СМИ

Вполне возможно, что досрочные парламентские выборы [в Македонии, намеченные на 12 апреля 2020 года], приведут к смене власти в стране и после прозападных социал-демократов премьер-министра Зорана Заева управлять страной будут лидеры партии ВМРО-ДПМНЕ («Внутренняя македонская революционная организация — Демократическая партия за македонское национальное единство»), правительство которой еще недавно ориентировалось на Кремль.

Чтобы понять всю глубину возможного балканского кризиса, стоит обратиться к истории вопроса. Отказ [Брюсселя] Албании [начать переговоры о ее вступлении в Евросоюз] не стал неожиданностью просто потому, что еще до саммита сразу несколько стран ЕС выражали сомнение в возможности начать переговоры с ней, а Нидерланды сделали это публично.

С Северной Македонией совершенно другая история. Переговоры с этой бывшей югославской республикой были начаты Евросоюзом еще в начале тысячелетия, но сразу же были заблокированы Грецией, которая требовала изменения конституционного названия страны. Новое греческое правительство, сформированное силами, изначально выступающими против греческо-македонских договоренностей, не стало блокировать европейскую перспективу Северной Македонии.

Это сделал Эммануэль Макрон. При этом никаких логических объяснений такому решению французская дипломатия не может предоставить. Но если подумать, мы найдем эти объяснения в том диалоге, который президент Франции в последние месяцы ведет с президентом России Владимиром Путиным.

И тогда готовность остановить европейские устремления македонцев вполне коррелирует с давлением, которое Макрон оказывает на нового украинского президента Владимира Зеленского, чтобы любой ценой добиться проведения в Париже саммита нормандской четверки. Ведь в Париже не случайно приветствовали подписание украинской стороной злополучной формулы Штайнмайера, хоть и понимали, что это путинское условие. Мы можем считать, что Макрон просто не понимает, к каким последствиям для Северной Македонии может привести его решение. А почему бы не решить, что наоборот — очень хорошо понимает. Ведь победа на парламентских выборах в этой стране сил, которые будут ориентированы на Москву — такой же успех для Франции, как договоренности Москвы и Киева, пусть даже на российских условиях.

Мы не можем доподлинно знать, что обещал Путин Макрону во время переговоров президентов в форте Брегансон этим летом. Может быть, уход России из бывших французских колоний в Африке — хотя, судя по проведению в Сочи в эти дни саммита «Россия — Африка» Путин не собирается оттуда уходить. Или просто нормализацию ситуации с Украиной, что позволило бы отменить санкции и начать переговоры о возвращении России в G7, пусть даже после ухода из большой политики Ангелы Меркель.

Пугающая гармоничность

Хотя нельзя не заметить, что Макрон и Путин после этой встречи действуют с пугающей последовательностью и гармоничностью — от попыток загнать нового украинского президента в узкий коридор уступок Москве и до отказа разблокировать переговоры с Северной Македонией.

Последствия этих действий, впрочем, могут быть, совсем другими. Они могут привести не к восстановлению российской сферы влияния, а к тотальному кризису. Как это уже было, когда Украиной руководил пророссийский президент Виктор Янукович, а Северной Македонией — пророссийский премьер Никола Груевский.

Впрочем, вполне возможно, что именно этого и добивается сам Путин, когда соблазняет доверчивого Макрона стабилизацией. Ведь пока интеграция Западных Балкан на замке — никто на Западе даже на мгновение не задумается о европейской перспективе Украины, Молдавии и уж тем более Белоруссии. А значит, у Путина останется куда больше времени на восстановление погибшей империи.