© REUTERS, Stefan Rousseau/Pool via REUTERSИнвестиционный саммит Великобритания — Африка не имеет никакого отношения к развитию стран «черного континента», и его проведение объясняется прежде всего ослаблением позиций Лондона, отчаянно ищущего новые рынки, на которые он мог бы выйти после Брексита.
Тот энтузиазм, с которым Тони Блэр (Tony Blair) встретил проведение первого инвестиционного саммита Великобритания — Африка, является отражением недавней карьеры бывшего премьер-министра. Озвучивая высокопарные планы, в которых зачастую отсутствуют какие-либо детали, он производит впечатление одновременно евангелиста и лоббиста, занимающегося решением важнейших проблем человечества.
В своем очередном выплеске напыщенной риторики Блэр объединил (и обещал решить) целую серию разрозненных проблем, в частности ликвидировать бедность и подготовить почву для создания системы эффективного управления в Африке, одновременно решая вопросы торговых отношений Великобритании после Брексита. И все это было приправлено легким намеком на постколониальное высокомерие.
Звучит знакомо? Потому что так оно есть, поскольку мессидж Блэра мало чем отличается от внешнеполитического принципа «торговля, а не помощь», которого уже давно придерживается Борис Джонсон, принимавший саммит Великобритания-Африка: премьер-министр убежден, что помощь Соединенного Королевства должна «скорее служить политическим и коммерческим интересам» самой Великобритании.
Практически с давосским энтузиазмом, который можно считать отличительной чертой комплекса мер по расширению клиентской сети, Блэр заявляет — подобно Мило Миндербиндеру из «Уловки-22»: то, что хорошо для Великобритании, неизбежно принесет пользу африканским странам.
Блэр говорит о своего рода «большой игре», расписывая «новый виток соперничества за влияние в Африке». В общем и целом, все верно, однако успех Великобритании кажется правдоподобным лишь в том случае, если вы романтический оптимист, убежденный в том, что у команды, не вошедшей в лигу, есть шанс завоевать Кубок вызова Футбольной ассоциации, одержав победу над «Манчестером» со счетом 7-0.
Однако в своих аргументах Блэр совершенно упускает из виду, что в этой игре уже давно участвуют другие, более сильные игроки, такие как Китай, который вложил миллиарды долларов, чтобы расширить свое влияние в Африке, и Россия, которая использовала своих наемников и военную помощь, чтобы достичь той же цели.
Но именно тогда, когда Блэр начинает связывать свои амбиции с целями развития, он вступает на наиболее зыбкую почву, делая акцент на «преобразующей» силе частных инвестиций.
«От африканских лидеров я слышу о недвусмысленной потребности в инвестициях, которые подстегнут индустриализацию континента и позволят ликвидировать бедность — серьезный вызов, учитывая рост численности населения и четвертую промышленную революцию», — отметил Блэр, в очередной раз напомнив нам о том, что он поддерживает личные контакты с этими африканскими лидерами.
И хотя на первый взгляд предлагаемое Блэром средство от всех бед кажется весьма привлекательным, проблема заключается в том, что его обещания не только были опровергнуты суровой реальностью на местах, но и оказались попросту опасными.
Давайте начнем с «сахарной глазури» этой перспективы, то есть с идеи «четвертой промышленной революции», которая сможет ликвидировать бедность, несмотря на то, что численность населения Африки в ближайшие десятилетия продолжит расти.
Предпосылка, на которую опираются сторонники этой идеи, заключается в том, что, располагая огромным потенциалом многочисленной и молодой рабочей силы, африканские страны смогут повторить то чудо, которое продемонстрировали экономические тигры Восточной Азии в период своего стремительного роста. Однако, согласно множеству убедительных прогнозов, это вряд ли произойдет. Себестоимость производства единицы продукции на африканском континенте — по целому ряду причин — остается чрезвычайно высокой, а цепочки поставок работают слишком медленно.
По мнению тех же экспертов, меры по внедрению автоматизации и снижению расходов на производство, принятые в быстроразвивающихся странах, указывают на то, что любая четвертая промышленная революция будет технологической революцией и обойдет Африку стороной, каким бы несправедливым это ни казалось.
Суровая правда заключается в том, что, поскольку от Африки не стоит ждать экономического чуда, из которого Великобритания могла бы извлечь немалую выгоду после выхода из Евросоюза, перспективы африканского континента довольно мрачны.
Те деньги, которые Китай инвестировал в африканские страны за последние несколько лет, означают, что вместо экономического ренессанса Африку может ожидать новый болезненный долговой кризис.
Вспоминая последний долговой кризис 1990-х годов — когда высокие цены на сырье подстегнули резкий всплеск кредитов, по которым стало невозможно платить, когда те же цены на сырье резко упали, — можно сказать, что теперь, когда кредиты выдавались при гораздо менее прозрачных обстоятельствах, добиться списания долгов будет намного труднее, нежели в период кульминации кампании «Drop the Debt».
Как в ноябре предупредила директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева, повторив прогнозы Всемирного банка, около 40% стран на африканском континенте имеют тревожные уровни долга — в том числе Эфиопия, об успехах которой Блэр не устает говорить.
Тревогу бьют только ВМФ и Всемирный банк.
Как говорится в докладе ООН «Мировое экономическое положение и перспективы» (World Economic Situation and Prospects), опубликованном на прошлой неделе, глобальная экономика и Африка в частности в ближайшем будущем столкнутся с серьезными вызовами, которые не только омрачают среднесрочные экономические прогнозы, но и ставят под сомнение достижимость цели 2030 года касательно ликвидации бедности.
Действительно, самая экономически развитая страна континента, ЮАР, в 2019 году продемонстрирует рост всего в 0,7%, а в 2020 году — 1,1%. Между тем ведущий экспортер нефти, Нигерия, в этом году вырастет на 2,3%, а в следующем — на 2,5%.
Реальность — несмотря на высокопарные заявления и попытки приукрасить действительность — заключается в том, что инвестиционный саммит Великобритания-Африка не имеет никакого отношения к развитию и эффективному управлению в странах Африки, и его проведение объясняется прежде всего ослаблением позиций Великобритании, отчаянно ищущей новые рынки, на которые она могла бы выйти после Брексита. И даже в этом смысле все это выглядит скорее как попытка выдать желаемое за действительность.
Услышав новости о том, что итогом саммита стало обещание Великобритании вложить в африканский континент около 6,5 миллиарда фунтов стерлингов, директор организации Global Justice Now Ник Дирден (Nick Dearden) отметил, что когда-то «борьба за Африку» была тщательно замаскирована под гуманитарный проект. Спустя 150 лет то, что мы увидели на саммите Великобритания-Африка, — это отчаянная и недостойная борьба за рынки, замаскированная под «развитие».
А стремление притвориться, что это не так, — это всего лишь грязный трюк.
© REUTERS, Stefan Rousseau/Pool via REUTERSИнвестиционный саммит Великобритания — Африка не имеет никакого отношения к развитию стран «черного континента», и его проведение объясняется прежде всего ослаблением позиций Лондона, отчаянно ищущего новые рынки, на которые он мог бы выйти после Брексита.Тот энтузиазм, с которым Тони Блэр (Tony Blair) встретил проведение первого инвестиционного саммита Великобритания — Африка, является отражением недавней карьеры бывшего премьер-министра. Озвучивая высокопарные планы, в которых зачастую отсутствуют какие-либо детали, он производит впечатление одновременно евангелиста и лоббиста, занимающегося решением важнейших проблем человечества. В своем очередном выплеске напыщенной риторики Блэр объединил (и обещал решить) целую серию разрозненных проблем, в частности ликвидировать бедность и подготовить почву для создания системы эффективного управления в Африке, одновременно решая вопросы торговых отношений Великобритании после Брексита. И все это было приправлено легким намеком на постколониальное высокомерие. Звучит знакомо? Потому что так оно есть, поскольку мессидж Блэра мало чем отличается от внешнеполитического принципа «торговля, а не помощь», которого уже давно придерживается Борис Джонсон, принимавший саммит Великобритания-Африка: премьер-министр убежден, что помощь Соединенного Королевства должна «скорее служить политическим и коммерческим интересам» самой Великобритании. Практически с давосским энтузиазмом, который можно считать отличительной чертой комплекса мер по расширению клиентской сети, Блэр заявляет — подобно Мило Миндербиндеру из «Уловки-22»: то, что хорошо для Великобритании, неизбежно принесет пользу африканским странам. Блэр говорит о своего рода «большой игре», расписывая «новый виток соперничества за влияние в Африке». В общем и целом, все верно, однако успех Великобритании кажется правдоподобным лишь в том случае, если вы романтический оптимист, убежденный в том, что у команды, не вошедшей в лигу, есть шанс завоевать Кубок вызова Футбольной ассоциации, одержав победу над «Манчестером» со счетом 7-0. Однако в своих аргументах Блэр совершенно упускает из виду, что в этой игре уже давно участвуют другие, более сильные игроки, такие как Китай, который вложил миллиарды долларов, чтобы расширить свое влияние в Африке, и Россия, которая использовала своих наемников и военную помощь, чтобы достичь той же цели. Но именно тогда, когда Блэр начинает связывать свои амбиции с целями развития, он вступает на наиболее зыбкую почву, делая акцент на «преобразующей» силе частных инвестиций. «От африканских лидеров я слышу о недвусмысленной потребности в инвестициях, которые подстегнут индустриализацию континента и позволят ликвидировать бедность — серьезный вызов, учитывая рост численности населения и четвертую промышленную революцию», — отметил Блэр, в очередной раз напомнив нам о том, что он поддерживает личные контакты с этими африканскими лидерами. И хотя на первый взгляд предлагаемое Блэром средство от всех бед кажется весьма привлекательным, проблема заключается в том, что его обещания не только были опровергнуты суровой реальностью на местах, но и оказались попросту опасными. Давайте начнем с «сахарной глазури» этой перспективы, то есть с идеи «четвертой промышленной революции», которая сможет ликвидировать бедность, несмотря на то, что численность населения Африки в ближайшие десятилетия продолжит расти. Предпосылка, на которую опираются сторонники этой идеи, заключается в том, что, располагая огромным потенциалом многочисленной и молодой рабочей силы, африканские страны смогут повторить то чудо, которое продемонстрировали экономические тигры Восточной Азии в период своего стремительного роста. Однако, согласно множеству убедительных прогнозов, это вряд ли произойдет. Себестоимость производства единицы продукции на африканском континенте — по целому ряду причин — остается чрезвычайно высокой, а цепочки поставок работают слишком медленно. По мнению тех же экспертов, меры по внедрению автоматизации и снижению расходов на производство, принятые в быстроразвивающихся странах, указывают на то, что любая четвертая промышленная революция будет технологической революцией и обойдет Африку стороной, каким бы несправедливым это ни казалось. Суровая правда заключается в том, что, поскольку от Африки не стоит ждать экономического чуда, из которого Великобритания могла бы извлечь немалую выгоду после выхода из Евросоюза, перспективы африканского континента довольно мрачны. Те деньги, которые Китай инвестировал в африканские страны за последние несколько лет, означают, что вместо экономического ренессанса Африку может ожидать новый болезненный долговой кризис. Вспоминая последний долговой кризис 1990-х годов — когда высокие цены на сырье подстегнули резкий всплеск кредитов, по которым стало невозможно платить, когда те же цены на сырье резко упали, — можно сказать, что теперь, когда кредиты выдавались при гораздо менее прозрачных обстоятельствах, добиться списания долгов будет намного труднее, нежели в период кульминации кампании «Drop the Debt». Как в ноябре предупредила директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева, повторив прогнозы Всемирного банка, около 40% стран на африканском континенте имеют тревожные уровни долга — в том числе Эфиопия, об успехах которой Блэр не устает говорить. Тревогу бьют только ВМФ и Всемирный банк. Как говорится в докладе ООН «Мировое экономическое положение и перспективы» (World Economic Situation and Prospects), опубликованном на прошлой неделе, глобальная экономика и Африка в частности в ближайшем будущем столкнутся с серьезными вызовами, которые не только омрачают среднесрочные экономические прогнозы, но и ставят под сомнение достижимость цели 2030 года касательно ликвидации бедности. Действительно, самая экономически развитая страна континента, ЮАР, в 2019 году продемонстрирует рост всего в 0,7%, а в 2020 году — 1,1%. Между тем ведущий экспортер нефти, Нигерия, в этом году вырастет на 2,3%, а в следующем — на 2,5%. Реальность — несмотря на высокопарные заявления и попытки приукрасить действительность — заключается в том, что инвестиционный саммит Великобритания-Африка не имеет никакого отношения к развитию и эффективному управлению в странах Африки, и его проведение объясняется прежде всего ослаблением позиций Великобритании, отчаянно ищущей новые рынки, на которые она могла бы выйти после Брексита. И даже в этом смысле все это выглядит скорее как попытка выдать желаемое за действительность. Услышав новости о том, что итогом саммита стало обещание Великобритании вложить в африканский континент около 6,5 миллиарда фунтов стерлингов, директор организации Global Justice Now Ник Дирден (Nick Dearden) отметил, что когда-то «борьба за Африку» была тщательно замаскирована под гуманитарный проект. Спустя 150 лет то, что мы увидели на саммите Великобритания-Африка, — это отчаянная и недостойная борьба за рынки, замаскированная под «развитие». А стремление притвориться, что это не так, — это всего лишь грязный трюк.
Комментарии (0)