СМИ

1.

В воздухе явственно запахло переменами. Рейтинг национального лидера снижается, невзирая на титанические усилия целой армии дипломированных пропагандистов.

Осенью социологи констатировали: президенту доверяют лишь 39% россиян против 48% летом, когда была запущена пенсионная реформа, и люди еще верили, что президент стукнет кулаком по столу и все остановит, и 59% прошлой осенью, когда люди даже предположить не могли, что президент «возьмет назад» свое обещание не повышать пенсионный возраст. Но это еще не все. Резко выросло количество россиян, которые не просто не доверяют президенту, но однозначно против пребывания этого человека на высшем государственном посту.

В прошлом году их было всего лишь 7%, а теперь почти в 2 раза больше — 13%. Конечно, и 13% — не очень много, но, как говорил другой президент, печально закончивший свою политическую карьеру: процесс пошел.

На сайте «Эха Москвы» публицисты обращают внимание и на другие, бытовые признаки того, что не все уже ладно в «нашем королевстве». Народ стал сочинять анекдоты про национального лидера! Еще лет 10 назад такое представить было невозможно. Одни говорили о нем с придыханием, другие — жестко, но смеяться над ним никому в голову не приходило! Теперь по соцсетям кочуют мемы, «подколы», демотиваторы соответствующего содержания.

Телевизионные пропагандисты почувствовали «запах перемен» и активизировались. Теперь на бесчисленных ток-шоу только и разговоров о том, что президент удерживает Россию от возвращения в 90-е, в эпоху «братков», «невыплат зарплат» и американских советников, контролирующих действия российских министров. Впрочем, на эти шоу охотно приглашают и ораторов либерального направления и они, глубокомысленно качая головами, подтверждают, что мол, да, как только нынешний президент уйдет, они развернут корабль российской государственности на 180 градусов. Только Евгений Попов и Артем Шейнин при этом ужасаются и предостерегают, а какой-нибудь штатный либерал Борис Надеждин, наоборот, уверяет, что все будет хорошо, наступит-де эпоха гражданских свобод. При этом в главном у них подозрительное единодушие — все дело, мол, в нахождении на посту президента определенной фигуры… Вместе с тем очевидно же, что перед нами безнадежные попытки поддержать стремительно тающий и наивный культ личности! Разве можно всерьез утверждать, что эпоха «дикого капитализма» закончилась, потому что в Кремль пришел полковник по фамилии Путин и стоит ему уйти — все сразу вернется в прежнее состояние?

Исторические повороты огромной страны происходят не вследствие воли и поступков одной человеческой личности, а вследствие сложения векторов мощных социальных сил, аккумулирующих желания и надежды десятков миллионов человек, иначе говоря, вследствие объективных социальных закономерностей. Беспредел 90-х был пресечен развитием постсоветского государства не потому что к власти пришел Путин. Наоборот, постсоветское государство стало укрепляться, заявлять о своих требованиях, наступать на интересы отдельно взятых особо зарвавшихся крупных бизнесменов — поэтому и был востребован такой типаж руководителя, который воплощал собой бывший полковник советского КГБ.

Причем появление данного конкретного лица было, конечно, исторической случайностью: еще А.Бовин говорил: история востребует типажи, а не лица. Не будь его, возникла бы другая фигура, главное, чтоб был «силовик», мог, не поморщившись, выговорить слово «патриотизм», которое у людей его круга в 90-е было ругательством, и если уж мы заговорили о круге — обязательно теснейшим образом связанный с ельцинским олигархатом. Собственно, генерал Лебедь и был таким «нулевым вариантом Путина», или своеобразным «Путиным до Путина».

Действительно, «государство путинского образца» стало формироваться в России еще до того, как Ельцин объявил Путина своим преемником. В 1993 году олигархическое государство расстреляло и разогнало парламент, стало подавлять и травить оппозицию, протащило Конституцию, которая давала президенту огромные полномочия и ставила его над всеми ветвями власти. В 1994-м оно начало операцию по «замирению Чечни». В 1996-м создало механизм массовых фальсификаций на федеральных выборах. Наконец, в 1997–1999 при помощи Березовского им была создана машина пропаганды на базе федеральных телеканалов, которая позднее уничтожила своего создателя, как, согласно легенде, гильотина некогда прервала жизненный путь месье Жозефа Гильотена.

Итак, тенденция поворота к авторитарному режиму наметилась уже при зрелом и позднем Ельцине. И она развивалась бы, как уже говорилось, даже если бы на политическом олимпе в качестве преемника первого президента появился человек с другими именем и фамилией.

С другой стороны, эпоха Путина — вовсе не противоположность эпохе Ельцина, как пытаются это представить нынешние сервильные официальные пропагандисты. 90-е — не как временной период, а как социальный феномен закончились, потому что была исчерпана их повестка. Самые главные, привлекательные активы советского государства были поделены между олигархическими группами. Это не значит, что передел навсегда завершился. Мы недавно были свидетелями тому, как некий всесильный друг президента «отжимал» «Башнефть» у олигарха Евтушенкова, попутно превратив министра гайдаровского призыва в лагерного библиотекаря, и это через 20 с лишним лет после эпохи приватизации!

Но в целом передача активов советской промышленности в руки стоящих за спиной власти олигархических групп была завершена еще, когда в Кремле заседал вечно пьяный первый президент. Таким образом, эпоха Путина стала логическим продолжением ельцинщины. После того как олигархические кланы поделили между собой советские промышленные активы, продукция которых востребована на внешнем рынке, им потребовалось юридически закрепить этот раздел. Дальнейшая «война всех против всех» их уже никак не устраивала. Они желали долго, с толком и расстановкой наслаждаться эксплуатацией приобретенных в период «большого хапка» ресурсов, да так, чтоб не только себе, любимым, хватило до глубокой старости, но чтоб детям и внукам осталось. Значит, им стало нужно «государство-Левиафан», которое защитит их как от жадности других олигархов, так и от возмущения народа. Это государство и стал строить Путин.

2.

Вспомним первый президентский срок нашего нацлидера. С чего он начал свое правление? С административной и федеральной реформ. Сразу же после инаугурации 2000-го Путин изменяет порядок назначения членов Совета Федерации. Если раньше там заседали губернаторы, то теперь вместо них в СФ оказывались один представитель губернатора и один выдвиженец регионального парламента. Разумеется, это сильно ограничивало власть региональных бонз. Затем Путин создает федеральные округа, в каждый из которых был назначен его полномочный представитель — следить за деятельностью губернаторов и глав нацреспублик и приводить законодательство регионов в соответствии с федеральным. В 2004 году был принят закон, по которому губернаторов стали избирать региональные парламенты из числа кандидатур, представленных президентом, причем президент обладал правом отзыва губернаторов. В 2005-м была принята новая система разграничения полномочий центра и регионов, особенно в плане финансирования. Тогда же в 2005-м стартовала кампания по укрупнению регионов.

Тем самым к концу второго срока Путина было закончено строительство пирамиды федеральной власти и покончено с «вольницей» регионов (ведь в 90-е гг. многие регионы практически были независимыми анклавами, они подчинялись центральной власти только номинально и даже приостанавливали на своей территории действие федеральных законов и указов президента).

Также в начале 2000-х был принят целый ряд законов, касающихся госслужбы, силовых ведомств, и в частности, спецслужб, государственного пенсионного обеспечения и социальной поддержки госслужащих. Главный среди них — Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации», принятый в 2004 году. Была создана новая табель о рангах, определены права и обязанности госслужащих, гарантированы льготы для них, причем весьма значительные — начиная с права на служебную квартиру и кончая хорошей государственной пенсией.

Позднее под руководством Путина, причудливым образом с участием команды Сердюкова, была реорганизована Российская армия: она стала меньше, компактнее и более управляемой, лучше вооруженной. Преемник Путина Медведев реформировал МВД, превратил милицию в полицию, а вернувшийся в кресло президента Путин создал Росгвардию (Федеральную службу войск национальной гвардии Российской Федерации) — подчиненные лично президенту РФ подразделения внутренних войск МВД, отвечающие за сохранение общественного порядка, особенно в период протестов.

Руслан Имранович Хасбулатов писал, что при Ельцине государства не было, на территории России существовало «недогосударство» с внешними признаками государственной власти. Целые города контролировались организованной преступностью, олигархи имели свои собственные частные армии, национальная армия была в развале, милиция не могла, да и не хотела бороться с преступностью в силу крайней коррумпированности. Чиновники рассматривали свою деятельность не как служение государству и обществу, а как весьма доходный бизнес. Путин и его команда создали какое-никакое государство — с законами, служебной иерархией, правилами деятельности, внутренней субординацией. Государство несовершенное, также сплошь коррумпированное, прилепившееся к бизнесу и сосущее деньги из населения, но все же государство, а не одно из рэкетирско-вооруженных формирований, каковым, особенно на местах, правду говоря, было «государство» Ельцина.

Другое дело — для чего предназначалось и предназначается созданное Путиным государство? Путин сам откровенно сформулировал это еще в 2000 году, в открытом письме к избирателям. Он выделил там два приоритета:

1). Повышение благосостояния населения.

2). Обеспечение надежности права собст­венности.

Разумеется, благосостояние населения у него было на первом месте, а угроза прав собственности исходила от абстрактного «криминалитета». Но не будем забывать, что это открытое письмо было агитационным материалом избирательной кампании и цель его состояла в привлечении на сторону кандидата от власти простых людей: «бюджетников», не получающих зарплату, мелких торговцев, замученных рэкетирами.

Проще говоря, перед нами обычная идеологическая ложь. А особенность идеологической лжи в том, что она содержит в себе искаженную истину, и эту истину можно вычитать между строк, если вспомнить, от чьего имени и ради чего лгут. Идеолог, думая, что он умело обманывает массы, все равно неизбежно пробалтывается о своих истинных намерениях. Путин в 2000 году, собственно, и не скрывал, что он — ставленник ельцинской «семьи», олигархата 90-х. Этот олигархат больше всего боялся двух вещей: бесконечного продолжения переделов собственности и гнева народа, который эту собственность у них вырвет. Об этом и говорил Путин, идущий на первый срок: он обещал построить крепкое, работоспособное, централизованное государство, которое умиротворит народ денежными подачками и пропагандистским зомбированием, узаконит собственность олигархов и станет ее охранять. Это обещание Путин выполнил. В течение 20 лет российские олигархи жили припеваючи, только увеличивая свои капиталы. Статистика утверждает, что до прихода к власти Путина в России вообще не было долларовых миллиардеров, в 2018 году их стало 96.

В России самый низкий подоходный налог 13%, который одинаков и для полунищего рабочего, и для главы нефтяного концерна. Не единожды и не дважды президент Путин твердо отказывался от введения в стране прогрессивного налога или «налога на богатство», который существует во многих странах Западной Европы. Заставляя богатых отдавать в бюджет государства больше, западные социальные государства могут позволить себе выплачивать пособия по безработице, обеспечивать бедных социальным жильем и делать высшее образование бесплатным, как в Дании или Норвегии.

Российское государство, руководимое Владимиром Путиным, не желает доставлять неудобство богатым и сверхбогатым гражданам, даже невзирая на плачевное материальное положение значительной части россиян. Напротив, косвенные налоги у нас даже носят регрессивный характер, то есть налогообложение товаров и услуг устроено так, что богатый платит меньше, чем бедный. Это легко увидеть на примере налога с оборота. Допустим, две семьи покупают одинаковые стиральные машины по цене 12 000 рублей и со ставкой налога с оборота 18%. Обе семьи заплатят налог с оборота, равный 2160 рублей. Но ежемесячный доход первой семьи — 30 000 рублей, а второй — 70 000. Таким образом, семья с низким доходом потратит на этот налог 7,2% своего месячного бюджета, а семья с высоким доходом — лишь 3,09% (Регрессивные налоги в РФ // Businessman.ru).

Еще более явные примеры — регрессивные ставки выплат в Пенсионный фонд и в Фонд социального страхования. Россиянин или россиянка, которые получают зарплату ниже 85 000 рублей в месяц, отчисляют через своих работодателей с каждой зарплаты в Пенсионный фонд 22%, и еще 2,9% в Фонд социального страхования. А россиянин или россиянка, которые получают в месяц больше 85 000 рублей, отчисляют в Пенсионный фонд уже лишь 10% дохода, а в Фонд социального страхования ничего не платят вообще, но при этом сохраняют полное право получать пособия из этого фонда, как то: по временной нетрудоспособности, по беременности, по рождению ребенка, по уходу за ребенком («Богатые снова не платят? Госдума утвердила ставки отчислений в ПФР» // DS-NEWS).

Итак, государство, которое создали Путин и его команда целым рядом законов и инициатив, начиная с 2000 года, твердо стоит на защите интересов богатых и супербогатых. Современная Россия настолько привольное место для подобного рода господ, что в нее бегут даже богачи из других стран, не желающие платить у себя на родине высокие социальные налоги, вроде французского актера и бизнесмена Жерара Депардье. Но главные бенефициары, конечно, отечественные богачи, для которых все это и создавалось.

Существует, правда, ошибочная, но широко распространенная в народе точка зрения, что Путин «прижал олигархов». При этом приводят в пример печальную судьбу Березовского, Гусинского или Ходорковского. Однако, если вглядеться пристальней, окажется, что эти примеры как раз доказывают обратное — сии не в меру резвые деятели посягнули не только на власть президента, а на «статус-кво» всего российского олигархата и именно поэтому предельно резкая расправа с ними не вызвала ни тени сочувствия у других представителей клуба олигархов.

Обратимся к ситуации с Ходорковским. Ни для кого не секрет, что он собирался через депутатов Госдумы добиться введения парламентского правления, отведя президенту декоративную роль. Другим шагом к цели, согласованным с его покровителями на Западе, было изменение «Закона о недрах», с тем, чтобы фактически пустить на российский рынок нефте- и газодобывающих предприятий и организаций западные и прежде всего американские компании («За что на самом деле посадили Ходорковского?» // «Третья мировая война. Военно-политическое обозрение»).

Для других российских олигархов это означало масштабный передел собственности, сравнимый с тем, что происходил в 90-е, а они к 2003 году только вошли во вкус, наслаждаясь порядком и покоем, которые им гарантировало созданное Путиным государство. Вспомним, что клубу олигархов понадобилась команда Путина с ее проектом государствостроительства как раз для того, чтобы закрепить результаты Большого передела и предотвратить возможность новых и новых переделов.

Итак, судьба Ходорковского и «Юкоса» вовсе не доказывает, что пришедший к власти «патриот Путин», как только смог, развернул борьбу против олигархов 90-х. Доказывает он ровно противоположное: если Путин и подчиняющиеся ему «силовики» и способны преследовать, гнать и даже отдать под суд какого-либо из олигархов, то только ради спокойствия и благополучия всего российского олигархата, на страже которого он и его государство и стоят.

Но ведь богатые и сверхбогатые составляют в России едва ли больше 2% населения, а мы ведь говорили в начале статьи, что историю делают массы. Почему же многомиллионные массы поддержали Путина? Какие интересы миллионов простых людей он удовлетворил и как ему это удалось сделать? Прежде всего это интерес материальный. Путин пришел к власти в России, где люди месяцами не получали зарплату, где пенсии были нищенские и те выплачивались нерегулярно, где города вымерзали без отопления, заводы превращались в барахолки, а старушки рылись в мусорных баках. Сказать, что люди были раздражены, значит ничего не сказать. На демонстрации оппозиции выходили сотни тысяч граждан, взбунтовавшиеся шахтеры перекрывали автотрассы и железные дороги и устраивали марши на Москву. Страна стояла на грани социально-политического взрыва.

Путин еще в обращении к избирателям в 2000 году пообещал поднять благосостояние населения — и сделал это. Главным инструментом здесь стал налог на добычу полезных ископаемых. Он позволил существенно наполнить бюджет, откуда полились финансовые ручьи для выплат зарплат, пенсий, пособий. Кроме того, Путину просто «повезло» — на 2000-е гг. пришелся беспрецедентный рост цен на нефть на мировом рынке. В 1998-м баррель нефти стоил 9 долларов, а в 2008-м — 148 долларов. Отсюда и появление 96 долларовых миллиардеров в РФ — максимальную выгоду от этого подарка судьбы получил, разумеется, олигархат, но и простому народу кое-что перепало.

Однако не хлебом единым жив человек. Ему также чрезвычайно важно самоуважение, сохранение чувства человеческого достоинства, в том числе и через ощущение принадлежности к великой стране и к великому народу. В этом смысле 90-е были огромной моральной травмой для большинства россиян, причем даже независимо от уровня их благосостояния. Оправиться от этой травмы наше общество сможет в лучшем случае лишь через несколько поколений.

Либеральная пропаганда 90-х, которая хлынула со всех каналов, из всех газет и журналов, откровенно высмеивала русских, их национальный характер, их историю, оспаривала их достижения и победы, смаковала поражения. Русские и россияне представали убогими недочеловеками, ничего не внесшими в мировую культуру, постоянно прозябавшие в историческом тупике. Им предлагалось каяться за все — за православие и коммунизм, за революцию и победу во Второй мировой войне, каяться и унижаться перед людьми Запада, которых изображали суперменами и образцами культуры и цивилизации. Журналисты соревновались в том, кто швырнет больше грязи в национальных героев, кто лучше вывернет наизнанку очередной сюжет русской и советской истории. Это выработало глубочайший комплекс национальной неполноценности у тех, кто в это верил и отчаянную злобу, ненависть и злую тоску у тех, кто пытался сопротивляться.

Путин дал большинству россиян то, чего они страстно желали, — долгожданные слова о том, что можно и нужно гордиться своей Родиной, великой русской, российской цивилизацией, ее достижениями, ее победами. Мелодия советского гимна, традиция широко отмечать Великую Победу — все это народ воспринял с воодушевлением, и все это принесло Путину огромные рейтинги, а стоящим за ним олигархам — десятилетия безбедной и спокойной жизни. Надо ли добавлять, что все это — и некоторое повышение материального благосостояния, и казенный патриотизм — имело своей целью все то же удовлетворение интересов олигархата… Высшим чиновникам нового государства, получавшим миллионы на должностях в госкорпорациях до полунищеты народа в общем-то не было дела, а в коридорах администрации президента можно было услышать не менее циничное высмеивание патриотизма и российских ценностей, чем на «Эхе Москвы» или на сайте Гарри Каспарова. Поэтому с такой легкостью высшие чиновники вроде Касьянова и Немцова и перекочевывали в оппозицию и иногда и обратно — как Кудрин. Власть и радикальная антипутинская радикал-либеральная оппозиция у нас практически одна и та же «тусовка».

3.

Итак, путинская эпоха — логическое завершение 90-х, закрепление экономического «статуса-кво», который был достигнут в результате махинаций и бандитских войн 90-х. И поэтому властная элита меньше всего желает возвращения в 90-е. Это просто жупел, которым пугает наивных обывателей та группировка во власти, которая желала бы максимального продолжения полномочий действующего президента. Но и сами представители этой группировки и их оппоненты, желающие «заменить шофера», чтобы снять напряжение с Западом вовсе не желают нового передела собственности, а значит, угрозы потери и своих собственных активов.

Разумеется, если пройдет операция «Преемник», да и еще и по жесткому варианту — с осуждением и проклятиями предшествующего «авторитарного режима», то олигархи новой формации, поднявшиеся при действующем президенте и входящие в его самый близкий круг, могут пострадать. Тогда их собственность будет поделена между остальными, как поделили некогда «Юкос». Но в целом картина останется примерно той же, потому что никто, кроме выжатых за границу оппозиционеров, не заинтересован в противоположном (а оппозиционеры эти после договора нашей элиты с Западом перестанут быть востребованы западными фондами и спецслужбами, которые сейчас их подкармливают и используют). Разумеется, будет определенная либерализация, разрешат критиковать то, что сейчас под запретом, но все — в строго ограниченном объеме. Это будет напоминать скорее хрущевскую оттепель, чем горбачевскую перестройку и тем более ельцинщину.

России не грозит возврат в 90-е, если элита решится или будет вынуждена под давлением Запада пойти на перемену декораций. И тем более такой возврат не грозит в России, если к власти придут политические силы, представляющие народ и стремящиеся свергнуть эту элиту и вернуть основные стратегические активы экономики — нефтегазовый комплекс — обществу и государству. Ведь национализация и построение истинно социального государства — это нечто диаметрально противоположное тому, что произошло в 90-е и это то, чего желает подавляющее большинство россиян.