СМИ

© РИА Новости, Сергей Гунеев | Перейти в фотобанкАвтор — экс-советник Буша-младшего по России, в 2016-м году прочившийся Трампом на пост посла США в Москве. Томас Грэм — друг нашей страны. Но и он не склонен к оптимизму, хотя и признает, что провал «Рашагейта» дискредитировал его авторов. «Антироссийские настроения в конгрессе и его требования новых санкций» не дают Трампу сотрудничать с Россией — вот на что сетует Грэм, подводя итоги встречи в Осаке.К изумлению главных оппонентов американского президента, а также к удивлению и облегчению многих, встреча Дональда Трампа с Владимиром Путиным на полях саммита «Большой двадцатки» в Осаке 28 июня стала почти рутинной. Два президента в присутствии своих старших советников обменялись мнениями по ряду важных вопросов, включая контроль вооружений, Иран, Сирию, Украину и Венесуэлу. То есть, это были те самые темы, которые неделей ранее обсуждали в Иерусалиме их советники по национальной безопасности. Как и ожидалось, никаких прорывов по спорным вопросам не было. Была лишь достигнута договоренность продолжить диалог. В Осаке не было долгих встреч с глазу на глаз между Трампом и Путиным, а также бурной пресс-конференции, как после их предыдущих переговоров в Гамбурге (2017 год) и в Хельсинки (2018 год), которые привели лишь к дальнейшему ухудшению отношений. Не было и комментариев высокопоставленных руководителей в превосходной степени. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров, назвавший хельсинкскую встречу «лучше, чем супер», на сей раз просто сказал, что переговоры были «конструктивными». Единственный диссонанс вызвала пренебрежительная реакция Трампа на вопрос, прозвучавший перед началом встречи. Вопрос был о том, поднимет ли он в разговоре с Путиным тему российского вмешательства в выборы. Трамп повернулся к Путину и пошутил: «Не вмешивайтесь в выборы, пожалуйста». Оба улыбнулись. Американские СМИ попытались раздуть проблему из ответа Трампа, а некоторые лидеры демократов по традиции осудили его. Тем не менее, хотя поведение Трампа действительно было неподобающим, данный эпизод вряд ли будет иметь большие последствия. Его быстро затмила гораздо более важная встреча Трампа с китайским председателем Си Цзиньпином, которая привели к перемирию в опасной торговой войне, а также с северокорейским диктатором Ким Чен Ыном в демилитаризованной зоне в Корее, результатом которой стало возобновление переговоров по ядерной теме. Более того, поскольку специальный прокурор Роберт Мюллер пришел к выводу, что предвыборного сговора между штабом Трампа и Кремлем не было, «Рашагейт» стал менее актуален для американского электората, а те, кто два года раздувал шумиху, утратили кредит доверия. Великое бедствие удалось предотвратить, но сейчас встал вопрос о том, поможет ли эта встреча вернуть отношения на более конструктивные рельсы. Сейчас об этом пока рано говорить. Как и на предыдущих встречах с глазу на глаз, на сей раз президенты не стали делать совместное заявление, которое дало бы более четкое представление о состоянии двусторонних отношений и показало, куда эти отношения будут двигаться дальше. Сейчас, как и раньше, главная задача заключается в возобновлении устойчивого диалога после того, как администрация Обамы перекрыла почти все каналы общения в ответ на захват Крыма Россией и на интервенцию на востоке Украины в 2014 году. Политическая буря, разразившаяся из-за разоблачения российского вмешательства в выборы, и глубокие подозрения в отношении связей Трампа с Кремлем сделали эту задачу еще более трудновыполнимой. Несмотря на нескрываемое желание Трампа работать с Россией, его администрация, испытывая мощное давление со стороны конгресса, поначалу больше наказывала Россию санкциями, нежели искала способы возобновить диалог. Ситуация начала меняться после встречи в Хельсинки, хотя этот саммит и вызвал бурю антироссийского негодования. Спецпредставители США по Афганистану, Сирии и Северной Корее провели конструктивные встречи со своими российскими коллегами. Канал деконфликтизации боевых действий в Сирии продолжает работать. Приходится констатировать, что канал по урегулированию украинского кризиса Волкера-Суркова с начала 2018 года бездействует, и администрация пока отказывается от серьезного разговора о контроле вооружений и стратегической стабильности. Но ветер постепенно меняет свое направление. Появились первые намеки на то, что после июльских парламентских выборов на Украине будет возрожден украинский канал. Между тем, Трамп продолжает говорить о своем стремлении заниматься с Россией вопросами контроля вооружений. А назначение эксперта по контролю вооружений Тима Моррисона (Tim Morrison) в Совет национальной безопасности старшим директором по России взамен специалиста по этой стране Фионы Хилл (Fiona Hill) говорит о том, что контроль над вооружениями и стратегическая стабильность станут центральными вопросами в ходе двусторонних дискуссий. Все это положительно, но данные усилия ни к чему не приведут, если не будет постоянного диалога на высоком уровне по всему спектру вопросов, который сформирует стратегические рамки для дискуссии по более узким проблемам. Кремль ясно дал понять, что сторонам придется поговорить обо всем, прежде чем они смогут хоть что-то решить. Такой меры уважения к себе как к великой державе требует Россия, видя в этом основу для сотрудничества с Соединенными Штатами. От имени США вести такой диалог могут лишь два человека: госсекретарь Майк Помпео и советник по национальной безопасности Джон Болтон. Пока Помпео не склонен заниматься российскими вопросами. Свою первую встречу с глазу на глаз с Лавровым он провел всего два месяца тому назад, спустя год с лишним после назначения на свой нынешний пост. Болтон — это более вероятный кандидат. За прошедший год он несколько раз встречался со своим российским коллегой Николаем Патрушевым. Судя по всему, прошлой осенью у него была успешная поездка в Москву, где он провел подробные переговоры с Патрушевым и продуктивную встречу с Путиным. Сближения позиций там не произошло, но русские стали относиться к Болтону с уважением за его готовность к активному диалогу. И наконец, Болтон крайне заинтересован в вопросах стратегической стабильности, которые будут определяющими для российско-американских отношений до конца президентского срока Трампа. Начнет ли Болтон такой диалог — это вопрос открытый. Но ничем не примечательная встреча в Осаке создала возможность для налаживания более регулярных контактов на высоком уровне. А американский политический истэблишмент может поддержать администрацию Трампа в этом начинании. В США усиливается осознание того, что национальная безопасность страны зависит от налаживания рабочих отношений с Россией. Как это ни парадоксально, такое осознание возникло после того, как администрация решила выйти из договора о РСМД. Это решение заставило специалистов по контролю вооружений настаивать на более тесных контактах, подавив дурные предчувствия демократов по поводу дезориентирующего восхищения Трампа Путиным и взглядов Болтона на контроль вооружений. Администрация, между тем, посчитала необходимым (может, правильно, может, ошибочно) взаимодействовать с Россией в иранском ядерном вопросе, а с Китаем по проблеме стратегической стабильности. Таким образом, встреча в Осаке может положить начало новому этапу в российско-американских отношениях, на котором начнется более интенсивный диалог. Но даже в этом случае очень маловероятен быстрый успех по многочисленным проблемам мирового порядка, региональных конфликтов и ценностей, по которым между двумя странами нет согласия. Разногласия между ними слишком глубоки, а вопрос стратегической стабильности особенно сложен. Антироссийские настроения в конгрессе и его требования о введении новых санкций по-прежнему будут лишать Трампа свободы маневра в сотрудничестве с Россией. Но существует опасность, что администрация серьезно переоценит свои возможности в сфере взаимодействия с Россией по Ирану и с Китаем по вопросам стратегической стабильности. Это, в свою очередь, создаст условия для резкого ухудшения отношений, когда Россия разочарует Трампа в его ожиданиях. Но при этом характер российско-американских отношений претерпевает изменения. Правда, пока непонятно, в лучшую или в худшую сторону.