СМИ

И. Глазунов «Поцелуй Иуды» Всё идёт своим чередом. Наступивший год решено посвятить Солженицыну. Вот уже установили памятную доску в Москве, вот-вот собираются воздвигнуть монумент. Это, несомненно, будет знаковым событием, свидетельствующим о том, что нравственная деградация общества не сбавляет обороты. Сужу по себе. Сразу же оговорюсь, творческое наследие Александра Исаевича я в должной мере не освоил. Что-то не хочется (типа «Пастернака не читал, но скажу»). Но одно из его произведений меня, как говорится, зацепило. Я имею в виду роман «В круге первом». Роман я прочитал до конца и удивился. Удивился не стилистическим красотам, не фабуле, не языку, удивился я самому себе. Удивился своему отношению к пафосу этого произведения, подлейшему во всех отношениях. Удивился своей апатии, спокойствию, с каким я слежу за развитием сюжета и даже своему сочувствию страданиям главного героя, подонка, предателя, клейма же негде ставить! Неужели настолько сильна волшебная сила искусства? Я же должен негодовать, восклицать, а я не негодую и не восклицаю. Почему? Не знаю. Тем более что негодовать есть по поводу чего. В романе наш советский дипломат звонит в американское посольство и, судя по всему, сдаёт наших разведчиков, благодаря деятельности которых нашим учёным удалось ускорить работы по созданию атомной бомбы. Это же каким уродом надо быть, если учесть всё то, что происходило в то время в нашей стране и в мире! Совсем недавно американцы совершили ряд чудовищных преступлений против человечности. Это и варварская бомбардировка Дрездена, это и атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, и неизвестно, чем бы всё это закончилось для Советского Союза, если бы наши учёные не успели с созданием атомной бомбы вовремя. Но они успели. Помнится, по этому поводу в одной из центральных газет был опубликован стишок несколько иронического содержания. Дули, дули, раздували Всякий день и всякий час. Всем грозили, всех пугали, В результате прочитали Сообщенье как-то раз. Сообщало миру ТАСС: Кротко, просто, без апломба, Что, мол, атомная бомба Есть у вас, и есть у нас. Да-с. И, зная всё это более, чем кто-нибудь, предатель, возлюбивший американскую демократию, сметающую города с лица земли, и возненавидевший собственную страну, совсем недавно сломавшую хребёт фашизму, решается на такой шаг. А что читатель? А читатель, повинуясь автору, управляющему читательскими эмоциями, потихоньку-полегоньку проникается сочувствием к подонку, к его страданиям в застенках Лубянки и тем самым сам в какой-то мере вовлекается в процесс предательства. Тот же читатель, который окажется покрепче, стряхнёт с себя наваждение, и будет восклицать: «Поймали? И очень хорошо! И правильно сделали! Расстреляют мерзавца? Туда ему и дорога!». А тут ещё и кино сняли по этому роману. Спрашивается, зачем? Книга всё-таки факт локальный. Кто-то прочтёт, кто-то не прочтёт, кто-то плюнет и отшвырнёт произведение в сторону. У нас же – свобода слова. Для пущего плюрализма, чтобы быть приятными цивилизованному Западу, можно и такое издавать. Но кино совсем другое дело. А дело, судя по всему, состоит в том, чтобы развернуть целую индустрию предательства, и лучшего средства, чем кино просто не найти. Важнейшее же для нас из искусств! А это уже явление, переходящее на другой уровень. С автором мы разобрались, с ним всё ясно. А вот режиссёр, оператор, артисты, другие участники съёмочного процесса, неужели они не понимают, к какой мерзости оказались причастны? Неужели так уж кушать хочется? Это же факт вашей биографии, который уже невозможно будет отмыть. Фильм создан и выпущен на экраны. Это уже апофеоз предательства и к нему приобщаются миллионы. Миллионы начинают соображать. Они же привыкли ещё с давних пор доверять и печатному слову, и художественным образам на экране. А что? Выходит, можно и так, судя по обстоятельствам. Я бы так не поступил, но он-то – борец с режимом, его тоже можно понять. Если продолжить мыслительный процесс, то окажется, что и генерал Власов не так уж плох. И его можно понять. Могут такие мысли при выходе из кинотеатра возникнуть? Ещё как могут! А могут возникнуть и другие. Если способна возобладать такая тенденция, если это в порядке вещей, если подобные борцы с режимом время от времени откуда-то появляются, то, может быть, всё, что было в тридцать седьмом году и позже было правильно? Если бы был такой роман и такой фильм единичными явлениями, то это было бы ещё ничего. Но речь-то идёт об индустрии. А если индустрия, то налицо и продукция. Где-то в начале девяностых одна из любимейших народных артисток СССР дала этой продукции очень ёмкое и точное определение: те, кто позволяет себе говорить: «эта страна» - негодяи. Она ещё достаточно деликатно выразилась. Продукция, сформированная индустрией предательства, заслуживает более крепких выражений. Вот они сидят на всяческих политических шоу, годами из экранов не вылезают, упитанные, наглые. Хамят. А почему бы и нет? – у нас свобода слова. Демонстрируют, не стесняясь, ненависть к нашей стране. Если что, готовы встречать врага с цветами. На Украине ставят памятники Бандере. У нас поставят памятник Солженицыну, и будет стоять этот памятник, как символ победившего предательства. Были всякие эпохи. Одну назвали оттепелью, другую застоем. Интересно, как нашу назовут? Виктор Кудрявцев, публицист Январь, 2018 г.