© AFP 2021, John MACDOUGALLРусские люди, родившиеся в сталинских лагерях, все еще борются за предусмотренную законом компенсацию. В 2019 году Конституционный суд РФ вынес решение в пользу «детей ГУЛАГа», в котором было подтверждено их право на первоочередное обеспечение жильем. Но как скоро Дума рассмотрит этот вопрос — не известно.
Одно из самых ранних воспоминаний Галины Янчиковой — она, трехлетняя, играет с ногами дедушки; тогда она видела его в последний раз перед тем, как он покинул место своей ссылки в Казахстане, пытаясь вернуться оттуда в Москву.
Известный марксист и академик Фридрих Бауэрмайстер в 1934 году вместе с семьей уехал из Германии в СССР. Там он получил квартиру в центре Москвы и работу преподавателя перед тем как семь лет спустя, когда Гитлер вторгся в Советский Союз, был депортирован в казахские степи вместе с остальным немецким населением России.
65-летняя Галина Янчикова, одна из примерно 1500 оставшихся в живых детей, родившихся в лагерях ГУЛАГа в период сталинских репрессий, в течение десяти лет борется за компенсацию, которую российское законодательство гарантирует потомкам жертв репрессий советской эпохи. Это позволило бы ей наконец покинуть свой уединенный деревенский дом.
Теперь законодательная битва в российском парламенте может вселить или разрушить надежды на возвращение у «детей ГУЛАГа», число которых постоянно сокращается.
«Я не могу здесь больше жить. Я старею, и зимой здесь тяжело справляться в одиночку», — говорит «Москоу таймс» Янчикова, которая с тех пор, как год назад умер муж, живет одна в деревне Дубовка в 230 километрах к югу от Москвы.
Бауэрмейстер надеялся вернуться в Москву, чтобы зажить своей прежней жизнью после того, как заключенные ГУЛАГа были освобождены и ограничения, наложенные на депортируемые народы, были сняты в 1953 году после смерти Сталина.
Однако, когда оказалось, что после возвращения заключенным было запрещено находиться в пределах 100 километров от советской столицы, его надежды были разбиты. Он устроился на работу директором местного музея в небольшом городке в Тверской области, где и умер в 1978 году, будучи все еще преданным коммунистом.
Для немцев, остававшихся в Казахстане, среди которых были остальные члены семьи Галины, конец Советского Союза дал шанс на свободу, так как Германия обещала гражданство будущим «возвращенцам».
Но чтобы избежать дискриминации, мать Галины указала в документах ее гражданство как русское, лишив тем самым ее и ее семью возможности получить немецкое гражданство, даже несмотря на ее немецкую девичью фамилию.
Вместо этого, завлеченные обещанием работы в угольных шахтах, семья Галины купила заброшенный коттедж в Дубовке, в мрачном шахтерском поселке недалеко от Тулы, население которой резко сократилось вследствие воздействия большой дозы радиации после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году.
«Когда мы приехали сюда, нам пришлось начинать жизнь с нуля, — говорит Галина, которая первые годы своей жизни провела в Дубовке, латая свой новый дом. — Все, что у нас здесь есть, мы построили своими руками».
Теоретически Галина должна была иметь возможность вернуться в Москву.
В 1991 году, когда развалился СССР, советское правительство приняло закон, впервые признающий всех жертв сталинских репрессий и позволяющий им требовать компенсации за конфискованные дома.
Поскольку Галина родилась в так называемом «спецпоселении» в последние годы ссылки, а ее семья в течение 80 лет тщательно хранила московские арендные документы Фридриха Бауэрмейстера, она имела законное право на социальное жилье в российской столице.
В 2010 году она начала серию судебных дел против московских властей, потратив несколько тысяч долларов на адвокатов только для того, чтобы ее статус жертвы ГУЛАГа был признан. Но ее требования о возвращении были отклонены.
По словам участников разбирательства, материальная компенсация всегда была скорее мифом, чем реальностью.
«В 1990-е годы государственные ресурсы были настолько скудны, что на практике практически никто не получил компенсацию, которая должна была быть выплачена» — говорит Григорий Вайпан, юрист и активист, представляющий интересы выживших жертв ГУЛАГа, требующих компенсации.
В 2004 году новый закон о компенсациях переложил финансовую ответственность на региональные правительства, испытывающие нехватку денежных средств и не имеющие реальной возможности обеспечить возмещение ущерба. По сути, это означало, что финансовая компенсация была заморожена на неопределенный срок.
Кроме того, компенсация жертвам ГУЛАГа была лишена приоритетности, и жертвам репрессий было предложено встать в и так сильно перегруженные очереди на получение социального жилья в России.
Сегодня, когда перед Яничковой в очереди на получение жилья в Москве стоят около 51 000 человек, она может рассчитывать на получение жилья только через 25 — 30 лет.
Для Ольги Малиновой, профессора Московской высшей школы экономики, которая исследует вопросы исторической памяти в России, такое уклончивое отношение властей в вопросе выплаты компенсации является частным проявлением глобальной политики, которая заключается в том, что власть в реальности признает существование репрессий, но избегает этой темы везде, где возможно.
«Официальная позиция неоднозначна, — говорит Малинова. — Естественно, государство не желает обсуждать вопрос о материальной компенсации, так как это может повлечь за собой новые материальные претензии».
Неожиданное решение
На протяжении более десяти лет упорное нежелание государства затрагивать проблемы выживших жертв ГУЛАГа так и не было оспорено.
Однако в 2019 году Конституционный суд России вынес неожиданное решение в пользу троих «детей ГУЛАГа», в котором было подтверждено их право на первоочередное обеспечение жильем.
«Это решение было необычным именно потому, что касалось темы советского террора, о котором правительство обычно предпочитает не говорить», — говорит Вайпан, адвокат, который занимается данным делом.
Постановление вызвало редкие по накалу законодательные дебаты в парламенте, где когда-то проходили шумные прения, а в настоящий момент преобладает покорность.
После того, как правительство выдвинуло законопроект, который вносит лишь поверхностные изменения, оставив существующую систему в значительной степени неизменной, группа депутатов разных партий внесла пакет поправок, которые соответствуют решению суда об ускоренном рассмотрении исков «детей ГУЛАГа» о возмещении расходов на жилье и оплате расходов из федерального бюджета.
«Наши поправки направлены на полную реализацию решения Конституционного суда, — сказала депутат Государственной думы РФ от партии „Справедливая Россия" Галина Хованская, подготовившая поправки. — Если пострадавшие не доживут до того, чтобы получить жилье, которого они заслуживают… это будет невосполнимый ущерб».
По мнению политолога Екатерины Щульман, которая изучает Государственную думу, ситуация с законопроектом «детей ГУЛАГа» является отголоском некогда конкурентной политики в российском парламенте, даже несмотря на то, что впоследствии он во многом стал подчинен администрации президента Владимира Путина.
«Такие относительно малоприоритетные вопросы, как этот, все еще можно обсуждать в рамках законодательного процесса. Не каждый законопроект принимается по прямому указанию Кремля. Иногда влияние оказывают вышестоящие суды, неправительственные организации и придание гласности», — говорит Шульман.
«Всегда есть шанс»
Однако с учетом того, что правящая партия «Единая Россия» занята, вероятно, сложными выборами в Госдуму в сентябре, не исключено, что вопрос о компенсациях будет снят с законодательного расписания в пользу более крупных и привлекающих внимание законопроектов, которые могли бы вызвать положительные заголовки для правящей партии.
«Этот вопрос не совсем вписывается в тот предвыборный нарратив, который нужен властям, — говорит Шульман. — Кремль предпочтет говорить в ближайшие несколько месяцев о крупных и касающихся широких слоев населения пакетах социальных мер, чем обсуждать такой узкий и спорный вопрос, как этот».
Однако в Дубовке Галина Яничкова стоически готова принять вероятность того, что ее многолетняя судебная битва закончится поражением.
«Бороться за победу — это одно, а действительно верить в нее — это другое. Всегда была вероятность, что мы проиграем, — сказала она. — С другой стороны, всегда есть шанс, что, возможно, мне повезет».
© AFP 2021, John MACDOUGALLРусские люди, родившиеся в сталинских лагерях, все еще борются за предусмотренную законом компенсацию. В 2019 году Конституционный суд РФ вынес решение в пользу «детей ГУЛАГа», в котором было подтверждено их право на первоочередное обеспечение жильем. Но как скоро Дума рассмотрит этот вопрос — не известно.Одно из самых ранних воспоминаний Галины Янчиковой — она, трехлетняя, играет с ногами дедушки; тогда она видела его в последний раз перед тем, как он покинул место своей ссылки в Казахстане, пытаясь вернуться оттуда в Москву. Известный марксист и академик Фридрих Бауэрмайстер в 1934 году вместе с семьей уехал из Германии в СССР. Там он получил квартиру в центре Москвы и работу преподавателя перед тем как семь лет спустя, когда Гитлер вторгся в Советский Союз, был депортирован в казахские степи вместе с остальным немецким населением России. 65-летняя Галина Янчикова, одна из примерно 1500 оставшихся в живых детей, родившихся в лагерях ГУЛАГа в период сталинских репрессий, в течение десяти лет борется за компенсацию, которую российское законодательство гарантирует потомкам жертв репрессий советской эпохи. Это позволило бы ей наконец покинуть свой уединенный деревенский дом. Теперь законодательная битва в российском парламенте может вселить или разрушить надежды на возвращение у «детей ГУЛАГа», число которых постоянно сокращается. «Я не могу здесь больше жить. Я старею, и зимой здесь тяжело справляться в одиночку», — говорит «Москоу таймс» Янчикова, которая с тех пор, как год назад умер муж, живет одна в деревне Дубовка в 230 километрах к югу от Москвы. Бауэрмейстер надеялся вернуться в Москву, чтобы зажить своей прежней жизнью после того, как заключенные ГУЛАГа были освобождены и ограничения, наложенные на депортируемые народы, были сняты в 1953 году после смерти Сталина. Однако, когда оказалось, что после возвращения заключенным было запрещено находиться в пределах 100 километров от советской столицы, его надежды были разбиты. Он устроился на работу директором местного музея в небольшом городке в Тверской области, где и умер в 1978 году, будучи все еще преданным коммунистом. Для немцев, остававшихся в Казахстане, среди которых были остальные члены семьи Галины, конец Советского Союза дал шанс на свободу, так как Германия обещала гражданство будущим «возвращенцам». Но чтобы избежать дискриминации, мать Галины указала в документах ее гражданство как русское, лишив тем самым ее и ее семью возможности получить немецкое гражданство, даже несмотря на ее немецкую девичью фамилию. Вместо этого, завлеченные обещанием работы в угольных шахтах, семья Галины купила заброшенный коттедж в Дубовке, в мрачном шахтерском поселке недалеко от Тулы, население которой резко сократилось вследствие воздействия большой дозы радиации после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. «Когда мы приехали сюда, нам пришлось начинать жизнь с нуля, — говорит Галина, которая первые годы своей жизни провела в Дубовке, латая свой новый дом. — Все, что у нас здесь есть, мы построили своими руками». Теоретически Галина должна была иметь возможность вернуться в Москву. В 1991 году, когда развалился СССР, советское правительство приняло закон, впервые признающий всех жертв сталинских репрессий и позволяющий им требовать компенсации за конфискованные дома. Поскольку Галина родилась в так называемом «спецпоселении» в последние годы ссылки, а ее семья в течение 80 лет тщательно хранила московские арендные документы Фридриха Бауэрмейстера, она имела законное право на социальное жилье в российской столице. В 2010 году она начала серию судебных дел против московских властей, потратив несколько тысяч долларов на адвокатов только для того, чтобы ее статус жертвы ГУЛАГа был признан. Но ее требования о возвращении были отклонены. По словам участников разбирательства, материальная компенсация всегда была скорее мифом, чем реальностью. «В 1990-е годы государственные ресурсы были настолько скудны, что на практике практически никто не получил компенсацию, которая должна была быть выплачена» — говорит Григорий Вайпан, юрист и активист, представляющий интересы выживших жертв ГУЛАГа, требующих компенсации. В 2004 году новый закон о компенсациях переложил финансовую ответственность на региональные правительства, испытывающие нехватку денежных средств и не имеющие реальной возможности обеспечить возмещение ущерба. По сути, это означало, что финансовая компенсация была заморожена на неопределенный срок. Кроме того, компенсация жертвам ГУЛАГа была лишена приоритетности, и жертвам репрессий было предложено встать в и так сильно перегруженные очереди на получение социального жилья в России. Сегодня, когда перед Яничковой в очереди на получение жилья в Москве стоят около 51 000 человек, она может рассчитывать на получение жилья только через 25 — 30 лет. Для Ольги Малиновой, профессора Московской высшей школы экономики, которая исследует вопросы исторической памяти в России, такое уклончивое отношение властей в вопросе выплаты компенсации является частным проявлением глобальной политики, которая заключается в том, что власть в реальности признает существование репрессий, но избегает этой темы везде, где возможно. «Официальная позиция неоднозначна, — говорит Малинова. — Естественно, государство не желает обсуждать вопрос о материальной компенсации, так как это может повлечь за собой новые материальные претензии». Неожиданное решение На протяжении более десяти лет упорное нежелание государства затрагивать проблемы выживших жертв ГУЛАГа так и не было оспорено. Однако в 2019 году Конституционный суд России вынес неожиданное решение в пользу троих «детей ГУЛАГа», в котором было подтверждено их право на первоочередное обеспечение жильем. «Это решение было необычным именно потому, что касалось темы советского террора, о котором правительство обычно предпочитает не говорить», — говорит Вайпан, адвокат, который занимается данным делом. Постановление вызвало редкие по накалу законодательные дебаты в парламенте, где когда-то проходили шумные прения, а в настоящий момент преобладает покорность. После того, как правительство выдвинуло законопроект, который вносит лишь поверхностные изменения, оставив существующую систему в значительной степени неизменной, группа депутатов разных партий внесла пакет поправок, которые соответствуют решению суда об ускоренном рассмотрении исков «детей ГУЛАГа» о возмещении расходов на жилье и оплате расходов из федерального бюджета. «Наши поправки направлены на полную реализацию решения Конституционного суда, — сказала депутат Государственной думы РФ от партии „Справедливая Россия" Галина Хованская, подготовившая поправки. — Если пострадавшие не доживут до того, чтобы получить жилье, которого они заслуживают… это будет невосполнимый ущерб». По мнению политолога Екатерины Щульман, которая изучает Государственную думу, ситуация с законопроектом «детей ГУЛАГа» является отголоском некогда конкурентной политики в российском парламенте, даже несмотря на то, что впоследствии он во многом стал подчинен администрации президента Владимира Путина. «Такие относительно малоприоритетные вопросы, как этот, все еще можно обсуждать в рамках законодательного процесса. Не каждый законопроект принимается по прямому указанию Кремля. Иногда влияние оказывают вышестоящие суды, неправительственные организации и придание гласности», — говорит Шульман. «Всегда есть шанс» Однако с учетом того, что правящая партия «Единая Россия» занята, вероятно, сложными выборами в Госдуму в сентябре, не исключено, что вопрос о компенсациях будет снят с законодательного расписания в пользу более крупных и привлекающих внимание законопроектов, которые могли бы вызвать положительные заголовки для правящей партии. «Этот вопрос не совсем вписывается в тот предвыборный нарратив, который нужен властям, — говорит Шульман. — Кремль предпочтет говорить в ближайшие несколько месяцев о крупных и касающихся широких слоев населения пакетах социальных мер, чем обсуждать такой узкий и спорный вопрос, как этот». Однако в Дубовке Галина Яничкова стоически готова принять вероятность того, что ее многолетняя судебная битва закончится поражением. «Бороться за победу — это одно, а действительно верить в нее — это другое. Всегда была вероятность, что мы проиграем, — сказала она. — С другой стороны, всегда есть шанс, что, возможно, мне повезет».
Комментарии (0)