© flickr.com, Latvijas armijaЯвляясь членом НАТО, Польша теоретически находится в безопасном положении. Что будет реально, если, например, разразится война с Россией, сказать сложно, рассуждает польский эксперт. Страны НАТО не способны вести военные действия за пределами своей территории. Таким опытом и потенциалом обладают американцы. Но будет ли у них политическая воля использовать этот потенциал для защиты Польши, или они ограничатся только гуманитарной помощью?
Интервью с журналистом, экспертом по вопросам безопасности Анджеем Талагой (Andrzej Talaga)
Fronda.pl: Ровно 20 лет назад Польша присоединилась к структурам Североатлантического альянса. Как Вы считаете, это был верный шаг?
Анджей Талага: Определенно да, ведь благодаря членству в НАТО уровень нашей безопасности повысился. После краха коммунизма в Восточно-Центральной Европе могла образоваться своего рода серая зона стран, которые не входят ни в один союз: ни в Альянс, ни в ЕС. Таким государствам грозила бы активность России и дестабилизация. Появился бы риск конфликтов между странами региона, ведь там до сих пор живы если не территориальные, то граничные споры, которые могли вспыхнуть с новой силой. Вступление в НАТО в каком-то смысле приобщило к цивилизации наше совсем юное независимое государство, столкнувшееся с новыми проблемами. Это первый плюс, он относится к геополитической сфере.
© РИА Новости, Министерство обороны РФ | Перейти в фотобанкПодводный крейсер "Юрий Долгорукий", с которого производится запуск ракет "Булава" по полигону Кура— Здесь ситуация другая. Этот маневр не так опасен. Балтийское море позволяет спрятаться, поскольку оно образует разные по степени солености слои. Если подводная лодка находится в одном слое, то радар, размещенный в другом, обнаружить ее не способен. Субмарина может приблизиться к Стокгольму, и никто этого не зафиксирует. Так что, думаю, россияне вторгаются в территориальные воды стран НАТО. Вспомните, как однажды их подлодку искали под Стокгольмом: ее не удалось обнаружить, потому что она двигалась между слоями с разной концентрацией соли.
Такова специфика подводной войны. Например, Южно-Китайское море в этом плане для китайцев очень неудобно: вода там хорошо перемешана, кроме того оно мелкое, так что на движущихся китайских подлодках можно рассмотреть все детали вплоть до антенн.
— Вы рассказываете очень интересные вещи.
— Это ключевые факторы, которые определяют, насколько близко к той или иной точке может подойти подводная лодка. На функционирование радаров, в свою очередь, оказывает влияние погода. Радары можно легко уничтожить, так что американцы стали использовать микрорадары: они размещают десятки тысяч таких устройств на вышках мобильной связи. Эти вышки чрезвычайно важны не только потому, что благодаря им мы можем разговаривать по телефону, но и потому, что на них устанавливают радары. Так ведутся современные войны, и каждая сторона потенциального конфликта это учитывает.
Отдельные радары можно обнаружить, поэтому создаются так называемые радарные поля. Летящий самолет фиксируется множеством радаров, но не знает, что его обнаружили. Этого россияне очень боятся. Американцы также создали систему преодоления российских радарных полей: россияне не увидят приближающегося объекта и не будут готовы к удару.
Россию нельзя назвать державой, которая может делать, что ей вздумается. Она находится на более низком уровне технологического развития, чем НАТО. Все, что нам показывают, — это пропаганда. Однако россияне умеют максимально эффективно использовать тот потенциал, которым они обладают.
— Вы говорили о натовских стандартах… А в каком состоянии находится немецкая армия? Говорят, что в неважном.
— Да, но есть нюансы. Германия располагает промышленным, интеллектуальным и финансовым потенциалом, благодаря которому в течение двух лет она может восстановить вооруженные силы. Сейчас они так слабы из-за того, что Германия — страна, которой ничто не угрожает. Она граничит с дружественными государствами, рядом с ней нет никаких потенциальных противников, поэтому немецкое общество не чувствует необходимости укреплять оборону. Собственно, при своем положении немцы могли бы вообще распустить армию. В России угрозы Берлин также не видит. В свою очередь, французы смотрят на ситуацию несколько иначе, понимая, что с юга через Средиземное море к ним могут приплыть какие-то подразделения. У Германии такой проблемы нет.
— Немцы, скорее, стремятся укреплять контакты с Россией.
— Это не совсем так. Сравните объем товарооборота между Германией и Россией и Германией и странами Вышеградской четверки, которые стали для Берлина практически таким же важным партнером, как Франция. Мы видим, что в среде немецких промышленников существует влиятельная группа лоббистов, заинтересованных в контактах со странами Центральной Европы, и она сильнее пророссийских лоббистов. Последние просто более заметны, поскольку они занимаются энергетикой: из-за того, что та политизирована, о ней чаще говорят СМИ. Другими отраслями промышленности пресса интересуется меньше. Немецкий автопром тесно связан с Центральной Европой: если бы не она, то на нынешнем этапе он бы вообще не смог функционировать. Мы (в первую очередь поляки) переоцениваем силу политического влияния России в Германии. Мы видим «Северный поток — 2» и решаем, что все немцы занимают пророссийскую позицию, между тем они просто хотят покупать у россиян газ, ничто больше их не интересует. Им все равно, нарушает ли Путин права человека или нет. Они руководствуются чистым прагматизмом.
— Я бы хотел еще задать вопрос о гарантиях США. Как Вы думаете, решат ли американцы придти нам на помощь в случае российской агрессии?
— Я не знаю. Все, что можно сейчас сказать на эту тему, будет исключительно спекуляциями.
— Тем более что возникает все больше сомнений по поводу того, появится ли у нас «Форт Трамп».
— «Форта Трамп» не будет: американцы не строят постоянных баз в других странах с момента окончания холодной войны. Неужели никто не обратил у нас на это внимания? Базы, конечно, есть, но военные размещаются там на ротационной основе. Такая ситуация всюду: в Бахрейне, Катаре, американцы перешли к ротационной схеме даже в Корее. Так что ничего похожего на Рамштайн у нас не будет. Могут появиться лишь функционирующие на ротационной основе базы, которые легко модифицировать или эвакуировать. Впрочем, у нас уже сейчас находятся 4 тысячи американских военных.
— Это радует, но зачем нам тогда морочат голову этим Фортом?
— Я думаю, политики запустили такой медийный слоган, а мы его подхватили. Важно, что американцы располагают вооружениями, позволяющими противостоять бронетанковым силам, в частности, противотанковыми вертолетами. У нас таких нет. Также США развивают свои возможности в области переброски военных, развивают аэродромы в Повидзе и Ласке, чтобы там могли садиться тяжелые самолеты.
Представьте, что американцы столкнуться под Ожишем с россиянами и потеряют 30 человек. Это будет означать автоматическое объявление войны. США такого никогда не прощали.
— Слава богу, что мы в НАТО.
— Слава богу. Никакого НАТО-2, никакого нейтрального статуса — это все пустые мечты.
— Благодарю за беседу.
© flickr.com, Latvijas armijaЯвляясь членом НАТО, Польша теоретически находится в безопасном положении. Что будет реально, если, например, разразится война с Россией, сказать сложно, рассуждает польский эксперт. Страны НАТО не способны вести военные действия за пределами своей территории. Таким опытом и потенциалом обладают американцы. Но будет ли у них политическая воля использовать этот потенциал для защиты Польши, или они ограничатся только гуманитарной помощью? Интервью с журналистом, экспертом по вопросам безопасности Анджеем Талагой (Andrzej Talaga) Fronda.pl: Ровно 20 лет назад Польша присоединилась к структурам Североатлантического альянса. Как Вы считаете, это был верный шаг? Анджей Талага: Определенно да, ведь благодаря членству в НАТО уровень нашей безопасности повысился. После краха коммунизма в Восточно-Центральной Европе могла образоваться своего рода серая зона стран, которые не входят ни в один союз: ни в Альянс, ни в ЕС. Таким государствам грозила бы активность России и дестабилизация. Появился бы риск конфликтов между странами региона, ведь там до сих пор живы если не территориальные, то граничные споры, которые могли вспыхнуть с новой силой. Вступление в НАТО в каком-то смысле приобщило к цивилизации наше совсем юное независимое государство, столкнувшееся с новыми проблемами. Это первый плюс, он относится к геополитической сфере.© РИА Новости, Министерство обороны РФ | Перейти в фотобанкПодводный крейсер "Юрий Долгорукий", с которого производится запуск ракет "Булава" по полигону Кура— Здесь ситуация другая. Этот маневр не так опасен. Балтийское море позволяет спрятаться, поскольку оно образует разные по степени солености слои. Если подводная лодка находится в одном слое, то радар, размещенный в другом, обнаружить ее не способен. Субмарина может приблизиться к Стокгольму, и никто этого не зафиксирует. Так что, думаю, россияне вторгаются в территориальные воды стран НАТО. Вспомните, как однажды их подлодку искали под Стокгольмом: ее не удалось обнаружить, потому что она двигалась между слоями с разной концентрацией соли. Такова специфика подводной войны. Например, Южно-Китайское море в этом плане для китайцев очень неудобно: вода там хорошо перемешана, кроме того оно мелкое, так что на движущихся китайских подлодках можно рассмотреть все детали вплоть до антенн. — Вы рассказываете очень интересные вещи. — Это ключевые факторы, которые определяют, насколько близко к той или иной точке может подойти подводная лодка. На функционирование радаров, в свою очередь, оказывает влияние погода. Радары можно легко уничтожить, так что американцы стали использовать микрорадары: они размещают десятки тысяч таких устройств на вышках мобильной связи. Эти вышки чрезвычайно важны не только потому, что благодаря им мы можем разговаривать по телефону, но и потому, что на них устанавливают радары. Так ведутся современные войны, и каждая сторона потенциального конфликта это учитывает. Отдельные радары можно обнаружить, поэтому создаются так называемые радарные поля. Летящий самолет фиксируется множеством радаров, но не знает, что его обнаружили. Этого россияне очень боятся. Американцы также создали систему преодоления российских радарных полей: россияне не увидят приближающегося объекта и не будут готовы к удару. Россию нельзя назвать державой, которая может делать, что ей вздумается. Она находится на более низком уровне технологического развития, чем НАТО. Все, что нам показывают, — это пропаганда. Однако россияне умеют максимально эффективно использовать тот потенциал, которым они обладают. — Вы говорили о натовских стандартах… А в каком состоянии находится немецкая армия? Говорят, что в неважном. — Да, но есть нюансы. Германия располагает промышленным, интеллектуальным и финансовым потенциалом, благодаря которому в течение двух лет она может восстановить вооруженные силы. Сейчас они так слабы из-за того, что Германия — страна, которой ничто не угрожает. Она граничит с дружественными государствами, рядом с ней нет никаких потенциальных противников, поэтому немецкое общество не чувствует необходимости укреплять оборону. Собственно, при своем положении немцы могли бы вообще распустить армию. В России угрозы Берлин также не видит. В свою очередь, французы смотрят на ситуацию несколько иначе, понимая, что с юга через Средиземное море к ним могут приплыть какие-то подразделения. У Германии такой проблемы нет. — Немцы, скорее, стремятся укреплять контакты с Россией. — Это не совсем так. Сравните объем товарооборота между Германией и Россией и Германией и странами Вышеградской четверки, которые стали для Берлина практически таким же важным партнером, как Франция. Мы видим, что в среде немецких промышленников существует влиятельная группа лоббистов, заинтересованных в контактах со странами Центральной Европы, и она сильнее пророссийских лоббистов. Последние просто более заметны, поскольку они занимаются энергетикой: из-за того, что та политизирована, о ней чаще говорят СМИ. Другими отраслями промышленности пресса интересуется меньше. Немецкий автопром тесно связан с Центральной Европой: если бы не она, то на нынешнем этапе он бы вообще не смог функционировать. Мы (в первую очередь поляки) переоцениваем силу политического влияния России в Германии. Мы видим «Северный поток — 2» и решаем, что все немцы занимают пророссийскую позицию, между тем они просто хотят покупать у россиян газ, ничто больше их не интересует. Им все равно, нарушает ли Путин права человека или нет. Они руководствуются чистым прагматизмом. — Я бы хотел еще задать вопрос о гарантиях США. Как Вы думаете, решат ли американцы придти нам на помощь в случае российской агрессии? — Я не знаю. Все, что можно сейчас сказать на эту тему, будет исключительно спекуляциями. — Тем более что возникает все больше сомнений по поводу того, появится ли у нас «Форт Трамп». — «Форта Трамп» не будет: американцы не строят постоянных баз в других странах с момента окончания холодной войны. Неужели никто не обратил у нас на это внимания? Базы, конечно, есть, но военные размещаются там на ротационной основе. Такая ситуация всюду: в Бахрейне, Катаре, американцы перешли к ротационной схеме даже в Корее. Так что ничего похожего на Рамштайн у нас не будет. Могут появиться лишь функционирующие на ротационной основе базы, которые легко модифицировать или эвакуировать. Впрочем, у нас уже сейчас находятся 4 тысячи американских военных. — Это радует, но зачем нам тогда морочат голову этим Фортом? — Я думаю, политики запустили такой медийный слоган, а мы его подхватили. Важно, что американцы располагают вооружениями, позволяющими противостоять бронетанковым силам, в частности, противотанковыми вертолетами. У нас таких нет. Также США развивают свои возможности в области переброски военных, развивают аэродромы в Повидзе и Ласке, чтобы там могли садиться тяжелые самолеты. Представьте, что американцы столкнуться под Ожишем с россиянами и потеряют 30 человек. Это будет означать автоматическое объявление войны. США такого никогда не прощали. — Слава богу, что мы в НАТО. — Слава богу. Никакого НАТО-2, никакого нейтрального статуса — это все пустые мечты. — Благодарю за беседу.
Комментарии (0)