СМИ

Последние недели принесли Украине много тревожных новостей: сначала российская делегация была восстановлена в ПАСЕ, чуть позже переговоры Дональда Трампа и Владимира Путина убедили американского президента в том, что его российский коллега — «отличный парень», ну, а затем Эммануэль Макрон и Ангела Меркель решили возобновить встречи в бессмысленном нормандском формате. Как пишет в своем материале для издания «Новое Время» российский политолог, доктор экономических наук, руководитель Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев, все это говорит об одном: Запад воспринимает «примирение» с Кремлем серьезнее, чем когда бы то ни было с момента аннексии Крыма. Честно говоря, было странно видеть людей, считавших, что этот момент никогда не наступит. Хотя Россия вряд ли способна помочь решить какую-то международную проблему (включая и те, что сама породила), Москва преуспела в создании обратного впечатления, а западные СМИ своими рассказами о вмешательстве РФ в американские выборы и британский референдум, описанием новой «консервативной идеологии», разрабатываемой Кремлем, и поиском сотен миллиардов долларов личных средств российского президента «отлили в граните» представление о нем как о мировом демиурге. Поэтому демонизация России не могла не привести в итоге к противоположному результату, который теперь придется расхлебывать. К подобной перспективе Украине стоит относиться со всей серьезностью: ведь чуть ли не вся ее посткрымская внешнеполитическая стратегия основывалась на тезисе о том, что страна защищает демократическую Европу от тоталитарной Орды. Если же Орду начинают числить «нормальным» государством, с рукопожатным президентом которого вполне можно вести дела, эта логика рушится. Газовые сделки Берлина и Москвы, нежелание США отдавать Россию в сферу доминирования Китая, мифическое влияние России на ситуацию на Ближнем Востоке — все это будет работать на Кремль. Тут важно не строить иллюзий о том, что Россия — это типа Азия и с европейцами Путину не договориться. Россия — это Европа, только не XXI, а XIX века. Все ее имперские стремления европейцам понятны, и вряд ли они готовы долго противостоять им по чисто этическим мотивам (а с историческим предвидением там сейчас не лучше, чем в 1938 году). Все это значит одно: шансы увеличения давления на Киев высоки, а становящееся все более явным взаимодействие части украинской политической элиты с Москвой станет дополнительным фактором снижения поддержки Украины со стороны Запада. Если Россия не совершит очередной серии ошибок, надеяться на сохранение прежней враждебности Европы и США в отношении нее не стоит. Поэтому перед украинским обществом стоит задача разработать новую внешнеполитическую стратегию, выстроенную не в логике «как будет плохо Европе без нас», а в логике «насколько мы можем быть полезными миру». Весьма вероятный выход Кремля из международной изоляции, если он случится, будет обусловлен именно этим подходом: Совету Европы нужны деньги, европейским компаниям — рынки сбыта; руководству стран ЕС и США — сокращение российского влияния; Америке и Израилю — размен Сирии на ужесточение российской позиции по Ирану и т. д. Вполне вероятное снижение внимания к Украине, если таковое произойдет, будет обусловлено тем, что в западных столицах объективно не понимают выгод перспективного сотрудничества с Киевом, а чувство вины за недостаточную или неэффективную поддержку не может быть вечным. Это исключительно важная и сложная задача, рецепта решения которой у меня нет. Я лишь хочу подчеркнуть, что пока Россия не воспринимается как часть Европы, Украина также не будет восприниматься таковой. Историческое сознание европейских политиков относит все территории бывшей Российской империи, за исключением стран Балтии, к не-Европе. Чехии и Польше было легко стать членами ЕС, так как они просто возвращались в «семью», из которой их насильно увели после Второй мировой войны. Но Украина в этой семье в последние триста лет не состояла и поэтому страдает сейчас как от того, что она слишком «европейская», по мнению России, так и от того, что она чересчур «российская», по мнению Европы. Переубедить любую из сторон в ходе философских дискуссий не удастся, нужно думать над конкурентными преимуществами и собственной идентичностью, руководствуясь рациональностью, а не эмоциями. Война с Россией и период отчужденности между Россией и Западом послужили катализатором формирования украинской нации. Период их возможного примирения неизбежно должен стать временем обретения Украиной своей политической и экономической субъектности.