СМИ

В своей книге «Путь к несвободе» Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) анализирует развязанную Россией цифровую войну.

В марте 2014 года, за несколько дней до того, как Россия вторглась на Украину, интернет наводнили истории зверств, совершаемых украинцами в Крыму — на территории, которая сделалась предметом спора двух стран. Между тем данные свидетельства были ложными и распространялись троллями и роботами, созданными российской разведкой для того, чтобы ввести в заблуждение украинцев и международное сообщество. Использование социальных сетей в неблаговидных целях — или информационная война — сделалось частью внешней политики российского президента Владимира Путина, рассказывает в своей новой книге (опубликованной в Бразилии под названием Na Contram?o da Liberdade) историк и профессор Йельского университета Тимоти Снайдер, исследователь авторитаризма и специалист по Восточной Европе. «Этот метод отлично сработал, вполне возможно, что в будущем войны будут вестись именно такими средствами (…) Они не требуют больших затрат, их довольно просто осуществить, зато отследить реальных исполнителей крайне трудно», — объяснил Снайдер нашему изданию.

Новая книга автора «О тирании» рассказывает о роли и влиянии России в современном мире, а также о взглядах Путина, объясняя причины, по которым российский лидер вступил в союз с крайне правыми политиками в Европе и поддержал кандидатуру Дональда Трампа в Соединенных Штатах. «Поддержка Трампа была частью более обширной (российской) стратегии по оказанию помощи кандидатам, которые порывают связи с демократией», — сказал он. Приводим основные отрывки из интервью, которое историк дал «Эштадау» по телефону.

Эштадау: дезинформация побеждает в битве с правдой и фактами, влияя на исход выборов. Как можно разрешить эту проблему?

Тимоти Снайдер: Первое, что нам необходимо сделать — признать этической нормой то, что факты сами по себе — это хорошо. Они ценны и имеют свою стоимость. Технически говоря, дезинформация бесплатна, тогда как факты требуют работы, а работа сопряжена с затратами времени и денег. Во-вторых, на практике мы должны выделять ресурсы на их производство, подобно тому как необходимы ресурсы для очистки воды или обеспечения энергией — пользу последних никто не станет оспаривать. Это крайне важно. В основе должны лежать этические стандарты и ресурсы. В противном случае, за отсутствием доступа к фактам и судя по тому, в каком направлении развивается интернет, мы рискуем превратимся в существ, движимых исключительно эмоциями.

— Вы согласны с тем, что возвышение авторитарных правительств связано с экономическим кризисом, который тянется с 2008 года?

— Кризис оказал двоякое влияние. Во-первых, в разных частях мира восстановление после кризиса 2008 года произошло только у более состоятельных слоев, оно охватило далеко не всех. В Соединенных Штатах произведенные за последние годы богатства в большинстве своем сосредоточены в руках меньшинства. Если посмотреть на ВВП, создается впечатление, будто внутренняя экономика восстанавливается, однако в жизни простых людей никаких улучшений за последние десять лет не произошло. Во-вторых, есть и более глубинная проблема. В ответ на вызовы 2008 года никто не предложил какие-то новые идеи или мысли. Никто не сказал: «нам необходимо переделать систему», «мы должны найти другой способ оправдания демократии помимо экономического роста». По-моему, основная проблема коренится в идеологии: у нас должны быть такие аргументы в пользу демократии, в центре которых — сами люди и то, как они могут изменить свою жизнь к лучшему. Это важнее, чем полагать, будто демократия автоматически ведет к экономическому росту, чего в реальности не происходит.

— В своей книге Вы рассматриваете отношения России и президента Владимира Путина с Украиной. Правомерно ли классифицировать российское вторжение на Украину в 2014 году как событие, положившее начало новой волне авторитаризма в мире?

— Я уделяю довольно много внимания Путину и российскому вторжению на Украину, потому что, на мой взгляд, это событие выявляет ряд основных проблем. Первая из них — это олигархия и доведенное до крайности неравенство в доходах. Путин — олигарх. Он и люди, составляющие его ближайшее окружение, контролируют большую часть российских богатств, а значит, перед ними встает проблема. Они вынуждены пользоваться авторитарными методами правления, но при этом объяснять своим гражданам, что в других странах жить еще хуже, отсюда внешнеполитический дискурс о том, что демократия в соседних с Россией странах и на Западе в целом работает не так уж хорошо. Вторым моментом, который типичен для отношений между Россией и Украиной, является то, как сегодня экспортируется авторитаризм. Пример России наиболее показательный, но собственная версия авторитаризма имеется у Китая, некоторые его проявления мы наблюдаем и у администрации Трампа. Третий момент характерен для России. Речь идет об использовании в собственных интересах «цифрового мира» — явлении, возникшем в 2014 году. Когда Россия вторглась на Украину в 2014 году, это была обычная война: туда были отправлены артиллерия, самолеты и войска, но, что гораздо важнее, это была информационная война, нацеленная на то, чтобы не дать людям разобраться в происходящем, менять ход дискуссий и заставить жителей западных стран думать совершенно по-иному. Этот метод оказался невероятно эффективным и, возможно, в будущем именно он станет главным способом ведения войны.

— Каково влияние цифровой войны и дезинформации в 21 веке?

— Благодаря интернету мы знаем друг о друге больше, чем привыкли знать. Однако многое из того, что мы знаем, связано с человеческими эмоциями, с чувствами людей. Если у вас есть деньги, если вы являетесь государством или крупной компанией, вы получаете возможность узнать, во что люди верят, чего они боятся, и использовать эту информацию. И это совершенно новое явление, поскольку перед нами нетрадиционные политические акторы, участвующие в политических кампаниях. В итоге те страны, которые раньше считались «безопасными» для демократии, например США и Великобритания, рискуют стать мишенью организованных кампаний, которые могут повлиять на результаты выборов. Думаю, что эта проблема в 21-м веке никуда не денется, ведь дезинформация — это дешевое и легко осуществимое предприятие, организаторов которого довольно трудно выследить. Основной способ защитить себя — это признать, что нам необходимы факты, особенно факты на местах, а также местная и национальная журналистика.

— В книге Вы пишете, что Путин намеренно дестабилизирует демократии. Как ему удалось добиться такого влияния на посту президента России?

— Отличный вопрос. Путин пришел к власти, потому что его предшественнику Борису Ельцину требовалась защита. Путин завоевал особую популярность у населения благодаря удачной чеченской кампании, но своей нынешней властью, я думаю, он обязан тому, что смог заставить работать на себя российскую олигархию. Путину в наследство досталась страна с крайними проявлениями неравенства, и его политическая заслуга состояла в том, что он расколол целый ряд олигархий, а других ввел в свою систему. Путин и его ближайшее окружение — очень богатые люди. Он взял под контроль частные телевизионные каналы и заставил их работать на правительство, вот еще один секрет. В России есть пять-шесть каналов, которые на первый взгляд кажутся независимыми, между тем их работу согласовывают для того, чтобы кормить людей одной и той же риторикой. По сути, Россия — это телевизионное общество, вот еще одна причина невероятной популярности Путина. Но полагаю, рано или поздно у него возникнут серьезные проблемы. Это не будет длиться вечно.

— Почему Путин поддерживает крайне правых политиков в Европе, например, в Австрии и Германии? Можем ли мы считать его своего рода крайне правым лидером?

— Во-первых, потому что Путин не может продолжать значимое политическое реформирование Российской Федерации. Он хочет, чтобы Россия опиралась на ценности, которые не подразумевают включение в общество гомосексуалистов, иммигрантов, людей, которые чем-то не похожи на остальных. Такие воззрения крайне привлекательны для белых националистов в США, крайне правых националистов в Европе и прочих их представителей по всему миру. Кроме того, мы видим, что российское государство по разным причинам хочет ослабить Европейский союз и США. С этой целью оно и поддерживает крайне правых. И третья причина: Российская Федерация выступает за глобальное потепление и пытается внести сумятицу в дебаты по климату. Правда, не многие это понимают.

— Почему Путин решил поддержать выборы Дональда Трампа в 2016 году?

— Я историк и потому убежден, что через 50 лет мы узнаем то, чего не знаем сейчас. Но в моем понимании поддержка Трампа была частью более обширной стратегии поддержки кандидатов, которые отказываются от демократии. Прежде чем поддержать Трампа, Россия вторглась на Украину, поддержала крайне правые партии в Европейском союзе, выступила на стороне Брексит. На мой взгляд, это было всего лишь очередное проявление политической кампании, направленной против западных демократий.

— Вы писали, что Дональд Трамп — популист садистского склада. Что это значит?

— Мы часто используем слово «популизм», между тем его корень означает «люди», «популярный». В случае Трампа я не думаю, чтобы он жаждал помочь хоть какому-то сегменту американского общества. Суть его политики состоит в том, чтобы приносить людям боль, неравенство, провоцировать самоубийства и так далее.

— Президент Бразилии Жаир Болсонару (Jair Bolsonaro), уподобляясь Трампу и Путину, нападает на такие институты, как пресса. Как Вы оцениваете его правительство?

— Я наблюдаю типичное для людей желание отыскать быстрое решение для таких проблем, как коррупция. Однако проблема коррупции заключается не в одном только человеке, но и в законах. Трамп много толкует о коррупции, хотя понимает, что сам в высшей степени коррумпированный человек. У Болсонару мы видим типичное авторитарное поведение: он занимается поиском внутренних врагов — это чернокожие, гомосексуалисты, отрицает изменение климата, ускоряющееся глобальное потепление, позиционирует свою политику как далекую от коррупции, между тем сам окружает себя коррупционерами. Стандартный набор.