Зима в Польше может оказаться исключительно холодной. Дело не в том, что за окном будет низкая температура, а в том, что российские газовые игры с Украиной, у которой заканчивается договор на транзит газа в западном направлении, могут рикошетом ударить по нашей стране. Януш Ковальский (Janusz Kowalski), бывший заместитель председателя Польского нефтегазового концерна (PGNiG), подчеркивает, что россияне, стремясь добиться выгодных для себя условий поставок газа через украинскую территорию, могут применить политику перекрытия вентилей, с которой уже знакома Восточная Европа.

Business Insider Polska: 31 декабря 2022 года заканчивается действие Ямальского контракта на поставки газа из России. Польский нефтегазовый концерн говорит, что мы наконец освободимся от российского сырья. Наши газовые проблемы с Москвой действительно останутся в прошлом?

Януш Ковальский: Да, но ближайшей зимой нас могут ожидать проблемы. Есть вероятность, что возникнут перебои в поставках: срок действия транзитного договора между Газпромом и Нафтогазом истекает 31 декабря 2019 года. Почти половина газа, который мы получаем в рамках Ямальского контракта, идет с украинского направления. Россия, строящая «Турецкий поток» и «Северный поток — 2», чтобы отказаться от транзита через украинскую территорию, может начать шантажировать Киев, а это грозит обернуться негативными геополитическими последствиями и для Украины, и для Польши.

Кремлю не удалось осуществить свой план, строительство второй ветки «Северного потока» затягивается. Россияне в последние полгода заполняют хранилища в Германии, готовясь к плану по приостановке зимой транзита на два-три месяца. Этот ход будет нацелен на то, чтобы склонить Украину подписать новый транзитный договор с «Газпромом» на российских условиях. Мы тоже можем пострадать, так что такую перспективу следует принимать во внимание. Следует подчеркнуть, что вопреки утверждениям российской пропаганды, украинская газотранспортная система находится в очень хорошем состоянии. Это может оказаться полезным для Европы, поскольку одна из идей заключается в том, чтобы она в будущем стала большим хранилищем газа для всего ЕС.

— Хорошо, но что будет с Польшей: удастся ли нам освободиться от невыгодного Ямальского контракта?

— Ключевое значение имеют две даты: 17 мая 2020 года, когда истечет срок действия транзитного договора, и 31 декабря 2022, когда заканчивается Ямальский контракт на поставки газа в нашу страну. Россияне не могут позволить себе полностью прекратить транзит через Украину и Белоруссию, а далее — Польшу. Даже если они построят вторую ветку «Северного потока», им придется пересылать через украинскую территорию 20-40 миллиардов кубометров газа, поскольку зависимость западных стран от него возрастает. Польша представляет собой исключение. С 2015 года мы избрали четкую стратегию отказа от российского сырья. Такой сценарий предполагает, что с 1 января 2023 года Ямальский газопровод начнет работать на рыночных условиях, а Польша — зарабатывать на транзите газа.

При этом военная угроза со стороны России нарастает, на Украине до сих пор находятся российские танки. Для Польши настал важный момент: мы находимся на верном пути к тому, чтобы отказаться от поставок с российского направления. Ключевое значение будет иметь Норвежский коридор с Балтийским газопроводом, также у нас есть СПГ-терминал в Свиноуйсьце, мощности которого сейчас увеличиваются, кроме того, планируется построить плавучий регазификационный терминал в районе Гданьска. Вся эта инфраструктура позволит укрепить энергетическую безопасность Польши, Дании и наших соседей по региону. Я выступаю за отказ от поставок российских углеводородов в Польшу. Компания «Орлен» в своих закупках уже довела долю нефти с восточного направления до 60%. К счастью, коалиция «Гражданской платформы» и Польской крестьянской партии, которая в течение восьми лет управляла страной, в 2015 году лишилась власти. Она, и мне хотелось бы это подчеркнуть, проводила пророссийскую политику. Я считаю, что покупать сырье у страны, которая направляет свои нефтегазовые доходы на борьбу с нами, с нашими соседями и Евросоюзом, совершенно неприемлемо.

— Вы выдвигаете смелый тезис или, скорее, обвинение.

— Достаточно вспомнить, как Вальдемар Павляк (Waldemar Pawlak), представлявший правительство Туска (Donald Tusk), вел с россиянами переговоры на тему контракта. Именно в результате этих провальных переговоров 2009-2010 годов польская сторона подписала невыгодный контракт, в компании «ЕвРоПол Газ» произошли изменения, ослабившие польскую сторону, а также была зафиксирована максимальная сумма прибыли, которую может получить компания. В рассекреченном докладе Верховной контрольной палаты Польши говорится, что мы простили россиянам почти 286 миллионов долларов! Их подарили «Газпрому» по решению правительства Туска и руководства Польского нефтегазового концерна. В документе также проводится мысль о том, что мы не использовали свои переговорные преимущества. Сейчас этой темой занимается прокуратура. Я надеюсь, что в итоге кто-то понесет наказание.

— Возможно, Польшу тогда загнали в тупик? Была зима, людям было нужно тепло в домах, кроме того, огромное количество газа требуется промышленности.

— В этот тупик мы загнали себя сами неверными решениями, которые принимало еще правительство Лешека Миллера (Leszek Miller), и провальными переговорами на тему Ямальского контракта в 2003 году. В тот момент у нас был исключительный шанс изменить условия невыгодного договора на поставки газа. Ямальский контракт был типично политическим документом, напоминавшим о временах существования СЭВ.

Газпром не выполнил своих обязательств, не построил вторую ветку газопровода «Ямал — Европа», так что Польша имела правовые основания изменить правила игры, чтобы в трубе нашлось место для норвежского газа, закупки которого гарантировало нам правительство движения «Избирательная Акция Солидарность». Между тем в результате решения Миллера с 2003 года Польский нефтегазовый концерн получал в рамках Ямальского контракта чуть меньше 3 миллиардов кубометров газа, а свободные мощности газопровода «Ямал — Европа» (около 30 миллиардов кубометров) Газпром использовал для транзита сырья в Европу.

— На этом транзите больших денег Польша не заработала. Сможем ли мы сами начать раздавать карты, после того как договор утратит силу?

— Мы не заработали, но можем заработать. Пока для компании «ЕвРоПол Газ» не был установлен лимит максимального дохода, в некоторые годы она получала за транспортировку этих 33 миллиардов кубометров газа до нескольких сотен миллионов злотых. С 2010 года установили верхний предел прибыли: 21 миллион злотых. Это значит, что Польша дотирует транспортировку сырья в страны ЕС, а зарабатывает на этом не кто иной, как Газпром и другие европейские страны. Сейчас у нас одна из самых низких транзитных ставок в Европе. Это результат политического решения Туска и Путина. Ставка за транспортировку по Ямальскому газопроводу 1 тысячи кубометров газа составляет 3,77 злотых, то есть примерно 1 доллар. Украина получает за транзит 2,7 доллара, почти в три раза больше, чем Польша. Получается, что мы очень богаты, раз можем себе такое позволить.

— Вы входили в состав команды президента Леха Качиньского (Lech Kaczynski), значит, имели возможность протестовать.

— Мы протестовали с самого начала газового кризиса 2009 года. Я входил в команду президентских советников по энергетической безопасности, отвечая за мониторинг польско-российских газовых переговоров. Мы проиграли их россиянам со счетом 7:0. Газпрому не удалось добиться только одного: продления транзитного договора на тех же условиях до 2045 года, хотя такой пункт был прописан в приложении от 2010 года. Кроме того, благодаря жесткой позиции президента Качиньского и парламентской оппозиции (партии «Право и справедливость»), правительство Туска не продлило Ямальский контракт до 2037 года, то есть на 15 лет, как планировал Павляк.

Если бы это произошло, мы бы сейчас не строили СПГ-терминал и Балтийский газопровод, российское сырье связало бы нас на десятилетия. В 2016 году, когда я занимал пост заместителя председателя Польского нефтегазового концерна, отвечая за юридическую область, я инициировал два спора: с Газпромом и с немецким регулятором. Я собрал новую команду юристов, которые не были задействованы в польско-российских переговорах в предыдущие годы. В феврале 2016 года мы подали иск в Стокгольмский арбитражный суд, требуя снижения цены в рамках Ямальского контракта. Дело должно завершиться в 2019 году.

Второй спор начался в октябре 2016 года, он связан с решением немецкого регулятора, который позволил Газпрому на 90% монополизировать сухопутную часть «Северного потока» — идущий по немецкой территории газопровод OPAL. На мой взгляд, Еврокомиссия явно выражает свою заинтересованность в поддержке проекта «Северный поток». Доказательством этого служит то, что она не приняла решения по поводу распространения европейского права на инфраструктуру, предназначенную для транспортировки российского газа. Чиновники представляют интересы западных концернов. В свою очередь, Польша заинтересована в том, чтобы право ЕС применялось на всей его территории.

— На Ваш взгляд, история с «Северным потоком» — это знак, что европейская солидарность дала трещину?

— Европейское законодательство в сфере энергетики гарантирует доступ третьих сторон к инфраструктуре на территории ЕС: каждая компания должна иметь возможность на одинаковых условиях пользоваться энергосетями, газопроводами и так далее. Этого принципа не придерживаются Россия и Германия (поэтому мы подали иск по поводу газопровода OPAL). Для «Северного потока» делается исключение, на него фактически не распространяются правила третьего энергетического пакета ЕС, а если они и будут распространяться, то на условиях, которые сформулировала Германия (недавно о них договорилась Меркель). Вся сухопутная часть, то есть газопроводы OPAL и EUGAL, будет служить исключительно интересам «Северного потока», польские компании не смогут на равных ими пользоваться. Ситуация тем более курьезна, что российский газопровод строится без необходимых разрешений.

Некоторые польские политики, например, Радослав Сикорский (Radoslaw Sikorski), высказывались за то, чтобы Польша присоединилась к этому проекту, однако, для нее самой и стран нашего региона(Словакии, Венгрии или Украины) выгоднее проводить собственную политику. Мы не можем сотрудничать с государством, которое использует шантаж и угрозы. Польша хочет одного: европейские нормы должны распространяться на всех и применяться в отношении каждого объекта инфраструктуры.

— Когда закончится создание Норвежского коридора и увеличатся мощности СПГ-терминала, Польша сможет играть важную роль?

— У нас есть доступ к морю, в этом наша сила. Польша уже сейчас становится газовым хабом. Нам следует последовательно заниматься развитием внутренней транспортной системы. СПГ-терминал в Свиноуйсьце появился в ответ на шантаж, к которому Россия прибегла в 2006 году. Проект подготовила команда Петра Наимского (Piotr Naimski) по инициативе президента Качиньского, именем которого назван этот объект. У нас есть регазификационный терминал, а у немцев до сих пор нет. Польша налаживает связи с США и другими странами, откуда можно привозить сырье, а это дает нам возможность продавать его другим партнерам, таким, как Словакия, Венгрия, Украина.

— Но еще понадобятся интерконнекторы, то есть межсистемные газопроводы, соединяющие отдельные страны.

— С 1 января 2023 года в Польше начнет функционировать свободный рынок газа. Появится конкуренция, а Польскому нефтегазовому концерну придется найти в новых реалиях свое место. Очень важно скоординировать все инфраструктурные проекты. Сейчас ведется строительство газовых соединений между нашей страной и Литвой (оно даст возможность пересылать примерно 2 миллиарда кубометров газа), Словакией, Чехией, а также Украиной (мощность каждого — 5 миллиардов кубометров).

Существовал серьезный риск, что если мы запустим газопроводы раньше, чем завершится действие Ямальского контракта, Газпром при помощи подставных «европейских компаний» постарается заключить договоры на поставку газа с крупными покупателями в Польше и до 2022 года заблокирует возможность создания конкурентного газового рынка. Сейчас их запуск в эксплуатацию намечен на тот момент, когда истечет срок действия договора на поставки газа из России.

Если в стране нет инфраструктуры, она вынуждена зависеть от других. Сейчас Польше требуется примерно 18 миллиардов кубометров газа в год. Объем собственной добычи, к сожалению, снижается, его следовало бы увеличить. Россиянам не удалось добиться еще одного: они не получили контроля над нашими крупнейшими промышленными потребителями газа. Мы помним попытку захвата компании «Группа Азоты» и идеи приватизации концерна «Группа Лотос».

— Насколько активно ведутся действия, связанные с попытками обрести контроль над компаниями?

— Иногда стоит отвлечься от большой политики, масштабных тем и взглянуть на то, что происходит на более низких уровнях, в том числе в органах самоуправления. Теплоэнергетический сектор относится к числу наиболее доходных. Это лакомый кусок в том числе для немецких компаний, ищущих клиентов, которые будут покупать поступающий по «Северному потоку» газ. К сожалению, на региональном уровне чаще всего не знают, как управлять теплоэнергостанциями. Меня радует, что Польская энергетическая группа (PGE) скупает активы (она выкупила ТЭЦ, например, у французского концерна «Электрисите де Франс» (EdF)). Польские потребители заинтересованы в проведении реполонизации этого сектора.

В 2014 году, когда я стал заместителем мэра Ополе, я приостановил процесс приватизации компании «Тепловая энергетика Опольского региона», в число акционеров которой входил не только город, но и немецкий концерн E.ON, который владеет также компанией «Щецинская тепловая энергетика». План немцев состоял в том, чтобы скупить ТЭЦ у своей восточной границы и создать крупную немецкую теплоэнергетическую группу.

Сейчас все чаще говорят о том, что раз немецкому концерну это не удалось, он будет прекращать свою деятельность в Польше. Вопрос, кому, уходя из нашей страны, он продаст активы? У Газпрома были аналогичные планы во Франции, где он собирался скупать ТЭЦ. Важно договориться с немцами и выкупить то, чем они владели. Если они будут контролировать электростанции, они могут перевести их на российский газ, на этот раз идущий с западного направления. Я выступаю за то, чтобы инфраструктура находилась в собственности государства, а частные компании могли свободно на равных условиях ей пользоваться.