СМИ

Над парком в Симферополе — столице Крыма — возвышается металлическая статуя Екатерины Великой. Ее впервые установили в 1890 по случаю столетней годовщины захвата императрицей Крыма и снесли после русской революции. После распада Советского Союза Крым стал частью только что получившей независимость Украины, и попытки восстановить статую зашли в тупик. Образ императрицы возник вновь только после аннексии Крыма в 2014 году. «Она — Путин 18-го века», — говорит директор местного музея Андрей Малгин. На пьедестале красуется дерзкая надпись: «Этот памятник был восстановлен в честь воссоединения Крыма с Россией в 2014 году навсегда».

Захватив Крым, Россия разорвала свои отношения с Украиной и Западом. За этим последовали другие кризисы: война на востоке Украины и в Сирии, вмешательство в американские выборы. Украина все еще хочет вернуть себе эту территорию. Новый президент страны Владимир Зеленский в своей инаугурационной речи назвал ее «украинской землей». Но Россия полностью контролирует полуостров. Западные официальные лица разглагольствуют о территориальной целостности, а тем временем свыкаются с новым статус-кво.

Российские чиновники радостно кричат, что они привели полуостров в порядок после того, как украинские власти довели его до запустения. Правительство, действительно, расщедрилось: две трети доходов Крыма и Севастополя поступают из федерального бюджета. Бывший заместитель главы российского Центрального банка Сергей Алексашенко подсчитал, что за последние пять лет Москва потратила на Крым 1,5 триллиона рублей (23 миллиарда долларов), что равняется трем годам государственных расходов на здравоохранение. Мегапроекты изменили ландшафт. Через Керченский пролив проходит 19-километровый мост, соединяющий Крым с материковой частью России. От моста до Севастополя идет гладкое шоссе, а у города появился новый роскошный аэропорт. Азовское море к северу от моста Москва теперь считает своим. Прошлой осенью Россия захватила три украинских корабля, пытающихся туда войти; 24 моряка все еще находятся под стражей в России.

И все же патриотический пыл времен аннексии угас. «Эйфория окончательно прошла», — говорит известный бизнесмен Олег Николаев. В регионе те же проблемы, что и в остальной части России: коррупция, плохое управление, инфляция, снижение зарплат, репрессии и ограничения. «Мы строим дорогу, затем разрываем ее, чтобы прокладывать трубы. Затем мы снова строим дорогу, но забываем об уличных фонарях, поэтому все раскапываем и начинаем заново», — говорит Николаев. В Севастополе местных жителей раздражает назначенный Путиным губернатор со стороны.

Поддержка аннексии по-прежнему высока. И все же недавнее исследование Владимира Мукомела из Российской Академии наук выявило недовольство «российской бюрократической машиной, кадровой чехардой и коррупцией». На смену требованиям стабильности пришло стремление к переменам.

К этим проблемам добавляется спорный правовой статус Крыма. Западные санкции мешают бизнесу. Значительных частных инвестиций почти нет, и чаще всего это оторванные от реальности проекты. Группа инвесторов из Санкт-Петербурга надеется превратить пыльное дизайнерское бюро советских времен на окраине Севастополя в российскую Силиконовую долину. «Что нужно технарю? Сам ноутбук и вдохновение, — говорит управляющий директор парка Олег Королев, — Почему бы не на берегу моря!». Здесь умалчивается, что некоторых вещей начинающий предприниматель может не найти в Крыму после аннексии: связь с внешним миром, доступ к капиталу и верховенство закона.

Из нового аэропорта можно улететь только по направлениям внутри России. Крымчане сталкиваются с проблемами при получении виз иностранных государств, так как мало кто признает аннексию. Пересекать сухопутную границу с Украиной, как это ежемесячно делают 200 тысяч человек, означает не бояться длинных очередей и пытливых пограничников. Большинство банков, включая российских государственных гигантов, считают регион токсичным. Напрямую там работают только несколько мелких банков. Для заказа товаров в интернете крымчане используют VPN, скрывающий их местоположение. Компании сотрудничают с фирмами на материке, чтобы избежать проблем с поставщиками. Появились предприниматели, предлагающие поставки через пролив из «Икеи» и других супермаркетов в Краснодаре.

По словам Мукомела, материально выиграли только госслужащие и пенсионеры. «Появились новые правила игры и, возможно, не все приспособились к этим новым реалиям», — говорит Малгин. Будучи директором общественного музея, он оказался в числе победителей.

Новые правила

«Мы встали рано утром на молитву, а потом услышали стук», — рассказывает Зара Сулейманова. Российские спецслужбы задержали 27 мая ее сына и еще около двадцати других крымских татар. Это был крупнейший арест в рамках новой репрессивной кампании. Татары — тюркская мусульманская группа, которая контролировала полуостров до прихода Российской империи (и которую на десятилетия депортировали при Сталине). В основном они выступали против российской аннексии. Их правящий совет — Меджлис (запрещенная в России организация — прим. ред.) — и его лидеры запрещены в России.

Аресты, притеснения и исчезновения стали обычным делом. Татарский активист говорит, что милиция угрожает им: «Если вы будете плохо себя вести, станете потеряшками». Для поддержки политзаключенных активисты создали группу под названием «Крымская солидарность».

Этнические украинцы, которых становится все меньше, сталкиваются с похожим давлением. «Стерто все, что осталось от Украины, — сетует глава Украинской православной церкви [Киевского патриархата] в Крыму архиепископ Климент. До аннексии было 49 церковных мест, в том числе 25 действующих приходов, и почти 20 священников по всему полуострову. Сегодня таких мест всего девять, а священников — четыре. «Язык умирает, — тихо говорит украинский активист, — Есть пяти- и шестилетние дети, для которых украинский язык такой же чужой, как английский».

Официальный исторический нарратив новых властей стирает нерусское прошлое полуострова. На вопрос, что было до Екатерины, гид в одном севастопольском историческом музее махнул рукой: «Просто какие-то турки». Климент отмечает, что в этом нет ничего нового: русификация Крыма началась задолго до того, как Путин поглотил полуостров. «Но смогут ли они не растерять этого, — размышляет он, — знает только Бог».