СМИ

Александру Хазбиеву было всего пять лет, когда Владимир Путин впервые принес присягу президента России. Закрытая церемония в начале нового тысячелетия ознаменовала взлет бывшего шпиона, который из нервного новичка превратился в личность мирового масштаба.

В мае 2018 года Александр — ему тогда было 24 — присутствовал на последней инаугурации президента. Помпезную церемонию в Большом Кремлевском дворце в честь начала четвертого срока Путина показывали в прямом эфире.

За два десятилетия Путин превратился из анонимного аппаратчика в одного из влиятельнейших людей мира, а экономика России на фоне масштабных нефтяных бумов и резких спадов выросла более чем в шесть раз по сравнению с 2000 годом.

Или, как говорит 24-летний Витя из Центральной Сибири, повторяя мантру, которую талдычат ему родители и Кремль: «Смена власти у нас ассоциируется с голодом и страданиями».

Тем, кто добивается смены Путина, приходится сражаться не только с аппаратом Кремля и дубинками ОМОНа, но и с апатией подавляющего большинства сверстников — поколения, вскормленного на строгой диете политического равнодушия.

«Мы родились в этой системе, и она засела у нас в голове. Так что даже помыслить о переменах трудно», — признается 21-летняя Мария из черноморского Таганрога.

По большинству расчетов, с 1991 по 1999 год российская экономика ужалась на 60% — это больше, чем во время Второй мировой войны. При президенте Борисе Ельцине страна впала во всенародную депрессию, проиграв холодную войну и перестав быть глобальным игроком, которым привыкла себя считать.

Пропаганда изображает Путина этаким дарителем богатств: пришедшийся кстати шестикратный рост мировых цен на нефть в период между 1998 и 2008 годами значительно увеличил доходы России от экспорта энергоносителей.

Послушать ее, так Ельцин, его друзья-олигархи, экономическая неопределенность и внутренние раздоры канули в лету. Им на смену пришли сильный надежный лидер, наличные на банковском счете и торговые центры, где новоиспеченный средний класс может позволить себе джинсы Zara, кроссовки Nike и обед в KFC.

«Я из военной семьи. Рос в военном городке. Помню атмосферу ожидания, с которой там смотрели трансляцию [инаугурация 2000 года], перемен ждали всей семьей, — рассказывает Александр. — Мои родители — офицеры, зарплату не платили по полгода. У всего городка тогда было чувство, что страна их предала. Помню, когда пришел Владимир Путин, мама с папой надеялись, что что-то изменится. Так и произошло. Все изменилось к лучшему».

«Сегодня в России если ты хочешь чего-то добиться, то добьешься. Эта свобода гарантирована впервые в истории нашей страны, — добавляет он. — Мы — самое счастливое поколение за всю российскую историю».

До 2014 года мало кто стал бы с этим спорить. Российская экономика за первое путинское десятилетие взлетела, а уровень жизни вырос. Число студентов выросло с 2000 по 2010 год на 50%, а безработица среди молодежи младше 25 лет сократилась на четверть.

Открылось множество кофеен и баров, и страну наводнили европейские и американские бренды — удовлетворяя потребности первого поколения, кому доступна западная культура и путешествия за рубеж.

«Нынешнее поколение молодых россиян — счастливейшее с 1991 года, — считает профессор социологии Высшей школы экономики Эдуард Понарин. — Они счастливы, аполитичны и националистически настроены, если брать в общем. Большинству не о чем беспокоиться. Чтобы они ударились в политику, нужны разительные перемены или что-нибудь очень плохое».

Однако второй срок Путина в Кремле ознаменовал собой отрезвление, что касается экономической реальности. В 2014 году Россия пострадала от двойного шока: обвала цен на нефть, вызвавшего кратковременный спад и 50-процентное падение курса рубля, а также западных санкций в ответ на вторжение Москвы в Крым и аннексию полуострова.

В последующие годы экономика России выровнялась, но реальные доходы падают пять из последних шести лет. По данным за 2018 год, безработица среди молодежи в России более чем втрое превышает среднюю по стране, тогда как в 2000 году она была лишь вдвое выше.

Октябрьское исследование Левада-центра, единственного независимого института исследования общественного мнения в России, показало, что 53% людей в возрасте от 18 до 24 лет хотят покинуть страну. Это наивысший уровень с 2009 года. С точки зрения этой части путинского поколения, общественный договор президента рухнул.

Из своего кабинета в Музее архитектуры Василий видит высокие стены Кремля. От них отделяют всего лишь несколько сот метров, но с тем же успехом это могли быть и сотни километров.

«Есть два мира: тот, где живу я, и другой, с кортежем и мигалками», — говорит 23-летний Василий, уроженец Санкт-Петербурга.

Как и многие из наших собеседников, он просил не называть его фамилию, опасаясь расправы.

«Теоретически я понимаю, что мир политики касается меня напрямую, — рассуждает он. — Но, с другой стороны, мне кажется, что это какая-то игра».

Василий голосовал всего один раз, на местных выборах в маленьком городке — да и то за приятеля.

«Вообще-то политику я не обсуждаю. Я в ней мало смыслю, она меня не интересует и лишь усиливает чувство отчуждения», — говорит он.

«Я знаю, что вообще-то у нас есть проблемы и что в некотором смысле мы идем не туда, но пока лично тебе удобно, ты не пошевелишься, — объясняет он. — Многие мои друзья меня бы за такие слова убили — они считают, что нам нужно создавать гражданское общество и работать над этим. <…> Но пока меня до ручки не довели, я действовать не хочу, от этого одни неприятности, и оно того не стоит».

19-летняя Ирина из Томска, сибирского города средних размеров, ругателей Путина, которые только жалуются, но ничего не делают, называет «диванными критиками»: «Многие только критикуют, но ничего не делают. Такой вот у них менталитет: все что-то должны, но сам ты ничего делать не хочешь. Они думают: ну что я изменю в одиночку? И сдаются».

«Если ты на вечеринке заговоришь о политике, это будет выглядеть странно. Настолько странно, что мы даже не пытаемся, — объясняет она. — Я слишком молода, чтобы решать эти проблемы. У меня своих достаточно».

Василий и Ирина говорят за многих. По данным октябрьского национального опроса, две трети российских школьников политикой не интересуются.

От жизни при одном и том же президенте молодые люди стали не за Путина или против Путина, а вообще потеряли всякий интерес, говорит один высокопоставленный чиновник и бывший сотрудник Кремля: «Очевидно, что чем выше конкуренция в политике, тем она привлекательнее для всех, особенно для молодежи. Если нет политической конкуренции между партиями или отдельными личностями, молодежь теряет к ней интерес».

«Если мыслить стратегически, такие молодые люди для власти менее опасны, — добавляет чиновник. — От отсутствия конкуренции на всяком уровне люди глупеют и становятся менее сообразительными — как в бизнесе, так и в политике. Если у вас монополия, то быть монополистом очень выгодно».

Путину его монополия по душе. Большинство мандатов, не занятых «Единой Россией», принадлежат депутатам от так называемой «системной оппозиции», то есть сети псевдонезависимых партий, которые получают финансирование или прямые указания из Кремля. Эти партии дают выход общественному гневу, вызванному сомнительными решениями. Грубо говоря, они переманивают недовольных избирателей, которые иначе обратили бы внимание на реальные оппозиционные движения.

Главный, кто пытается вдохновить оппозицию действовать, — Алексей Навальный. 43-летний адвокат прославился, набрав в 2013 году 27% голосов на выборах мэра Москвы. Он провел серию разоблачительных расследований, чем вызвал народный гнев против режима и коррупции.

Еще он пытается мобилизовать путинское поколение на уличные демонстрации и штурм избирательных урн. Молодые люди в поисках антипутинских СМИ приходят к трансляциям и социальным сетям, в которых заправляет горстка других оппозиционных деятелей, включая рэперов. Каналы Навального на Ютубе имеют более 4,4 миллиона подписчиков, большинство — молодые горожане.

Один студент из Кемерова, столицы угольного края Сибири, вспоминает, как к ним в школу как-то раз пришли сотрудники ФСБ, российской внутренней разведки, и приказали директору запретить ученикам подписываться на страницы Навального.

«Я даже не искал информацию о Навальном, я ведь знаю, что за это можно угодить в тюрьму, — говорит он. — Люди об этом не говорят… И каждый с этим соглашается».

Многие из собеседников «Файненшл таймс» действия Навального не поддерживают и считают, что марши и протесты, которые часто заканчиваются полицейским произволом и массовыми арестами, бесполезны и ни к чему не приводят.

«Мы с братом и друзьями ходили на собрания Навального, — рассказывает Василий. — Мне не нравятся их методы, они неприятны. Он и его люди какие-то агрессивные».

«Забавно, когда попадаешь в полицейский участок, полиция думает: снова эти школьники, опять к нам привели школьников, — говорит он. — Ну, митинги, ну, сходишь раз-другой, покричишь немного, а дальше что? Реальной альтернативы у нас нет».

Демонстрации прошлого лета, собравшие до 60 тысяч человек, стали крупнейшими протестами в России после Болотной площади 2011 года. Но правительство устояло, и молодые россияне, не испугавшиеся морозов и жестокости полицейских, увидели, как их движение сходит на нет.

Те события поколебали веру многих. По признанию многих двадцатилетних, демонстрации прошлого лета они пропустили как раз поэтому.

Даже 38-летняя телеведущая Ксения Собчак, ключевая фигура молодежных протестов на Болотной и кандидат против Путина на выборах 2018 года, признает, что «оставаться в тени» сейчас умнее. «Людям становится скучно, нельзя постоянно протестовать, — сообщила она «Файненшл таймс» в прошлом году. — Они хотят побыть дома, провести вечер с любимой девушкой, сходить в кино… Нельзя рассчитывать, что за тобой каждый раз пойдут тысячи».

«Я считаю, что протесты — это правильно, это демократия, — рассуждает Ирина. — Но когда эти протесты подавляют войска, это тоже правильно. Иначе будет хаос. Это как две стороны одной медали».

Навальный и другие активисты свои полурегулярные акции протеста против Путина и его режима проводят с 2011 года, иногда массы подстрекают свежие разоблачения коррупции. Собираются по несколько тысяч человек со знаменами и транспарантами, они идут маршем через центр Москвы под усиленной охраной полиции. Ни одна из этих акций ни на что не повлияла.

Но что-то изменилось прошлым летом, когда по всей России прокатилась волна протестов против весьма конкретных действий властей — причем во главе нередко стояла политически активная молодежь.

В июне прошлого года в Москве арестовали 36-летнего журналиста Ивана Голунова, разоблачителя коррупции в полиции. После обыска в его доме его обвинили в хранении наркотиков, после чего взяли под стражу, избили и поначалу даже лишили адвоката.

Реакция не заставила себя ждать. Три крупнейшие российские газеты в знак протеста опубликовали одинаковые передовицы в его поддержку. Полицию осудили ведущие представители СМИ и активисты оппозиции. А у московского управления полиции начались одиночные акции протеста.

22-летняя Даша Курова, студентка кинематографического факультета из Волгограда, впервые высказала гражданскую позицию. «Вообще я протесты не люблю. Я спокойный человек и демонстрации предпочитаю наблюдать из дома, вроде как диванный критик, — говорит она. — Но этим летом я повидала много такого, чего не приемлю. Я пришла в ужас. И поняла, что пора действовать. Так я и оказалась там, под солнцем».

Даша стояла у здания полиции в тот день, когда Голунова освободили, а старших полицейских чинов обвинили в фабрикации дел. Вскоре после этого она снова отправилась протестовать — на сей раз у стен президентской администрации против ареста 23-летнего актера Павла Устинова. Полиция развернула целую кампанию, чтобы запретить кандидатам от оппозиции участвовать в местных выборах в Москве.

Непричастного к демонстрациям Устинова схватила группа омоновцев в масках и с дубинками. Его арест сплотил людей против полицейского произвола. «Они арестовали актера. Я снимаю. Этак и со мной что-нибудь случится, — говорит Даша. — Я поняла, что неправильно от всего отстраняться».

Многие молодые россияне рассказали «Файненшл таймс», что на протесты против путинской администрации их толкнуло вмешательство государства в их жизнь. Коррупцию и самовластие элит они еще могли стерпеть, но не преступления, жертвы которых вызывают сочувствие, причем все это касается их жизней напрямую.

«Молодое поколение в России политикой мало интересуется, ему скучно как от системы, так и от тех, кого она представляет, — говорит Татьяна Становая, основатель российской аналитической фирмы R.Politik. — Но они чутко отмечают любые попытки государства покуситься на их личное пространство. Если вы попытаетесь, скажем, ввести цензуру в социальных сетях, они разозлятся и будут протестовать».

25-летнего студента магистратуры Ричарда Буракова протесты прошлого лета задели. «Впервые за долгое время я пошел протестовать. Казалось, что это не просто в поддержку Навального или его союзников. Мы поддерживали не отдельного человека, а идею свободы, — говорит он. — Собрались люди из разных слоев общества. Чувствовалась небывалая солидарность… пришли даже те, кто настроен против Путина, но в протестах прежде не участвовал, потому что считал, что это его не касается».

Ричард родился в Италии в русской семье, а вырос в Сибири. Он жалуется, что у либерально настроенных молодых россиян мало образцов для подражания. «Это реальность: мы — путинское поколение. Я понимаю, что он сформировал меня как личность, хотя признавать это мне не хочется. Но это факт», — признается он со смехом.

«В этой стране так много неправильного: люди наверху, иерархия, которая все контролирует, — говорит он, имея в виду коррупцию, олигархов и корыстные интересы, — они останутся, даже когда Путин уйдет. Это системная проблема. Но молодежь стала бесстрашнее и принципиальнее… Люди идут на улицы, зная, что их могут арестовать, — и все равно идут. Это молодое поколение, им буквально нечего терять. Поколение старшего брата, родителей — вот им уже есть что терять. Имущество, заработанное в 2000-х годах, во время огромного экономического бума».

Молодые люди, которых арестовали во время летних акций протеста в Москве, рассказали «Файненшл таймс», как выбрасывали мобильные телефоны из окон полицейского участка, чтобы они не достались сотрудникам. Нередко их потом подбирали родители. Подростки же все отрицали, отделываясь предупреждениями и небольшими штрафами.

«Может, люди Путина ничего ему не докладывают. Может, он думает, что живет в идеальной стране. Может, он вообще не знает, что происходит, — рассуждает Даша. — Но как этого можно не замечать? Он что, живет в каком-то волшебном пузыре? Я люблю свою страну. Я хочу здесь жить. Хочу снимать здесь фильмы. Но почему, почему Россия такая?»

Западные политики и демократические активисты давно надеются, что молодое либеральное восстание пошатнет путинский режим и изменит будущее России. Но они недооценивают таких как Диана Алюмянц. Она вступила в молодежное крыло путинской партии «Единая России», когда ей было всего тринадцать, хотя формально туда берут лишь с четырнадцати лет.

Сейчас ей 21, и она — активный участник «Молодой гвардии». Эта организация — попытка Кремля привлечь на свою сторону молодых людей, разочаровавшихся в политической элите, где ключевые позиции с 2012 года занимают одни и те же люди. Средний возраст кремлевской администрации и министров России — 62 года.

«Обычно жалуются те, кто ничего не делает. Кто сидит дома, смотрит телевизор и жалуется, что ничего не делается и не становится лучше. Молодежь сидит в интернете и жалуется, но сами они как правило ничего не делают, — говорит Диана из Серпухова, города в 100 км к югу от Москвы. — Когда Путин уйдет, люди и созданная им система останутся. Надеюсь, все не сильно изменится».

Напичканная компьютерами «Эппл» контора «Молодой гвардии» на переоборудованной текстильной фабрике рядом со штаб-квартирой правительства России олицетворяет ощущение прогресса, с которым у многих ассоциируется Путин. В организации состоят около 170 тысяч членов в возрасте от 14 до 35 лет. Две тысячи из них прошлым летом выбрали в местные органы власти.

«В такое уж мы родились время, такие обстоятельства, — говорит Диана, сейчас студентка. — Политическую ситуацию 1990-х мои родители обсуждать не любят. Они больше вспоминают социальные проблемы, как есть было нечего. А потом ситуация начала выправляться. Остались воспоминания о тяжелом периоде жизни, через который пришлось пройти. Путин — вот что изменилось».

«Мы пытаемся изменить мнение молодых людей, убедить их, что политика — это другое, что она создает новые возможности, — добавляет она. — Мы не ходим по в школам и не агитируем голосовать за „Единую Россию"».

Аналитики говорят, что организации вроде «Молодой гвардии» — это не только ответ на успех Навального в социальных сетях, но и признание, что Кремлю, несмотря на все его попытки укрепить власть, приспособиться к постоянно меняющимся социальным тенденциям не удалось.

Стратеги Путина призывают его делать ставку на прямой эфир на видео-платформах вроде Periscope и Instagram, говорит один кремлевский чиновник.

Октябрьский опрос показал, что лишь 23% молодых россиян ежедневно смотрят телевизор. 78% не слушают радио и не читают газет. Более 83% основным каналом связи назвали интернет.

«Меня это не смущает, — говорит Диана. — У меня есть профиль в Инстаграме, там я рассказываю о своей работе в „Молодой гвардии". Конечно, некоторые пишут: „О боже, и здесь „Единая Россия"? Что за бред?". А я отвечаю: „Нет, ну а вы посмотрите на наши достижения". Когда я выкладываю фотографии, чего мы добились, друзья признают: „Ладно, может, ты и права". Так подаешь всем пример».

Четвертый срок Путина истекает в 2024 году. В своем нынешнем виде конституция запрещает ему снова баллотироваться до 2030 года, когда ему исполнится 77 лет. Он предложил усилить роль парламента и ослабить роль президента, и некоторые увидели в этом намек, что он собирается вернуться к должности премьер-министра.

Задача молодых россиян, которые не хотят, чтобы режим держался и дальше, стоит остро: сплотиться и создать стойкое движение, которое предложит альтернативу и убедит апатичных соотечественников, что перемены отнюдь не сулят хаоса.

«У нас есть перспектива, какой не было у наших родителей, — считает Даша. — Но миллионы людей в сельской местности и в маленьких городах думают: ну, теперь я в порядке, не хочу ничего менять, потому что может быть только хуже. Раньше я и сама была такой. Но этим летом я поняла, что кое-что придется изменить».

«Я вижу молодежь: они, может, и не протестуют, но не соглашаются со всем, что происходит в стране», — добавляет Ричард. Предложение родителей эмигрировать он отверг.

«Впервые за долгое время люди задумались: а что я могу сделать, чтобы все изменить? И они могут стать критической массой, которая изменит жизнь в стране, когда Путин уйдет, — он делает паузу. — Надеюсь, так и будет».