СМИ

© РИА Новости, Алексей Мальгавко | Перейти в фотобанкНемецкий политолог находит в отношениях между Украиной и Россией множество катализаторов военной эскалации. Особенно опасна, по его мнению, обстановка на Азовском и Черном морях. Он уверен, что инициатором конфликта будет Россия, и чтобы подкрепить свою точку зрения, не боится и покривить душой: например, утверждает, что Россия ничего не сделала для снабжения Крыма пресной водой.Оккупация Крыма, гибридная война в Донбассе — конфликт между Россией и Украиной весьма далек от решения. Более того, Москва даже открыла новый район конфронтации: международные воды неподалеку от Крыма и Азовское море. 25 ноября 2018 года Россия блокировала в Керченском проливе три украинских военных корабля и задержала 24 члена экипажей. Эта конфронтация на море свидетельствует, что эпицентр конфликта может переместиться из Донбасса в Азовское море. «Новые инциденты на море могут означать блокаду портов на Азовском море и судоходства», — считает руководитель киевского Института экономических исследований и политического консалтинга Виталий Кравчук. Развитие событий по этому сценарию имело бы тяжелые экономические последствия не только для крупных городов Мариуполя (455 тысяч жителей) и Бердянска (115 тысяч жителей). На эти два порта на данный момент приходится около 5% внешнеторгового оборота Украины. В первую очередь речь идет об экспорте стали и продукции химической и аграрной отрасли. У Украины почти нет альтернативной транспортной инфраструктуры (да и та в значительной степени пребывает в упадке), так что страна, по сути, не в состоянии перенести свои торговые «ворота» из Мариуполя и Бердянска в другие места. Обострение ситуации в Азовском море еще больше пошатнуло бы и без того оставляющую желать лучшего социальную стабильность на юго-востоке Украины и вызвало бы экономическую рецессию по всей стране. «Крымский» вариант реакции Несмотря на эти возможные тяжелые последствия, такой сценарий нельзя исключать, тем более что существует целый ряд действующих одновременно и усиливающих друг друга факторов напряженности вдоль берегов Крыма и юго-восточных регионов Украины. Во-первых, слабая реакция Запада на всевозможные действия России по обострению ситуации; во-вторых, по сути, отсутствие международных организаций на Азовском море и в Крыму; в-третьих, траффик по мосту через Керченский пролив; и, наконец, в-четвертых — нерешенная проблема стабильного обеспечения оккупированного Крыма пресной водой. Москва могла бы попробовать взять под свой контроль заблокированный в настоящий момент пресноводный канал между Крымом и Днепром. Такая операция привела бы к вводу российских регулярных войск на украинскую территорию. Основным фактором обострения ситуации на Азовском море является запоздалая и ограниченная реакция Запада на конфронтацию в Керченском проливе. До сих пор Запад следует на юго-востоке Украины «крымскому» (а не «донбасскому») варианту реакции на эскалацию между Москвой и Киевом. На задержание 24 украинских военных моряков осенью прошлого года ЕС отреагировал весьма сдержанно — в отличие от катастрофы самолета, выполнявшего рейс MH17 в июле 2014. Вместо этого Запад, как и после аннексии Крыма в марте 2014 года, послал в адрес Москвы многочисленные, но лишь вербальные и скорее символические сигналы. И Кремль вполне мог воодушевиться этой слабой и «нематериальной» реакцией и решиться на активизацию направленных против Украины действий и на их перенос из Донбасса на Азовское море. Для Москвы этот регион мог бы стать экономически менее рискованным, чем Донбасс, местом ведения гибридной войны. Нет международного присутствия Вторым дестабилизирующим фактором на Азовском море и в Крыму является практически полное отсутствие международных организаций в этом регионе. При этом Путин еще в 2017 году высказывался за усиление международного присутствия в Донбассе. По его мнению, туда можно было бы направить относительно многочисленную, но безоружную миссию наблюдателей ОБСЕ, которых охранял бы немногочисленный, но вооруженный контингент сил ООН. Впрочем, эта инициатива не убедила ни украинскую сторону, ни Запад и была в итоге отвергнута. При этом Путин предпочел бы усиление международного присутствия именно на востоке Украины, а не на Азовском море или в Крыму. А на юго-востоке Украины Кремль откровенно мешает появлению даже минимального количества наблюдателей ОБСЕ или иных организаций, не говоря уже о вооруженной миссии ООН. Отсутствие сколько-нибудь влиятельных международных организаций на Азовском море и в Крыму делает российские действия в этом регионе менее рискованными, но оттого еще более вероятными. Третьим фактором, провоцирующим Кремль на продолжение деструктивных действий в пространстве между Азовским и Черным морями, могли бы стать технические проблемы или экономическая неэффективность моста через Керченский пролив, соединяющего Крым с Российской Федерацией. Этот имиджевый проект имеет большое политическое значение для легитимизации путинского режима в глазах населения России. Если же мост по тем или иным причинам не сможет выполнять свои изначально задуманные функции и не будет способствовать социально-экономическому развитию Крыма и его интеграции в экономику России, Кремль мог бы заняться поисками виноватых в этом провале. И тогда он мог бы внушить населению мысль, что мост не может полноценно функционировать из-за обострения ситуации. Такой сценарий был бы особенно вероятен в случае, если мост начнет разрушаться. По сообщениям украинских СМИ, после открытия так называемого Крымского моста в мае 2018 года уже было выявлено несколько технических проблем, а также рисков, обусловленных геологическими причинами. Возможное закрытие, а в крайнем случае и обрушение грандиозного моста стало бы тяжелым ударом по имиджу путинского режима, который тот сам себе создал после аннексии Крыма. И тогда Кремль мог бы быть готов на многое, чтобы отвлечь общественное внимание от такого провала. Одним из сценариев стал бы военный. Но даже если мост устоит, остается вопрос, насколько он соответствует поставленной цели — способствовать экономическому росту Крыма, который в настоящий момент живет целиком и полностью за счет дотаций. Если же дорогостоящий проект не оправдает ожиданий, вероятность обострения ситуации в черноморском регионе со стороны России, которая захочет замаскировать свою стратегическую ошибку, вырастет. Вопрос водоснабжения Еще одну инфраструктурную проблему для Кремля представляет собой сомнительная ситуация со снабжением Крыма пресной водой. В 2014 году Киев заблокировал подачу пресной воды из низовьев Днепра по так называемому Северокрымскому каналу через перешеек Перекоп. Сокращающиеся с тех пор водные резервы при одновременном недостатке собственного производства электроэнергии в Крыму являются для его жителей своеобразной виртуальной бомбой замедленного действия с потенциальными отрицательными экономическими и социальными последствиями. Как ни странно, Москва с 2014 года не сделала практически ничего для решения этой проблемы. Так, к примеру, она не построила крупных предприятий по опреснению морской воды и не приняла мер по развитию региональной энергетической инфраструктуры, благодаря чему можно было бы нивелировать растущие проблемы с обеспечением Крыма пресной водой. Если в обозримом будущем не будет найдено принципиальное решение проблемы, например, посредством строительства крупного опресняющего предприятия, то жители Крыма столкнутся с нехваткой пресной воды, причем не только в экономическом аспекте, но и в повседневной жизни. Рост социальной напряженности на полуострове мог бы также стать катализатором эскалации между Россией и Украиной. Например, Москва могла бы попробовать захватить заблокированный сейчас Киевом канал между Днепром и Крымом. Это означало бы ввод российских регулярных войск на территорию Украины и начало второй, теперь уже официальной войны между двумя крупнейшими по территории странами Европы. Вышеперечисленные обстоятельства представляют собой лишь некоторые из возможных факторов дальнейшего военного обострения между Россией и Украиной, в частности если между собой переплетутся все четыре фактора эскалации на полуострове, в Керченском проливе и на Азовском море. Тогда если порты Мариуполя и Бердянска и смогут продолжить свою экономическую деятельность, то столкнутся с многочисленными рисками и ограничениями. Смогут и захотят ли Украина и ее западные партнеры предложить сторонам, действующим в этом регионе, альтернативные транспортные пути, предоставить им убедительные гарантии стабильности и действенные механизмы безопасности? Если нет, то украинским властям придется готовиться в постепенному «угасанию» Мариуполя и Бердянска и связанным с этим тяжелым социальным, экономическим и политическим последствиям для всей Украины.