мотивы для этого выходят за рамки локальных «побед» в сирийском кризисе. Дальнейшее можно рассматривать как спекулятивное построение. Если мы рассматриваем сценарий потенциального столкновения США и их сателлитов с действительно крупным противником, то рискуем обнаружить крайне примечательные факты. Так, нанести значимый ущерб колоссальной китайской экономике (она же потенциальный тыл в возможном конфликте) конвенциональными методами практически невозможно. При этом мобилизационный потенциал промышленности и экономики огромен. Это вполне недвусмысленно подталкивает «демократии» к применению оружия массового поражения. Более чем вероятно, что именно этот сценарий является основным. Нуклеаризацию американской политики сложно не заметить. Если при Обаме модернизация ядерных сил шла без какого-либо «медийного» освещения, то при Трампе атомные приоритеты проявились в очевидной форме. О модернизации было заявлено, порог применения ядерного оружия понижен — в новой ядерной доктрине оно возможно ради «защиты жизненно важных интересов». О начале увеличения тактического ядерного арсенала объявлено открытым текстом, при этом планы вполне впечатляют. Согласно пентагоновской конспирологии, Россия намерена увеличить тактический арсенал не менее чем на 2000 единиц. Почти безусловно, что Россия ничего подобного делать не намерена, зато это абсолютно точно намерен сделать Пентагон — естественно, в порядке самообороны. «Пересмотр» договора СНВ и выход из договора по РСМД — лишь вопрос времени. Безусловно, оптимальным вариантом для США и Ко является успешный обезоруживающий удар, после чего о каком либо организованном сопротивлении можно будет забыть. «Пессимистичный» предусматривает ограниченную ядерную войну — без тотальных ударов на уничтожение по крупным городам. И здесь внезапно выясняется, что ядерное оружие — это далеко не единственное ОМП. Возможности биологического оружия со времён известных японских экспериментов Второй мировой (и менее известных практически везде, вплоть до Польши) продвинулись столь же серьёзно, как и сама биология — однако это отдельная тема. Пока стоит ограничиться химическим. Начнём с элементарного. Согласно отечественной мифологии, его применение оказалось успешным «первые несколько раз». После чего «против ОВ средства защиты родились едва ли не мгновенно и в короткое время стали практически абсолютными». По итогам Первой мировой оно оказалось настолько бесполезным, что его применение посчитали необходимым запретить (Женевский протокол 1925-го). По той же причине, несмотря на длительную подготовку, огромные запасы химического оружия так и не были применены ни одной из сторон во Второй мировой — даже в критической ситуации. В целом «Никакое отравляющее вещество неспособно проникнуть сквозь резину, да что там резину, обыкновеннейший полиэтиленовый мешок подходящего размера, надетый на себя, полностью исключает контакт кожно-нарывного ОВ с кожей». «Так что в плане возможности защиты от ОВ химическое оружие вовсе и не оружие, а так, страшилка для пугливых». Для справки — старый «добрый» иприт прекрасно проникает через резину, настолько, что в зоне заражения запрещено находиться более двадцати минут в стандартном ОЗК. После чего ОЗК придётся отправить на утилизацию — иприт охотно пропитывает любой пористый материал до кирпича включительно. Неприятной особенностью полиэтилена является то, что «высокая проницаемость для паров многих органических соединений ограничивает применение поли­этиленовых бутылей для хранения ряда органических и душистых ве­ществ». Иными словами, последовать совету г-на Веремеева можно исключительно с летальным исходом. Особенность отечественного восприятия химического оружия в том, что Российская империя так и не попала на «настоящую» химическую войну, начавшуюся со второй половины 1917-го и продолжившуюся в 1918-м году. Результаты вызвали к жизни Женевский протокол. Известная доктрина Дуэ пропагандирует не только военную мощь — она пропагандирует её в комбинации с химическим оружием. Двадцатые и тридцатые — это время подготовки к химической войне, к которой в итоге подготовились слишком хорошо. Насколько серьёзно воспринималась угроза, хорошо видно по крайне нервной реакции Ставки на падение химической дисциплины в войсках, и по тому, что все стороны даже в условиях крайнего напряжения продолжали производить химическое оружие, отрывая мощности и ресурсы от, казалось бы, более актуальных проблем. Перед войной и в ходе войны Германия синтезировала три из четырёх ОВ второго поколения (табун, зоман и зарин) — и капитулировала, имея в «активе» 8770 тонн табуна, 1260 тонн зарина (цифры до 10 тонн в действительности относятся к поздно синтезированному зоману), не считая, например, 49 485 «авиахимбомб». Причина этой исключительной сдержанности одна — немцы полагали, что у союзников тоже есть химическое оружие второго поколения. Иными словами, построения на тему «химическое оружие — это не оружие вовсе» — это не более чем иллюстрация хорошо известного тезиса о крайне низком уровне химической подготовки офицеров Советской Армии. В период холодной войны химическое оружие находилось в тени ядерного, но никуда не исчезало. В США применение «химии» на ядерном поле боя мыслилось как абсолютная обыденность. Эти взгляды были вполне рациональны — ХО прекрасно дополняет ядерное (как дешевый и «карманный» вариант оружия массового поражения) и в некоторых отношениях заменено быть им не может. Как наиболее «экзотический» пример — это простейший вариант захватить «материальные ценности», избавившись от их хозяев. Оно же обеспечивает заражение местности на «оптимальный» срок. Иными словами, ведение ограниченной ядерной войны почти автоматически означает параллельное ведение химической. Подготовка к первой не может не означать подготовку ко второй. Ведут ли на Западе разработки в области химического оружия? Мирзаянов, столь активно фигурировавший в истории Скрипалей, кажется, сказал больше, чем хотел, сообщив, что ему настоятельно предложили не упоминать о существовании условного «Новичка»; странный круговорот этого же соединения в американском каталоге химических веществ также наводит на размышления. Иными словами, «высоковероятно, да». При этом обвинения РФ в скрытом накоплении запасов прекурсоров для ОВ этого класса могут вполне элементарно отражать собственную деятельность обвинителей. Ультиматум Мэй с требованием немедленно предоставить отчёт обо… всём, как минимум, отражает очень нездоровый интерес к передовой боевой химии. При этом опыт применения химического оружия второго поколения в боевых условиях стремится к нулю. По сути, речь о нескольких эпизодах ирано-иракской войны. Между тем, он не может быть заменён даже «полигонными» испытаниями, которых никогда не проводилось. По странному совпадению, зарин всё же был массово применён, при этом на территории, контролируемой прозападными боевиками — в Восточной Гуте 2013-го. Иными словами, внешне граничащая с идиотизмом активность деятелей Туманного Альбиона в действительности может быть подготовкой к далеко не тривиальной провокации. Евгений Пожидаев