СМИ

© AP Photo, Автор жонглирует американскими стереотипами, чтобы дискредитировать американского же президента — Дональда Трампа. Он описывает Киев сегодня как «очищенное США от коррупции» место, а Трампа сравнивает с «решалами» 90-х. Кто-то в США, может, и поверит. А вот нам эта статья точно напомнит газеты 90-х.Расследование, на основе которого президент США Дональд Трамп может подвергнуться импичменту, поставило мою родину Украину в центр внимания. Больше американцев, чем когда-либо в истории. Тем не менее не все понимают, о чем они говорят. Некоторые все еще неправильно употребляют слово Украина с предлогом the (английский аналог употребления предлога «на» со словом «Украина» в русском языке — «на Украине» вместо «в Украине» — прим. ред.). И все еще очень немногие пишут и произносят название нашей столицы так, как это делаем мы, — Кыив. А у некоторых сохраняются неправильные взгляды насчет многовековой борьбы Украины или даже сомнения в том, что Украина борется с российским вторжением. Многие американцы говорят мне, что скандал с безобразным поведением Трампа во время его звонка украинскому президенту Владимиру Зеленскому никогда не будет восприниматься как что-то украинское. Этот скандал, мол, весь о сохранении демократии в Соединенных Штатах. Я с этим не согласен. Этот скандал, наоборот, весь об Украине, только не в том смысле, как думает большинство американцев. С тех пор, как телефонный разговор Зеленского и Трампа был опубликован, многие американцы стали использовать слово «Украина» как синоним слова «коррупция». Но давайте отделим факты от домыслов: Украина — это еще не самое коррумпированное место на планете Земля. В соответствии с «Индексом восприятия коррупции», по меньшей мере 60 стран мира обогнали Украину по уровню коррупции. Среди них — Россия, Мексика, Нигерия, а также Иран. Более того, Украина недавно отважилась на глубочайшие антикоррупционные реформы в своей истории. А выборы нового руководства страны привели к власти людей, которые выступили с самой радикальной антикоррупционной платформой в истории страны. Я, однако, признаю, что моя родина когда-то и вправду была жутко коррумпированной. Она была настолько коррумпированной, что украла у поколения моих родителей любые шансы на достойную жизнь. Коррупция и у меня украла множество возможностей. Но я не собираюсь заставлять вас проникаться духом многолетней украинской борьбы с коррупцией. У меня другая цель: я думаю, что понимание некоторых схем, по которым на Украине в недостойном прошлом развивалась коррупция, — что это понимание может объяснить некоторым из моих читателей политическую коррупцию в сегодняшних США. Когда я просмотрел печально знаменитую распечатку телефонного разговора между Зеленским и Трампом, у меня возникло чувство, будто я переместился в прошлое и оказался в девяностых годах, в восточной части Украины. Трамп поставил украинского лидера перед нежеланным выбором: Зеленский должен был или нарушить украинские законы, чтобы сфабриковать грязные обвинения против оппонента действующего Президента США на предстоящих выборах, или восстановить против себя Белый Дом. Выбор в пользу законности означал прекращение поставок оружия, которое совершенно необходимо Украине для отражения нашествия России. Украина оказалась зажатой внутри этих двух вариантов, как начинка внутри сэндвича. И этот сценарий напомнил мне ситуацию, в которой оказался мой отец, когда его стали трясти рэкетиры. До 1991-го года мой отец был украинским водителем грузовика и в советское время работал на государственное предприятие. Но когда Советский Союз развалился в 1991-м году, чтобы спасти нашу семью от голода, отцу пришлось быстро сварганить свой собственный малый бизнес. Но Украина начала 1990-х не имела ни американского верховенства закона, ни действующей банковской системы, так что кредит на «подъем» собственного бизнеса было почти невозможно достать. И вот тут в дело вступила мафия. Одна банда навязала папе «кредитную линию», очень напоминающую долговую ловушку. А другая банда предложила (за деньги) защитить отца от первой банды. Обе банды грозили за отказ от своих услуг просто забрать у него наш единственный грузовик. Его малый бизнес скончался, толком не начавшись. Впоследствии мой отец сравнивал свой опыт с судьбами других жертв рэкета, и ему стало ясно, что «решалы» из этих двух банд просто координировали свои действия. Кто такой «решала»? Это посредник, «фиксер», то есть то самое звено, которое роднит ситуацию моего отца с положением Владимира Зеленского, когда ему позвонил Трамп. В своих операциях на Украине Трамп действовал через своего ныне посаженного за решетку «решалу» Пола Манафорта. А впоследствии — через своего юриста Руди Джулиани. В свою очередь, Джулиани обратился к помощи других двух решал рангом пониже — через ныне арестованных решал Льва Парнаса и Игоря Фрумана. Для нас, переживших дикие 1990е и 2000-е в восточной Европе, огромная роль, которая отводится теневым решалам, не является чем-то новым. Каждый рэкет базируется на вымогательстве. А каждый рэкетир ведет свой бизнес через решал. По-английски их называют «мобстерами», по-итальянски — «консильери», а мы на Украине называем их «reshaly.» Ирония истории состоит в том, что власть наших украинских решал в последние 15 лет как раз уменьшилась, сведясь к минимуму — и все благодаря антикоррупционным реформам, навязанным нам нашими западными союзниками, в первую очередь США. Американцы просто потребовали удаления «решал» в качестве предварительного условия для иностранной помощи. Мне особенно нравится следующий позитивный пример. Большинство американцев теперь знают, что в 2015-м году вице-президент Джо Байден приезжал на Украину и прямо с председательского места в нашем парламенте призвал к отставке генпрокурора Виктора Шокина. Джулиани попытался вставить этот достойный момент в свою теорию заговора насчет того, что Байден просто защищал свои бизнес-интересы на Украине. На самом деле в тот момент Байден отвечал на мощный «социальный заказ» от украинского гражданского общества, включая таких независимых журналистов, как я. Мы все убеждали его призвать к отставке Шокина. Мы видели в Шокине агента старой, коррумпированной системы. Он был мощной силой сопротивления тому хрупкому прогрессу, которого мы на Украине добились после того, как свергли путем революции клептократический в 2014 году. Но Петро Порошенко, который тогда стал президентом, боялся быстрых перемен. Порошенко был механизмом торможения перемен, а Шокин был его «решалой»: именно он держал соглашения с олигархами не нарушенными, часто за счет несоблюдения законности. Но тогда, в 2015-м году, мы, украинцы, опирались на солидарность наших союзников в США и ЕС. Эти союзники насильно заставляли наши элиты делать правильные шаги — шаги, которые сделали бы Украину менее коррумпированной и более уважающей верховенство закона. А теперь, после ухода Обамы, все стало наоборот. Самый близкий союзник Украины, Соединенные Штаты, совсем недавно и подумать не мог о том, чтобы попросить взамен за свою поддержку что-то аморальное — какую-то такую вещь, которая бы уменьшила прогресс, который дался украинцам и американцам с таким трудом. Мир в 2019-м году — это мир, в котором страна, страдающая от российского нашествия, не может рассчитывать, как раньше, на автоматически срабатывающую международную солидарность против страны — нарушителя международного порядка. Теперь помощь для нас зависит от того, насколько наши лидеры могут быть полезны в том, чтобы копать грязь на демократически определенных кандидатов в процессе выборов в другой стране. Я не собираюсь читать американцам проповеди или говорить так, будто существует какой-то украинский моральный авторитет и я вещаю с его высоты. Зеленский во время того телефонного разговора понаделал собственных ошибок. Не надо было ему обещать ничего, что могло хоть каким-то образом подорвать царящее на Украине верховенство закона. Не надо было ему говорить хоть что-то плохое о европейских союзниках, которые с «майданного» 2014-го прислали нашей стране в 5 раз больше помощи, чем США. Надо было Зеленскому отказаться от любых непрозрачных для общественности встреч с любыми связанными с Трампом людьми. Надеяться на способность нынешних США хранить тайны и уважать конфиденциальность переговоров при существующей в Америке системе вполне законной слежки за людьми — это было наивно. Но, если отставить тот злосчастный телефонный разговор в стороне, мы, украинцы, можем научить американцев парочке полезных навыков в условиях нынешнего политического кризиса. Мы, жители Восточной Европы, заплатили когда-то огромную цену за то, что один раз в жизни разрешили неограниченный приток больших денег в нашу политические системы. Все эти украинские «решалы» и бандиты, которые сперва терроризировали моего отца, — они потом начали «покупать» через взятки местных чиновников, включая тех, кого избрал народ. Потом, вместе с другими мафиози, они перенесли свой «бизнес» в украинский парламент, платя депутатам за то, что те штамповали нужные им законы. Потом они решили, что платить другим людям за то, чтобы они выполняли волю «спонсоров», — это тоже неэффективно. И вот тогда «решалы» и их боссы сами пересели в парламент, используя подтасовки на выборах и подкуп избирателей. И вот в конце концов, они стали управлять страной так же, как они управлял своим рэкетирским бизнесом. Два этих предприятия стали неразделимы. В нашем регионе мы называем такую ситуацию «захваченным государством». Недавняя цепь спонтанных народных восстаний — от Украины и Молдавии до Армении и так далее — эта цепь полезных бунтов помогла разрушить несколько таких «захваченных государств» и уменьшить власть наших врагов-олигархов над нашими же правительствами. А вот у России государство — по-прежнему в их олигархическом плену. Кремлем там точно управляют в стиле «решал». Пережив две антикоррупционные революции, я не решусь предложить американцам сделать такую же революцию у себя в качестве опции номер один для борьбы с политическим злом. Но нынешний период может оказаться