СМИ

© РИА Новости, Александр Кондратюк | Перейти в фотобанкВ России пять лет политики импортозамещения привели в основном к росту цен, нехватке товаров для промышленности и дефициту лекарств, утверждает автор американского издания, хотя и признает, что в ряде отраслей результаты контрсанкций превзошли ожидания.За пять лет импортозамещение в продовольствии привело в основном к росту цен, в промышленности — к увеличению доли импортного оборудования, в медицине — к нехватке жизненно важных лекарств и уголовным делам против граждан, которые заказывают лекарства из-за границы. Эксперты почти не видят положительного эффекта от этой политики. Различные санкционные ограничения за этот период подтвердили свою экономическую невыгодность для всех сторон, считают специалисты: от запрета на свободу коммерции страдают и производители, упускающие прибыль, и потребители, вынужденные переплачивать за товары и услуги. Продовольствие © РИА Новости, Александр Кряжев | Перейти в фотобанкЗапрет на поставку финской мясо-молочной продукции По этим 12 товарным группам потребители, по расчетам авторов, в сумме теряли 520 миллиардов рублей в год в ценах 2013 года, а по трем оставшимся (свинина, птица, помидоры) выигрыш потребителей эквивалентен 75 миллиардам в год. «Таким образом, общий отрицательный результат от контрсанкций для потребителя составил 445 миллиардов рублей (или около 14 миллиардов долларов) в год», — делают вывод исследователи. Но потери потребителей не ограничились этой суммой, так как цены выросли не только на запрещенные для ввоза товары, но и на производимые в России, сказал РБК руководитель центра компетенции в агропромышленном комплексе российского офиса аудиторско-консалтинговой компании KPMG Виталий Шеремет. Больше всего, согласно расчетам компании, с 2013 по 2018 год подорожало сливочное масло (на 79%), мороженая рыба (на 68%) и белокочанная капуста (на 62%). Также подорожали товары, которые до продуктового эмбарго и так производились в большом количестве, — макароны, мука, подсолнечное масло (на 25-35%). Рост цен в KPMG объясняют по-прежнему сильной зависимостью сельхозпроизводителей от импортных поставок. Это касается, в том числе, оборудования, кормов и посадочного материала. Доля импортных товаров в структуре затрат может превышать 50%, считают в компании. Промышленность Несмотря на активную политику импортозамещения, доля машин и оборудования в товарной структуре импорта практически не изменилась: по данным госстатистики, в 2013 году она составляла 48,6%, а в 2018-м — 47,3%. Согласно опросу руководителей промышленных предприятий, который ежеквартально проводил Институт Гайдара, фактически замещением импорта машин и оборудования (в своих закупках) в 2015 году занимались 30% предприятий, а замещением сырья и материалов — 22%. Другими словами, они в той или иной степени закупали российские товары вместо зарубежных. К осени 2018 года доля таких предприятий (в обоих случаях) сократилась до 8-9%, после чего мониторинг был прекращен. Картина импортозамещения в 2015-2018 годы показала, что масштабы импортозамещения были невелики, и с течением времени они стали затухать, говорится в материалах института. Кроме того, по итогам 2018 года Западная Европа сохранила лидерство как поставщик оборудования, а основными выгодоприобретателями российской политики импортозамещения стали Индия и Китай, на закупки у которых переключилась часть промышленности. «Основной помехой на пути импортозамещения остается отсутствие производства на территории РФ нужного предприятиям оборудования, комплектующих и сырья. Второй проблемой импортозамещения является низкое качество отечественной продукции», — считают в институте. Эти трудности, с которыми столкнулась политика импортозамещения, пока не преодолены. © РИА Новости, Максим Блинов | Перейти в фотобанкОткрытие органической Фермы М2 в Московской области С 2013 по 2018 год значительное импортозамещение произошло только в производстве мяса и мясопродуктов (доля импорта в добавленной стоимости сократилась на 15,4%), фармацевтической продукции (на 10,3%) и в металлургическом машиностроении (на 8,8%), говорится в опубликованных осенью 2019 года данных Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. В меньшей степени (на несколько процентов) этот показатель сократился в растениеводстве, молочном производстве, в агрохимии и производстве оборудования для строительства и добычи полезных ископаемых. Между тем в некоторых сферах зависимость от импорта, наоборот, выросла. Больше всего — в переработке овощей и фруктов (на 12%) и производстве оборудования общего назначения (на 11,2%). «В части импортозамещения прогресс в последние годы практически отсутствует», — говорится в материалах центра. Что касается экспорта, промышленникам удалось добиться определенных результатов, однако масштабы их экспорта «не слишком велики, чтобы быть макроэкономически значимыми», считают в центре. По данным Высшей школы экономики (ВШЭ), с 2016 по 2018 год доля предприятий, закупавших импортные машины, даже выросла с 32% до 38%. Кроме того, почти каждое пятое предприятие в 2018 году продолжало вводить в строй бывшие в употреблении импортные машины, оборудование и транспорт (другими словами — закупало их на внутреннем рынке). Наличие новой иностранной техники заметно увеличилось в добывающем секторе (с 43% в 2017 до 55% в 2018 году), утверждают в ВШЭ. В 2019 году 53% руководителей промышленных предприятий хотят продолжить увеличение доли зарубежных машин и оборудования, хотя в 2018 году таковых было 37%. Все эти данные говорят о «невыразительности проводимых процессов импортозамещения», считают в ВШЭ. Медицина В начале 2015 года правительство РФ запретило государственным медицинским учреждениям закупать некоторые иностранные товары, в список тогда вошли 608 препаратов, среди которых только 282 производились в России, писал «Коммерсантъ». В 2015 — 2016 годах при господдержке было выведено на рынок не менее 75 импортозамещающих медицинских изделий, при этом 36 из них вообще не выпускались прежде, заявлял премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в 2017 году. Вместе с тем в результате сужения рынка потенциальных поставщиков препаратов и медицинских товаров Федеральная антимонопольная служба в 2017 году объявила о 50-процентной доле закупок, в которой присутствовал сговор между производителями, распространителями и заказчиками, писал «Коммерсантъ». Летом 2019 года правительство расширило перечень запрещенных к закупке товаров еще 14-ю позициями, добавив в него аппараты ингаляционного наркоза и искусственной вентиляции легких, эндопротезы суставов конечностей и другие товары. Аналоги каждого из этих товаров «производятся в достаточном объеме не менее чем двумя российскими компаниями», говорится в сообщении правительства. В последние годы некоторые импортные лекарства полностью исчезли с российского рынка. Среди них, к примеру, антибиотики «Фортум» (Великобритания) и «Тиенам» (США), которые являются основными в лечении муковисцидоза — наследственного заболевания, которым в РФ страдают тысячи человек, в основном детей. Также это касается других препаратов, говорит глава правления организации помощи больным муковисцидозом «На одном дыхании» Ирина Дмитриева. Однако произошло это в связи с изменениями в законодательство о госзакупках, которые произошли в последние годы. Они привели к тому, что поставщикам таких препаратов стало невыгодно работать на российском рынке, поскольку их стоимость превышает максимальную цену закупки, формируемую медицинскими учреждениями в своей закупочной документации, говорит Дмитриева. При этом их не только перестали закупать медучреждения, но и стало невозможно купить в частном порядке (так как они нигде не продаются), утверждает она. По ее словам, отечественные аналоги, которыми теперь пытаются лечить таких больных в больницах, не лечат. В целом программу импортозамещения в медицинской сфере раскритиковала даже РПЦ. На фоне этого в СМИ начали всплывать истории с задержанием граждан, которые самостоятельно заказывали определенные лекарства из-за границы. Летом 2019 года москвичку Елену Боголюбову задержали за препарат от судорог, который она купила для 10-летнего сына с болезнью Баттена (она сопровождается судорогами, которые могут привести к смерти), писала «Новая газета». В апреле 2019 года екатеринбурженку Дарью Беляеву обвинили в контрабанде наркотиков за покупку 30 таблеток антидепрессанта. Между тем кардинально улучшить ситуацию с производством в России препаратов будет сложно, отметила в своей статье в «Российской газете» Наталья Комарова, директор Центра развития здравоохранения Московской школы управления Сколково. По ее словам, «производство лекарств является инвестиционноемким процессом», а испытываемый страной инвестиционный голод «негативно влияет на перспективы реального импортозамещения». Комарова также указала на нехватку в России производственных технологий и отсутствие отвечающего международным стандартам оборудования для производства лекарств. «Запуск производства лекарства… — это длительный, сложный и дорогой процесс. Производителю, планирующему инвестировать в открытие нового производства, важно иметь определенные гарантии и уверенность в стабильном рынке и регулировании не только сегодня, но и на ближайшую перспективу, — отметила Комарова. — У нас же ситуация обратная — высокие риски и сложно предсказуемые действия регуляторов снижают мотивацию развивать новые производства и приводят к фокусированию на дорогих препаратах с высокой _