СМИ

© РИА Новости, Валерий Мельников | Перейти в фотобанкСудьба последнего оплота оппозиции — и 2,5 миллионов проживающих там людей — зависит от Москвы и Анкары, утверждают авторы. По их мнению, «дружба по расчету» между РФ и Турцией может закончиться из-за ситуации в Идлибе. Одновременно, стеная о судьбе «ополченцев» в этой провинции, авторы опасаются, что если те избегут арестов от «режима» Башара Асада, то «могут вернуться к своей разрушительной деятельности на Западе». Такая вот логика…В российском черноморском курортном городе Сочи в День святого Валентина президент Владимир Путин принимал руководителей Турции и Ирана, угощая их чаем с печеньем. О чем они говорили? Об Идлибе.
Это было не первое обсуждение этой компанией сирийской провинции, но Москва ясно дала понять, что ее терпение в отношении турецкого партнера стремительно заканчивается. После восьмилетнего кровопролития, в котором погибли 500 тысяч человек и из-за которого 7,6 миллионов человек были вынуждены покинуть свои дома, Идлиб, город, расположенный на северо-западе Сирии, стал последним бастионом оппозиции, противостоящей режиму президента Башара Асада. Он также стал сценой геополитического выяснения отношений, — в котором участвуют Анкара, Москва, Тегеран и Вашингтон, — между влиятельными иностранными военными силами с разнонаправленными амбициями.
Что касается господина Путина, поддерживающего режим Асада, и президента Турции Реджепа Эрдогана, поддерживающего тех, кто стремится свергнуть сирийского лидера, то события, происходящие в Идлибе, могут определить судьбу их дружбы по расчету, которая с грехом пополам тянулась на протяжении всей войны, — теперь же она подошла к своему критическому моменту.
Для 2,5 миллионов человек, застрявших в этой провинции, как в безвыходной ловушке, — территория Идлиба немного уступает в масштабах английскому Северному Йоркширу — напряженное сочинское чаепитие было вопросом жизни и смерти. Население провинции с 2011 года выросло на 600 тысяч, после того как в результате российских авианалетов по другим территориям оппозиционеров здесь нашли убежище тысячи людей, и за последние два года этот процесс только ускорился.
В числе этих людей оказалась и Халима, 38-летняя активистка, защищающая права женщин, наблюдавшая за переговорами в Сочи из своего дома в Идлибе, пока по городам на юге провинции артиллерийский огонь вели силы режима.
«Судьба территории должна определиться международными соглашениями, — говорит она. — [Но] эти соглашения никогда не будут достигнуты в пользу сирийского народа, страдавшего все эти годы. Эти страны преследуют исключительно собственные интересы и ничьи больше».
В сентябре прошлого года господин Путин и господин Эрдоган заключили соглашение, заявленная цель которого — избежать массовой резни в Сирии. В рамках этого соглашения Россия согласилась приостановить планируемую атаку на Идлиб окруживших провинцию сирийских сил. В обмен Турция пообещала освободить провинцию от экстремистов, поклявшихся, что Идлиб будет их последним рубежом, территорию, граничащую с территорией режима, — фактически создав там демилитаризованную зону.
Теперь же соглашение трещит по швам. В Сочи господин Путин отчитал своего турецкого коллегу за то, что тот не освободил Идлиб от ополченцев, дав им возможность нарастить силы и увеличить влияние. В то же время соглашение о прекращении огня исчерпало себя: в результате двухнедельной блиц-атаки артиллерии и авиации со стороны сил режима Асада в феврале были убиты более 60 человек.
Ненадежность соглашения отражает сеть альянсов между действующими в Сирии иностранными державами — и их противоречащие взгляды на будущее этой страны. Когда исламистская группировка ИГИЛ* набрала обороты, иностранные силы были способны уладить политические разногласия ради борьбы с общим врагом. Но чем ближе становится военная победа Дамаска, тем ярче на первый план выступает это соперничество.
Напряжение обостряется обязательством президента США Дональда Трампа вывести американские силы из страны, которое влечет за собой соперничество за заполнение пустого пространства, освобождающегося в результате вывода войск.
Господин Эрдоган пытается выиграть время на фоне споров о судьбе северо-востока Сирии и о присутствии США в регионе. Однако Кремль выражает все большее нетерпение в связи с позицией Анкары по Идлибу. То, что Москва оценивала как стремительное и эффективное вторжение в сентябре 2015 года, чтобы поддержать господина Асада и защитить военно-морские силы Москвы на сирийском средиземноморском побережье, превратилось в военную кампанию, тянущуюся уже три с половиной года и все более негативно воспринимаемую в России.
Сирийский режим говорит, что хочет вернуть себе каждый сантиметр страны. С российской помощью он захватил, вероятно, две трети территории государства. А распространение джихадистских группировок в Идлибе дало Москве и Дамаску основательный предлог для нападения на последний оплот оппозиции.
ООН предупреждала, что подобное нападение может послужить причиной начала «самой страшной гуманитарной катастрофы XXI века». С учетом того, что в ловушку загнаны миллионы мирных жителей, а у групп по оказанию помощи может не быть возможности делать свою работу, совершенно очевидна вероятность большого количества человеческих жертв.
После переговоров в Сочи господин Путин предупредил, что «создание зоны прекращения огня является временной мерой».
«Идлиб вновь возвращается под контроль сирийского правительства, — предупредил Мохаммед Хаир Аккам, сирийский депутат, поддерживающий режим Асада. — Возможно, это произойдет не завтра и не послезавтра, но противостояние с каждым днем становится все неотвратимее».
Мировые державы вмешались в гражданскую войну в Сирии после того, как первые же мирные демонстрации в 2011 году столкнулись с жестким противостоянием властей. Наряду со странами Персидского залива и Запада, Турция обеспечивала оружием и финансовой помощью повстанцев, борющихся за свержение диктаторского режима. Россия же поддерживала своего давнего союзника наряду с Ираном.
В связи с тем, что представлявшееся непреодолимым распространение ИГИЛ к 2015 году уже угрожало всему региону, Россия предоставила силы своих ВВС режиму Асада в его борьбе с исламистской группировкой. Однако большая часть этой огневой мощи была обращена против оппозиционно настроенных повстанцев, в том числе против тех, кто получал поддержку от Турции, а не на джихадистов в черной одежде. Вторжение Москвы сыграло тут решающую роль.
Несмотря на предоставление поддержки противостоящим силам в Сирии и на разные цели в этой стране, Россия и Турция смогли сформировать за два года рабочую группу по Сирии, основой для которой послужили более масштабные стратегические и экономические связи между господином Путиным и господином Эрдоганом, — и тот, и другой стараются защитить их на фоне ухудшающихся отношений с западными странами.
В Идлибе этот альянс терпит крах. Турция отчаянно старается избежать военного наступления, в результате которого сотни тысяч беженцев могут оказаться у ее границ. Однако Россия хочет добиться уничтожения экстремистов и окончания войны. А сирийский режим — перманентного повиновения любых остающихся повстанцев.
«Мы теряем терпение… Мы хотим оставаться партнерами с Турцией. С одной стороны, мы не хотим рисковать нашим партнерством, — говорит один высокопоставленный кремлевский чиновник. — С другой, — мы не хотим, чтобы Турция угрожала нашему партнерству своим бездействием».
Турция настаивает, что она делает все возможное, чтобы выполнить условия соглашения. «Обе [стороны] хотят сохранить меморандум по Идлибу», — говорит высокопоставленный турецкий чиновник. Заявления Анкары, что режим наносит удары по мирным гражданам в Идлибе, доказывают, что с обеих сторон имеются нарушения.
«Если Москва, что совершенно очевидно, расстроена, то эта ситуация не приводит ее в отчаяние, — говорит Дмитрий Тренин, директор московского „Центра Карнеги". — Я не считаю, что Москва вообще когда-либо обманывалась по поводу единства этой коалиции… В некотором смысле это чудо, что Россия сохранила коалицию в действующем состоянии».
Перспектива того, что России не хватит терпения, и она выполнит требование сирийской армии о полномасштабной атаке, приводит оставшихся в Идлибе людей в ужас.
По словам Райи, руководящей женской организацией, до 80% населения в провинции «объявлены режимом в розыск… так что вы можете представить себе масштаб катастрофы и кровопролития, если режим зайдет на эту территорию».
В адрес правительственных сил звучат обвинения в нарушении прав человека — от задержаний и пыток активистов оппозиции до химических атак в отношении своих собственных граждан. «Нам нужны обязательства от стран-гарантов, что режим никогда не ступит на эту территорию», — говорит Райя.
Но, как говорит один западный дипломат в Бейруте, «Россия не может [физически] помешать Асаду вступить в Идлиб». Однако Дамаску потребуется поддержка ВВС России при любых атаках, что дает Москве определенный рычаг влияния.
Тем, кто остался в безвыходном положении в Идлибе, почти некуда бежать. На западе Идлиб граничит с Турцией, и эту границу протяженностью в 100 километров Анкара закрыла и укрепила. К востоку расположен второй по размерам в Сирии город Алеппо, захваченный режимом. Турецкие посредники контролируют часть территории на севере, и это единственный возможный маршрут для побега.
Господин Эрдоган уже столкнулся с серьезным общественным недовольством в своей стране в связи с присутствием 3,6 миллионов сирийских беженцев, которых приняла Турция. Если она откроет двери новым беженцам, это может усугубить ситуацию, спровоцировав социальные протесты.
Халима (имя вымышлено) пережила бомбардировки российских и сирийских войск в Гуте, бывшем бастионе повстанцев недалеко от Дамаска, разрушенном в ходе длившихся три месяца боев, в результате которых активистка лишилась дома, центров для женщин, где работала, брата и нескольких своих учеников.
Она уехала на автобусе из Гуты и направилась в Идлиб, последнее пристанище для многих активистов. Для нее последствия дипломатического провала могут оказаться слишком осязаемыми. «Я не хочу вновь пережить то же самое и здесь», — говорит она.
Но Идлиб тихой гаванью не назовешь. Здесь насчитывается наибольшее количество бездомных людей. Около 275 тысяч человек живут в лагерях и шатких убежищах, а на население в два с половиной миллиона человек приходится всего 1092 больничные койки. Отрезанные от государственной электросети, многие жители полагаются на солнечную энергию. Работы здесь почти нет. Около 40% детей в Идлибе не ходят в школу.
До недавнего времени ряд агрессивных повстанческих группировок боролся здесь за власть. По оценкам высокопоставленного американского военного, в сентябре в провинции действовали около 30 тысяч ополченцев. Иностранные дипломаты опасаются, что в том случае, если ополченцы избегут арестов, они могут вернуться к своей разрушительной деятельности на Западе.
В рамках сентябрьского соглашения между Москвой и Анкарой задача Турции состояла в том, чтобы увести наиболее экстремистские джихадистские группировки и их тяжелое вооружение подальше от границы между Идлибом и территорией, подвластной правительству Сирии. Однако произошло обратное. В январе одна группировка потеснила своих соперников, получив преимущество в регионе. Считающаяся террористической суннитская экстремистская организация «Хайат Тахрир аш-Шам»* выросла из связанной с «Аль-Каидой»* «Джебхат ан-Нусры»*.
Москва выступает с обвинениями в адрес Турции, заявляя, что «Хайат Тахрир аш-Шам» использует Идлиб как базу для атак против российских сил. Однако профессор Сабан Кардас, преподающий международные отношения в университете ТОББ в Анкаре, сравнивает задачу контролирования группировки с поставленной перед Анкарой «невыполнимой миссией», — что подтверждают и многие западные чиновники.
«Все люди, [которых Турция] может контролировать, находятся на северо-востоке Сирии, — говорит западный дипломат в Бейруте, имея в виду влияние Анкары на повстанческие группировки, некоторые из которых участвовали в двух турецких атаках на севере Сирии в 2016 и 2018 годах. — Те, кого они не могут контролировать, находятся в Идлибе».
Через свои административные органы «Хайат Тахрир аш-Шам» взяла под контроль экономику Идлиба, взимая плату за пересечение границы и контролируя транспорт, передвигающийся между Идлибом и Турцией. Организация также стала применять законы ислама в собственной интерпретации; ее обвиняли в арестах и пытках представителей выступающей против нее оппозиции.
В адрес Турции также звучала критика за то, что она не защищала Идлиб от воздушных бомбардировок сирийских сил. «Люди начинают ненавидеть Турцию за то, что она не защитила их от этих атак, — говорит Абдулазиз Кетаз, активист одного из городов провинции. — Неприязнь растет и в отношении „Хайат Тахрир аш-Шам", так как она несет ответственность за эту катастрофу».
Несмотря на напряжение, связанное с Идлибом, Россия старается сохранить тесные связи с Турцией: благодаря границе с Сирией (протяженностью 910 километров), она становится жизненно необходимым партнером в реконструкции страны и возобновлении торговых потоков. После военных вторжений Турция контролирует два участка в северной Сирии, что мешает Дамаску выполнить задачу возвращения под его контроль всей территории страны.
Эта натянутая дипломатия лишь подталкивает страны как можно ближе к краю пропасти.
«Дело не в том, что у нас до сих пор есть проблемы в Идлибе, — говорит российский чиновник, — а в том, что проблема в Идлибе день ото дня набирает обороты… [И] имеется определенный предел терпения. [Господин Путин] каждый день думает об этом. Это большая проблема».
Выход США из Сирии вызывает опасения относительно планов Турции
По мере роста напряженности в Идлибе находящийся под контролем курдов северо-восток Сирии погрузился в новую неопределенность, пишет Лора Пайтель (Laura Pitel). Неожиданное заявление президента Дональда Трампа в декабре о выводе американских войск из региона запустило новый этап международных дискуссий о том, кто заполнит освободившееся место, если или когда американские силы действительно покинут территорию Сирии.
Курдские группировки и их сторонники предупреждают, что в результате решения господина Трампа о выводе 2 тысяч военных, курды окажутся уязвимы для военных атак со стороны Турции.
Курдские боевики, возглавлявшие кампанию по вытеснению ИГИЛ с их территории в Сирии, состоящие в Сирийских демократических силах и в числе их политических сторонников, контролируют полуавтономную провинцию, расположенную вдоль турецкой границы.
Анкара, сражавшаяся в кровавой 35-летней войне против курдских ополченцев на собственной территории, расценивает курдский анклав как серьезную угрозу для безопасности. Президент Турции Реджеп Эрдоган давно угрожал вторгнуться на эту землю, чтобы помешать формированию «террористического коридора» вдоль турецкой границы. Заявление господина Трампа о выводе войск из Сирии, как представляется, упростило условия для осуществления этой кампании.
Однако курды однозначно заявили, что будут искать защиту у Москвы и Дамаска: этот шаг направлен на блокирование военного нападения со стороны Турции. Белый дом впоследствии скорректировал первоначальное заявление о выводе войск, пообещав оставить в Сирии 400 военных.
Насыщенная дипломатическая работа продолжается: Анкара пытается определиться, что больше будет отвечать интересам Турции — сотрудничество с Москвой или с Вашингтоном. Некоторые наблюдатели считают, что судьба провинции Идлиб неразрывно переплетена с этой хитроумной политической игрой и будет зависеть от ее исхода. «Все ждут прояснения ситуации на северо-востоке, — говорит один западный дипломат. — Тогда они смогут переключить свое внимание на Идлиб».
_______________________
* запрещенные в России террористические организации