СМИ

На протяжении большей части своей истории российский военно-морской флот был предметом бурных споров, которые велись вокруг его основных задач, структуры и возможности действовать независимо от остальных российских вооруженных сил. Споры касательно будущего военно-морских сил России достигли своего пика в первые десятилетия существования Советского Союза, и велись они между так называемыми традиционалистами и модернистами. Первые выступали за создание независимого и высококлассного океанского флота, который мог бы проводить операции на просторах мирового океана. Между тем модернисты, которые во главу угла ставили потенциал ведения боевых действий на суше, утверждали, что флот навсегда останется младшим партнером сухопутной армии и что он никогда не будет играть решающую роль в масштабных войнах. С точки зрения модернистов, инвестиции в надводные корабли будут бесполезной тратой ресурсов — отсюда и акцент на подводных лодках, которые казались им гораздо более экономически оправданной альтернативой.

Среди советских лидеров, активнее всего выступавших против создания мощного флота, можно выделить Никиту Хрущева. В своем стремлении частично избавить страну от огромных расходов на военно-морской флот Хрущев настаивал на абсолютной бесполезности крейсеров и авианосцев. Кроме того, Хрущева очень вдохновлял процесс совершенствования ракет, и он считал, что все основные военно-морские миссии можно выполнять с помощью подводных лодок. В рамках своих «реформ» военно-морского флота Хрущев упразднил министерство морского флота и уволил адмирала Николая Кузнецова, чтобы окончательно поставить крест на глобальных устремлениях морского флота. Несомненно, Хрущев понял, насколько сильно он ошибся, во время Карибского кризиса.

Адмирал Сергей Горшков, который пришел на смену Кузнецову, очень скоро вернул советскому флоту его былую славу. Он унаследовал флот, в котором преобладали подводные лодки и который жестко контролировался армейским истеблишментом. В процессе разработки стратегии для флота Горшков сформулировал концепцию «сбалансированного флота», которого можно достичь посредством «оптимальной количественной зависимости». Хотя Горшков занялся реализацией довольно масштабной программы по наращиванию военного флота, он, по всей видимости, тоже знал о крайней ограниченности финансовых ресурсов, которые Москва могла потратить на надводные военные корабли. Как и большинство советских военных экспертов, Горшков тоже считал подводные лодки самым важным элементом военного флота. Более того, в рядах оборонного истеблишмента преобладало мнение, что основная задача надводных кораблей — защищать подводные лодки.

Даже Горшков, который активно выступал за то, чтобы сделать советский военно-морской флот равным американскому флоту по силе и возможностям, не смог достичь своих целей. Горшков стоял во главе советского военно-морского флота в течение 30 лет, и в 1985 году ему на смену пришел Владимир Чернавин. Большинство западных обозревателей восприняли эту смену как признак того, что Кремль решил свернуть свою программу по наращиванию потенциала военно-морского флота, разорявшую советскую казну. Спустя несколько лет русские отменили строительство атомного тяжелого авианесущего крейсера «Ульяновск». После этого самым крупным военным кораблем стал авианосец «Адмирал Кузнецов», принятый на вооружение в январе 1991 года.

«Адмирал Кузнецов», который в настоящее время является единственным авианосцем российского флота, уже продемонстрировал нехватку у России промышленных мощностей, а также существенную нехватку средств военно-морской авиации и человеческих ресурсов. Хотя в 2016 году «Адмирал Кузнецов» отправился на выполнение важной миссии из Баренцева в Средиземное море через Гибралтарский пролив, он не обеспечил поддержку операций в Сирии из-за сохраняющихся технических сбоев, ставших причиной потери двух самолетов. Проведение операций осложнялось еще и отсутствием на авианосце катапульт, что мешало самолетам нести достаточное количество вооружений. В результате Россия решила переместить оставшиеся самолеты с «Кузнецова» в Сирию, чтобы избежать новых потерь. В октябре 2018 года этот авианосец столкнулся с еще одним злоключением, когда 70-тонный кран повредил палубу «Адмирала Кузнецова», стоявшего на ремонте в Мурманске.

Несмотря на очевидные признаки того, что Москва не может справляться с авианосцами, споры вокруг таких кораблей снова набирают обороты в России. В январе 2020 года президент Владимир Путин приехал на выставку в Севастополе, посвященную перспективам военно-морского флота, где ему продемонстрировали новую модель авианосца. По некоторым сообщениям, этот новый авианосец должен поступить на вооружение в 2030 году.

Возможно, Кремль действительно планирует построить новые авианосцы, однако его планы вряд ли материализуются. Во-первых, Россия вряд ли захочет брать на себя расходы по строительству и эксплуатации авианосцев. Несколько источников сообщают, что новый авианосец будет стоить примерно 6,3 миллиарда долларов. Однако строительство кораблей — это сложный процесс, и большинство кораблей в итоге обходятся гораздо дороже, чем планировалось изначально. Вспомните новые американские авианосцы [класса] «Джеральд Форд».

Во-вторых, построить авианосец и затем эксплуатировать его — это две совершенно разных истории. Соединенные Штаты — военная держава с глубоко укоренившимися традициями мореходства. Они обладают богатым опытом и человеческими ресурсами, необходимыми для эксплуатации авианосцев. Как показали результаты миссии «Адмирала Кузнецова» у берегов Сирии, России предстоит пройти очень долгий путь, прежде чем она овладеет мастерством [применения] морской авиации.

В-третьих, Россия — это сильная сухопутная держава, и ее главный выход к морю блокируется арктическими льдами. У Москвы нет средств глобального проецирования силы, и она не принимает участия в международных операциях, требующих поддержки авианосцев. Когда речь заходит о Сирии и Средиземном море, одни лишь авианосцы не смогут обеспечить России стратегическое преимущество в этом регионе. Как пишет Якуб Григель (Jakub Grygiel), в одиночку военно-морские силы не позволят установить гегемонию в Средиземном море. Господство в этом море может обеспечить лишь эффективный контроль над береговыми линиями.

В течение нескольких десятилетий Средиземное море было «американским озером», что объяснялось мастерством американского флота и близостью государств на юге Европы с Вашингтоном. Однако, как пишет Григель, Москва сумела укрепить свои позиции в Сирии настолько, чтобы оказывать влияние на европейскую политику. И она сделала это не с моря, а с берега, использовав потоки мигрантов в качестве политического инструмента. Таким образом, для политического влияния в Европе через Средиземноморье России не нужна ударная авианосная группировка.

Кроме того, сухопутные державы выходят в море только после того, как они обеспечили надежную защиту своих сухопутных границ, как это сделал Китай. Стремление России обзавестись новыми авианосцами, вероятнее всего, так и останется на бумаге, потому что НАТО, Китай и беспокойный Ближний Восток будут и дальше заставлять Москву уделять основное внимание своим незащищенным границам. Главным инструментом для военно-морских операций России будут оставаться ее подводные лодки, которые являются одними из лучших в мире.

Эрик Хзмалян — геополитический аналитик из Вашингтона. Он получил степень магистра в области государственного управления и национальной безопасности в Институте мировой политики.