© AP Photo, Mark SchiefelbeinКогда в 2001 году КНР вступила в ВТО, реформаторы внутри страны и ее зарубежные друзья мечтали, чтобы процесс интеграции Китая в мировой порядок, управляемый США, прошел гладко. Теперь эксперты журнала «Экономист» опасаются, что раскол этих сверхдержав доведет до того, что Америка станет похожа на Китай.
Вот уже три года идет жесткая торговая война между США и Китаем, и все же 15 января страны подписали первый этап соглашения, которое, с одной стороны, ограничивает тарифы, а с другой, обязывает Китай покупать больше товаров американских фермеров. Однако аналитики журнала призывают не обольщаться: этот скромный договор не может замаскировать тот факт, что сегодня взаимоотношения между двумя крупнейшими мировыми державами достигли такого угрожающего состояния, которое несопоставимо даже с тем, что было до возобновления связей между странами 50 лет тому назад при тогдашнем президенте США Ричарде Никсоне и Мао Цзе-дуне. Сегодня, как считают в Лондоне, явную угрозу представляет собой высокотехнологичный авторитарный Китай, в котором всё, — начиная с компаний-первопроходцев в сфере искусственного интеллекта и заканчивая лагерями перевоспитания в Синьцзяне, — вызывает «тревогу во всем мире».
Более того, «Экономист» считает, что сегодня совершенно очевидно и другое: непоследовательная реакция самой Америки, которая то настаивает, чтобы китайское правительство покупало соевые бобы из Айовы, то требует, чтобы Китай отказался от своей модели государственного управления экономикой. Еще не так давно эти две страны жили с уверенностью, что могут процветать каждая сама по себе. Сегодня очевидно, что представление каждой из них о самом понятии «успешного развития» абсолютно не совпадают. Эксперты утверждают, что связи между Китаем и США уже частично нарушены и продолжают разрушаться.
«Экономист» предсказывает, что уже в 2020 году мир узнает, насколько далеко зашел этот процесс, как дорого он обойдется и, наконец, будет ли Америка готова в противостоянии с Китаем поступиться собственными ценностями.
Первопричины раскола между двумя сверхдержавами уходят в прошлое двадцатилетней давности. Когда в 2001 году Китай вступил в ВТО, реформаторы внутри страны и ее зарубежные друзья мечтали о либерализации китайской экономики, а возможно и политики для того, чтобы процесс интеграции Китая в мировой порядок, управляемый США, прошел гладко.
Эти мечты не сбылись. Запад, оказавшись в ситуации финансового кризиса, занялся своими внутренними проблемами. Модель поведения Китая с точки зрения западного понимания вроде бы улучшилась: его гигантский торговый профицит упал до 3% ВВП. Однако, как считают эксперты, при председателе Си Цзиньпине, диктатура, — в понимании Лондона, — приобрела в Китае еще более мрачную форму, что и предопределило его отношение к Америке, в котором преобладало недоверие и, даже, как пишут авторы, презрение. По их мнению, у Китая, как и у любой обретающей силу великой державы, с повышением статуса возрастает стремление демонстрировать свое влияние. Он хочет устанавливать правила в мировой торговле и контролировать информационные потоки, торговые стандарты и финансы. Китай построил базы в Южно-Китайском море, вмешивается в дела 45-миллионной китайской диаспоры за рубежом и угрожает своим иностранным критикам.
В ответ на это президент США Дональд Трамп взял курс на конфронтацию с КНР и получил поддержку обеих партий в конгрессе. Однако у сторонников жесткого курса по отношению к Китаю как в правительственных структурах, так и в руководстве крупных корпораций нет консенсуса относительно того, следует ли Америке стремиться к снижению дефицита торгового баланса в торговле с Китаем. Надо ли заботиться о повышении доходов принадлежащих американцам филиалов китайских компаний, как того требуют акционеры, или следует проводить геополитическую кампанию, которая остановит китайскую экспансию? Эксперты отмечают, что при этом китайский лидер Си Цзиньпин то мрачно взывает к опоре на собственные силы, то восхваляет глобализацию на фоне того, что Евросоюз никак не поймет, разладились ли его союзнические отношения с США или нет, стал ли он партнером Китая или превратился в самостоятельную либеральную сверхдержаву.
По мнению авторов журнала, «сумбурные мысли приводят к сумбурным результатам». В итоге крупнейшая китайская телекоммуникационная компания"Хуавей«, оказавшись втянутой в лишенную координации кампанию давления со стороны Америки, в 2019 году достигла роста продаж на 18% с рекордным уровнем в 122 миллиарда долларов. Евросоюз ограничил китайские инвестиции даже несмотря на то, что Италия присоединилась к китайскому проекту «Один пояс, один путь». На протяжении всего 2019 года Китай обещал открыть свои огромные «нетронутые» рынки капитала финансистам с Уолл-стрит и при этом нарушал верховенство права в Гонконге, своем крупнейшем мировом финансовом центре.
Первая фаза торговой сделки вписывается в рамки этой общей картины. В ней преследуется и меркантильные, и капиталистические цели; большая часть тарифов остается прежней, а решение более глубоких разногласий откладывается на неопределенный срок. Тактически Трамп рассчитывает поддержать экономику страны в год выборов а китайцы — счастливы: они выигрывают время.
Как считают эксперты, геополитическая сумятица несет в себе риски и нестабильность — до тех пор, пока не повлечет за собой тяжелые экономические последствия. С 2017 года двусторонняя торговля и потоки прямых инвестиций между этими сверхдержавами снизились на 9% и 60% соответственно, при этом мировая экономика в 2019 году все же выросла приблизительно на 3%. Некоторые компании, такие как «Старбакс» (Starbuck's), у которой 4125 кафе в Китае, пока что не чувствуют этого негативного давления. Однако острейшие разногласия неуклонно проникают в другие сферы. Так, американские университеты «трясет» от якобы существующей «Красной угрозы», связанной со шпионской деятельностью китайцев; скандалы разгораются в отношении атлетов, которые, по мнению Запада, угодничают перед Китаем. В этом списке скандалов и право захода военно-морских судов в порты Китая, и возможность поставить под контроль TikTok (китайская социальная сеть, которой пользуются подростки по всему миру). Эксперты считают, что нельзя не заметить, что существует риск определенной конфронтации между сверхдержавами и в отношении Тайваня, где в январе состоятся выборы.
Каждая из сторон планирует разъединение, которое должно привести к ограничению влияния и снижению долгосрочной угрозы, и снижению вероятности экономических диверсий. Однако, как считают эксперты, это потребует сложного комплекса расчетов, поскольку взаимосвязи великих держав чрезвычайно глубоки. Что касается технологической сферы, то большая часть электронных устройств в Америке собирается в Китае, и наоборот, китайские технологические компании зависят от зарубежных поставщиков, которые обеспечивают более 55% высококлассных материалов в робототехнике, 65% комплектующих для облачных вычислений, и 90% — для производства полупроводников.
Китаю, по оценкам специалистов, потребуется 10-15 лет, чтобы стать независимым, например, в области производства компьютерных микросхем, и столько же США, чтобы заменить себе поставщиков. Это же касается и крупных финансовых операций, которые могли бы служить средством при введении санкций. Лишь 2% международных взаиморасчётов ведется в юанях, при этом китайские банки держат долларовые активы на сумму более 1 триллиона долларов. И в этом случае перевод торговых партнеров на юань и постепенное уменьшение долларовой зависимости банков займет, как минимум, лет десять, а может и больше. Что касается науки, то сейчас Китай продолжает обучать свои таланты и находить блестящие идеи в американских первоклассных университетах: на сегодняшний день 370 тысяч студентов из материкового Китая учатся в США.
Эксперты замечают, что если вдруг соперничество этих сверхдержав выйдет из-под контроля, последствия будут масштабными. Так, например, согласно оценкам специалистов, чтобы продублировать логистическую цепочку производства аппаратных средств, потребуется около 2 триллионов долларов, что составляет 6% совокупного ВВП сверхдержав. Или такой вызов времени, как проблема изменения климата, что может стать общей задачей, однако для её решения потребуется приложить еще большие усилия.
В заключении эксперты пишут: на карту поставлена система союзнических связей, которая всегда была базовой составляющей мощи США. При этом порядка 65 стран и территорий зависят от Китая как их главного импортера и если встанет вопрос выбора, не все они предпочтут Дядю Сэма, — особенно, если будет продолжаться сегодняшняя политика «Америка прежде всего». Самыми ценными в данном случае являются те принципы, которые на самом деле и сделали Америку великой: общемировые правила и нормы, открытые рынки, свобода слова, уважение союзников и надлежащее правосудие. В 2000-х годах люди задавались вопросом, насколько Китай может стать похожим на Америку. А в 2020-х встает гораздо белее важный и серьезный вопрос: может ли этот раскол сверхдержав довести до того, что Америка станет все больше походить на Китай?
© AP Photo, Mark SchiefelbeinКогда в 2001 году КНР вступила в ВТО, реформаторы внутри страны и ее зарубежные друзья мечтали, чтобы процесс интеграции Китая в мировой порядок, управляемый США, прошел гладко. Теперь эксперты журнала «Экономист» опасаются, что раскол этих сверхдержав доведет до того, что Америка станет похожа на Китай.Вот уже три года идет жесткая торговая война между США и Китаем, и все же 15 января страны подписали первый этап соглашения, которое, с одной стороны, ограничивает тарифы, а с другой, обязывает Китай покупать больше товаров американских фермеров. Однако аналитики журнала призывают не обольщаться: этот скромный договор не может замаскировать тот факт, что сегодня взаимоотношения между двумя крупнейшими мировыми державами достигли такого угрожающего состояния, которое несопоставимо даже с тем, что было до возобновления связей между странами 50 лет тому назад при тогдашнем президенте США Ричарде Никсоне и Мао Цзе-дуне. Сегодня, как считают в Лондоне, явную угрозу представляет собой высокотехнологичный авторитарный Китай, в котором всё, — начиная с компаний-первопроходцев в сфере искусственного интеллекта и заканчивая лагерями перевоспитания в Синьцзяне, — вызывает «тревогу во всем мире». Более того, «Экономист» считает, что сегодня совершенно очевидно и другое: непоследовательная реакция самой Америки, которая то настаивает, чтобы китайское правительство покупало соевые бобы из Айовы, то требует, чтобы Китай отказался от своей модели государственного управления экономикой. Еще не так давно эти две страны жили с уверенностью, что могут процветать каждая сама по себе. Сегодня очевидно, что представление каждой из них о самом понятии «успешного развития» абсолютно не совпадают. Эксперты утверждают, что связи между Китаем и США уже частично нарушены и продолжают разрушаться. «Экономист» предсказывает, что уже в 2020 году мир узнает, насколько далеко зашел этот процесс, как дорого он обойдется и, наконец, будет ли Америка готова в противостоянии с Китаем поступиться собственными ценностями. Первопричины раскола между двумя сверхдержавами уходят в прошлое двадцатилетней давности. Когда в 2001 году Китай вступил в ВТО, реформаторы внутри страны и ее зарубежные друзья мечтали о либерализации китайской экономики, а возможно и политики для того, чтобы процесс интеграции Китая в мировой порядок, управляемый США, прошел гладко. Эти мечты не сбылись. Запад, оказавшись в ситуации финансового кризиса, занялся своими внутренними проблемами. Модель поведения Китая с точки зрения западного понимания вроде бы улучшилась: его гигантский торговый профицит упал до 3% ВВП. Однако, как считают эксперты, при председателе Си Цзиньпине, диктатура, — в понимании Лондона, — приобрела в Китае еще более мрачную форму, что и предопределило его отношение к Америке, в котором преобладало недоверие и, даже, как пишут авторы, презрение. По их мнению, у Китая, как и у любой обретающей силу великой державы, с повышением статуса возрастает стремление демонстрировать свое влияние. Он хочет устанавливать правила в мировой торговле и контролировать информационные потоки, торговые стандарты и финансы. Китай построил базы в Южно-Китайском море, вмешивается в дела 45-миллионной китайской диаспоры за рубежом и угрожает своим иностранным критикам. В ответ на это президент США Дональд Трамп взял курс на конфронтацию с КНР и получил поддержку обеих партий в конгрессе. Однако у сторонников жесткого курса по отношению к Китаю как в правительственных структурах, так и в руководстве крупных корпораций нет консенсуса относительно того, следует ли Америке стремиться к снижению дефицита торгового баланса в торговле с Китаем. Надо ли заботиться о повышении доходов принадлежащих американцам филиалов китайских компаний, как того требуют акционеры, или следует проводить геополитическую кампанию, которая остановит китайскую экспансию? Эксперты отмечают, что при этом китайский лидер Си Цзиньпин то мрачно взывает к опоре на собственные силы, то восхваляет глобализацию на фоне того, что Евросоюз никак не поймет, разладились ли его союзнические отношения с США или нет, стал ли он партнером Китая или превратился в самостоятельную либеральную сверхдержаву. По мнению авторов журнала, «сумбурные мысли приводят к сумбурным результатам». В итоге крупнейшая китайская телекоммуникационная компания"Хуавей«, оказавшись втянутой в лишенную координации кампанию давления со стороны Америки, в 2019 году достигла роста продаж на 18% с рекордным уровнем в 122 миллиарда долларов. Евросоюз ограничил китайские инвестиции даже несмотря на то, что Италия присоединилась к китайскому проекту «Один пояс, один путь». На протяжении всего 2019 года Китай обещал открыть свои огромные «нетронутые» рынки капитала финансистам с Уолл-стрит и при этом нарушал верховенство права в Гонконге, своем крупнейшем мировом финансовом центре. Первая фаза торговой сделки вписывается в рамки этой общей картины. В ней преследуется и меркантильные, и капиталистические цели; большая часть тарифов остается прежней, а решение более глубоких разногласий откладывается на неопределенный срок. Тактически Трамп рассчитывает поддержать экономику страны в год выборов а китайцы — счастливы: они выигрывают время. Как считают эксперты, геополитическая сумятица несет в себе риски и нестабильность — до тех пор, пока не повлечет за собой тяжелые экономические последствия. С 2017 года двусторонняя торговля и потоки прямых инвестиций между этими сверхдержавами снизились на 9% и 60% соответственно, при этом мировая экономика в 2019 году все же выросла приблизительно на 3%. Некоторые компании, такие как «Старбакс» (Starbuck's), у которой 4125 кафе в Китае, пока что не чувствуют этого негативного давления. Однако острейшие разногласия неуклонно проникают в другие сферы. Так, американские университеты «трясет» от якобы существующей «Красной угрозы», связанной со шпионской деятельностью китайцев; скандалы разгораются в отношении атлетов, которые, по мнению Запада, угодничают перед Китаем. В этом списке скандалов и право захода военно-морских судов в порты Китая, и возможность поставить под контроль TikTok (китайская социальная сеть, которой пользуются подростки по всему миру). Эксперты считают, что нельзя не заметить, что существует риск определенной конфронтации между сверхдержавами и в отношении Тайваня, где в январе состоятся выборы. Каждая из сторон планирует разъединение, которое должно привести к ограничению влияния и снижению долгосрочной угрозы, и снижению вероятности экономических диверсий. Однако, как считают эксперты, это потребует сложного комплекса расчетов, поскольку взаимосвязи великих держав чрезвычайно глубоки. Что касается технологической сферы, то большая часть электронных устройств в Америке собирается в Китае, и наоборот, китайские технологические компании зависят от зарубежных поставщиков, которые обеспечивают более 55% высококлассных материалов в робототехнике, 65% комплектующих для облачных вычислений, и 90% — для производства полупроводников. Китаю, по оценкам специалистов, потребуется 10-15 лет, чтобы стать независимым, например, в области производства компьютерных микросхем, и столько же США, чтобы заменить себе поставщиков. Это же касается и крупных финансовых операций, которые могли бы служить средством при введении санкций. Лишь 2% международных взаиморасчётов ведется в юанях, при этом китайские банки держат долларовые активы на сумму более 1 триллиона долларов. И в этом случае перевод торговых партнеров на юань и постепенное уменьшение долларовой зависимости банков займет, как минимум, лет десять, а может и больше. Что касается науки, то сейчас Китай продолжает обучать свои таланты и находить блестящие идеи в американских первоклассных университетах: на сегодняшний день 370 тысяч студентов из материкового Китая учатся в США. Эксперты замечают, что если вдруг соперничество этих сверхдержав выйдет из-под контроля, последствия будут масштабными. Так, например, согласно оценкам специалистов, чтобы продублировать логистическую цепочку производства аппаратных средств, потребуется около 2 триллионов долларов, что составляет 6% совокупного ВВП сверхдержав. Или такой вызов времени, как проблема изменения климата, что может стать общей задачей, однако для её решения потребуется приложить еще большие усилия. В заключении эксперты пишут: на карту поставлена система союзнических связей, которая всегда была базовой составляющей мощи США. При этом порядка 65 стран и территорий зависят от Китая как их главного импортера и если встанет вопрос выбора, не все они предпочтут Дядю Сэма, — особенно, если будет продолжаться сегодняшняя политика «Америка прежде всего». Самыми ценными в данном случае являются те принципы, которые на самом деле и сделали Америку великой: общемировые правила и нормы, открытые рынки, свобода слова, уважение союзников и надлежащее правосудие. В 2000-х годах люди задавались вопросом, насколько Китай может стать похожим на Америку. А в 2020-х встает гораздо белее важный и серьезный вопрос: может ли этот раскол сверхдержав довести до того, что Америка станет все больше походить на Китай?
Комментарии (0)