СМИ

Поднимите руку те из вас, кто в прошлую субботу ввернул шуточку про парк Форт-Марси? Есть такие? Не сомневаюсь. Именно в парке Форт-Марси (Вашингтон, округ Колумбия) в 1993 был найден мертвым адвокат Белого дома Винс Фостер (Vince Foster), и, хотя его кончина неоднократно признавалась самоубийством, некоторые консерваторы годами ошибочно полагали, что его убили Клинтоны. Сегодня, четверть века спустя, и правых, и левых снова потянуло на теории заговора. Спустя всего несколько часов после того, как Джеффри Эпштейн (Jeffrey Epstein) покончил жизнь самоубийством, в Твиттере начал набирать популярность хеш-тег #ClintonBodyCount, за которым вплотную следовал #TrumpBodyCount. Билл Клинтон и Дональд Трамп оба были партнерами Эпштейна; по логике, оба могли отчаянно желать того, чтобы он не давал показания.

Разумеется, неправильно публично строить догадки о том, что Эпштейна кокнули — учитывая, что все имеющиеся доказательства указывают на грубую халатность со стороны тюремной администрации. Но правомерно ли вообще обвинять людей? Если бы двадцать пять лет назад вы заикнулись о том, что самые разные представители американских элит по списку, — начиная с бывшего президента и заканчивая самым известным юристом страны, — окажутся членами шайки, замешанной в секс-торговле и организованной загадочным финансистом с Уолл-стрит, который ко всему прочему являлся членом Трехсторонней комиссии, вас бы подняли на смех так, что вы очутились бы в самом темном углу платформы ближайшей станции метро (предположительно рядом с тем чуваком, который держит табличку «Ватикан скрывает педофилов»). Сегодня вы станете читать перепечатанное сообщение «Ассошиэйтед пресс». Стоит подтвердить достоверность одной неправдоподобной теории заговора, как за ней потянется вереница остальных: Билл Клинтон много раз летал на самолете Эпштейна «Лолита экспресс»; тогда он вполне мог быть заказчиком убийства?

Если мы и знаем что-нибудь об истории Эпштейна наверняка, так это то, что все в ней абсолютно невероятно. Эпштейна обоснованно обвиняют в создании настоящего гарема из несовершеннолетних. Одна из его жертв, Вирджиния Гиффре (Virginia Guiffre), уже заявила о причастности к этому делу принца Эндрю, третьего ребенка королевы Елизаветы II, и есть даже фотография, на которой королевская особа обнимает за талию тогда еще девушку-подростка. Гиффре утверждает, что ее также принуждали заниматься сексом с одним «иностранным президентом», «известным премьер-министром» и «владельцем крупной гостиничной сети» среди прочих. Этот общеизвестный «секрет» был таким извращением, что нынешний президент США в 2002 году довольно бесцеремонно на него намекнул. Эпштейн сам себе казался настолько неуязвимым, что открыто обсуждал секс с несовершеннолетними, а в беседе с репортером «Нью Йорк таймс» назвал законы против педофилии «культурной аберрацией».

В том, что Эпштейн обращался к другим культурам, чтобы дать логическое обоснование собственному поведению, нет ничего нового — Оскар Уайльд скрывал аналогичные пристрастия за возвышенными разговорами о греческом идеале. Отличие состояло в отношении сильных мира сего: если Уайльд подвергался преследованиям и публичному позору, то Эпштейн на протяжении десятилетий пользовался их покровительством. Даже после того, как в 2008 году он был осужден за домогательство к несовершеннолетней проститутке, его приговорили всего лишь к 18 месяцам тюремного заключения, в течение которых Эпштейн содержался в частном крыле тюрьмы округа Палм-Бич, а на время работы щедро освобождался из-под стражи.

Поизучайте дело Эпштейна подольше, и в конечном итоге вы придете к любимому выводу Алекса Джонса (Alex Jones): все они сукины дети. Все, кто хоть как-то был замешан в этом деле или по крайней мере действовал по наущению последних. Суть заговорщического мышления заключается в том, что властные теневые силы, во-первых, способны на самое немыслимое подлое мошенничество и участвуют в нем, а во-вторых, действуют как единая шайка на всех уровнях власти. Случай Эпштейна, кажется, подтверждает оба пункта. В итоге наши элиты становятся похожими на инопланетян, с другой культурой, другим моральным кодексом, своего рода другим биологическим видом — как иначе объяснить то, что они могли закрыть глаза на те вещи, о которых никто из нас никогда не стал бы молчать? Замечание Мэри Колум Эрнесту Хемингуэю: «Единственное различие между богатыми людьми и прочими состоит в том, что у богатых больше денег», — еще никогда не звучало менее правдиво.

В последние десятилетия такие факторы, как неравенство в доходах, географическая изоляция и культурные различия, усиливают ощущение разрыва между большинством американцев и отечественной элитой. Сегодня мы живем в период подъема популизма — в эпоху, когда традиционные проповедники классовой войны кажутся более убедительными, чем при иных обстоятельствах. В столь напряженной обстановке разоблачение Эпштейна равносильно взрыву гранаты. Американские аристократы не только умеют ездить на Acela (высокоскоростной пассажирский поезд — прим. редакции ИноСМИ), вяло размышляя о простом люде — такие нынче настроения — они также предоставляют крышу Калигуле, который охотится по улицам на маленькую Сьюзи. Внезапно популистское разделение начинает проходить не просто между классами или расами или пресловутыми тостами и авокадо, а между этическими крайностями, добром и буквальным злом.

Разумеется, именно это исповедует большинство популистов: народ как группа здоров, элита как группа продажна, и, чтобы вернуть обществу цельность, первые должны превзойти последних. И все же преступления Эпштейна настолько ужасны, что потенциально эта пропасть может разверзнуться с новой невиданной силой. Вот почему, хотя Трамп мог поддерживать с Эпштейном какие-то связи, он вряд ли от него пострадает: все случившееся лишь подтверждает то, что он говорил на протяжении многих лет. На самом деле, скандал вокруг Эпштейна можно рассматривать как полемику между двумя его бывшими соратниками: безудержным популизмом Трампа и клинтоновским благожелательным руководством при участии светских элит. И Трамп взял верх.

Подобно тому, как революции не всегда связаны лишь с требованиями «хлеба», популизм также не обусловлен исключительно экономическими причинами. Взять ту же русскую революцию, которая по крайней мере отчасти была порождена восприятием Распутина как полового извращенца. Не стоит забывать и о гневе французских революционеров, направленном против развратной и расточительной «мадам Дефицит», Марии Антуанетты. В таких случаях мораль имеет тенденцию переплетаться с экономическим фактором; в распущенности видят прямой путь к упадку в то время, как простые люди молятся и голодают. Возможно, это белое пятно в традиционном консервативном мышлении. Мы справедливо ненавидим (большинство) революций и потрясения, которые они вызывают, но иногда не замечаем, что у якобинцев есть все причины для гнева, и что правящие классы, которые они свергают, действительно отвратительны.

Америка, безусловно, далека от Франции образца 1789 года или вообще от какой бы то ни было вооруженной революции. Но мы нетерпеливы, своенравны, мы жаждем справедливости. Республика, подобная нашей, зависит от гармоничного сосуществования ее народа и элиты, именно этого так долго добивались наши отцы-основатели. И вот теперь перед нами омерзительное олицетворение коррумпированных элит, человек, который всколыхнул национальное сознание и лишил всего человеческого тех, кто оказался в его окружении. Для тех из нас, кто ценит стабильность и свободу в государстве, кто думает, что популизм всегда хорош в небольших дозах, предстоящие недели могут стать поводом для беспокойства.

Ведь, кажется, эта история еще далека от своего завершения. В минувшую среду выступила еще одна жертва, которая утверждает, что Эпштейн изнасиловал ее, когда ей было 14 лет и после того, как она отказалась вступать с ним в сексуальные отношения. То, что это развратное ничтожество, этот жалкий неудачник, этот омерзительный извращенец из типичной комедии для подростков, который подкарауливает симпатичную девочку у ее дома и жаждет подержать в руках предмет дамского белья, каким-то образом сделался психологически неуязвимым божеством Уолл-стрита, просто уму непостижимо. Мой друг Майкл Дэвис (Michael Davis) называет Эпштейна и компанию Hellfire Club (Клуб геенны огненной), но вопрос: скольких еще они успеют сжечь на своем пути в Преисподнюю?