СМИ

Череда недавних перестановок и скандалов в руководстве Татарстана свидетельствует о том, что в республике накопились системные проблемы с отбором кадров на руководящие должности. Кланово-родственные принципы формирования органов власти неизбежно оборачиваются высоким уровнем коррупции: количество выявляемых преступлений коррупционной направленности в Татарстане ежегодно измеряется сотнями. И хотя республика продолжает занимать первые места в России по основным показателям социально-экономического развития, в новом политическом цикле в Татарстане явно не обойтись без принципиальных изменений в кадровой сфере.
«Экватор» второго срока президента Татарстана Рустама Минниханова, истекающего осенью 2020 года, был ознаменован серией событий, к которым руководство республики, видимо, было не слишком готово. Первым из них стал грянувший в конце 2016 года банковский кризис, в результате которого лишились лицензий несколько ведущих коммерческих банков республики, включая второй по размеру активов в регионе Татфондбанк. За последней организацией стоял бизнесмен Роберт Мусин — бывший министр финансов Татарстана и человек, близкий к первому президенту республики Минтимеру Шаймиеву.
В апреле прошлого года, через несколько дней после краха Татфондбанка, пост главы правительства Татарстана покинул Ильдар Халиков, проработавший в этой должности семь лет. Сразу после этого он заявил, что на самом деле давно собирался уйти в отставку, но ситуация с Татфондбанком отложила его переход на другую работу (руководителем АО «Татэнерго»). «Мы пытались сделать все возможное для предотвращения краха Татфондбанка», — заверил Халиков, хотя, как показала проверка ЦБ накануне отзыва лицензии, спасать в банке было нечего, и вопрос о его санации нужно было ставить гораздо раньше. В итоге только вкладчикам рухнувших татарстанских банков пришлось выплачивать 84 млрд рублей, а дела об их банкротстве будут тянуться еще очень долго.
Новым премьер-министром Татарстана был назначен Алексей Песошин, прежде занимавший пост вице-премьера, а до этого возглавлявший исполком Казани. Это вполне типичная карьерная траектория для многих членов правительства Татарстана, которая была опробована еще в эпоху Шаймиева и затем активно практиковалась при Минниханове. Продвижение активных муниципальных чиновников основано на очевидном предположении, что эти люди хорошо разбираются в работе на «земле» и смогут применить опыт работы в местном самоуправлении на более высоком посту.
Алексей Песошин не стал изменять этой традиции и назначил своим первым заместителем Рустама Нигматуллина, бывшего коллегу по работе в казанской мэрии. Но на этом вскоре после смены премьера серьезные кадровые перестановки в правительстве Татарстана и кончились, если не считать замену руководства в сравнительно малозначимом министерстве юстиции. Свои посты сохранили и по-прежнему сохраняют ряд министров, которые получили назначение еще во времена Шаймиева — вице-премьер и глава республиканского Минсельхоза Марат Ахметов (занимает свой пост с 1999 года), Радик Гайзатуллин — министр финансов Татарстана с 2002 года, Рафис Хабибуллин — глава регионального МЧС, до этого возглавлявший службу безопасности президента Татарстана. Остались на своих местах и другие министры, вице-премьеры и руководители комитетов. Все это свидетельствует, что смена главы правительства была чисто технической заменой, и никакого карт-бланша на обновление команды и уж тем более на формирование «команды мечты» Алексей Песошин не получал.
Но уже очень скоро в Татарстане началась серия министерских отставок, которая напоминала принцип домино. Пришлось оперативно реагировать на тех фронтах работы, где как бы неожиданно, но последовательно обнаруживались сбои. Хотя в ретроспективе они выглядят вполне системно.
Первым таким поводом стала затяжная «языковая дискуссия» о принципах преподавания татарского языка в школах, закончившаяся вмешательством прокуратуры, которая вынесла представления министру образования, вице-премьеру Энгелю Фаттахову, а заодно и президенту Рустаму Минниханову. После этого, в начале прошлого декабря, министр спешно сложил полномочия и был отправлен в муниципальные органы родного Актанышского района Татарстана, откуда он в свое время был взят в правительство республики.
Случай Энгеля Фаттахова, который до назначения министром образования десять лет проработал в администрации Актанышского района, — это пример явного и грубого просчета в кадровой политике. Отсутствие опыта работы во вверенной ему сфере быстро привело Фаттахова к конфликтам с активистами из числа родителей школьников и профессиональным сообществом, а на все требования проявить большую гибкость в языковом вопросе он неизменно отвечал: у нас нарушений нет. Так что когда прокуратура все-таки обнаружила сотни нарушений, иного выхода, кроме отставки, у Фаттахова не было.
Но фигура нового министра образования Татарстана Рафиса Бурганова вызывает не меньше вопросов. До этого он возглавлял комитет Госсовета Татарстана по экономике, инвестициям и предпринимательству, руководил республиканским министерством по делам молодежи, спорту и туризму, работал на ключевых постах в казанском исполкоме — одним словом, никакого отношения к профессиональной научно-образовательной сфере не имел. Преемственность курса четко прослеживается и в еще одном аспекте: Бурганов и Фаттахов вместе учились в одном и том же вузе — Казанском сельскохозяйственном институте (ныне — Казанский государственный аграрный университет), окончив его в 1983 году по одной и той же специальности «инженер-механик». Этот же вуз, как известно, окончили Минтимер Шаймиев и Рустам Минниханов (последний — по такой же специальности, что и оба его министра образования).
Недавнее назначение новым министром здравоохранения Татарстана Марата Садыкова, ранее работавшего главврачом казанской клинической больницы № 7, выглядело ситуационным ответом на другую чрезвычайную ситуацию — таинственную гибель оказавшейся под следствием замминистра Елены Шишмаревой, тело которой 7 февраля было обнаружено с восемью ножевыми ранениями. Через несколько дней министр Адель Вафин, работавший на этом посту с 2013 года, ушел в отставку.
В адрес Вафина у Рустама Минниханова давно накопились значительные претензии. «Вы недорабатываете», — заявил президент Татарстана министру на коллегии по итогам 2017 года, упрекнув Вафина в большом количестве жалоб на работу учреждений здравоохранения и непрозрачности в закупках лекарств. Почти сразу после этого Елена Шишмарева оказалась под домашним арестом по подозрению в мошенничестве, а еще одно громкое уголовное дело в медицинской сфере было заведено против Елены Румбешты — супруги ректора Казанского государственного медуниверситета Алексея Созинова. Ее подозревают в получении взяток за оформление инвалидности.
Следующие дела могут появиться уже по инициативе нового министра здравоохранения Марата Садыкова, потомственного врача. На днях он отстранил от должности главврача республиканской офтальмологической больницы, где сейчас идет проверка МВД. Сотрудников больницы подозревают в мошенничестве, подлоге и превышении должностных полномочий при оказании медицинских услуг, включенных в программу госгарантий.
Фигурантом очередного уголовного дела, как утверждают татарстанские СМИ, в конце прошлого года мог стать министр лесного хозяйства Алмас Назиров — еще один муниципальный выдвиженец, до 2014 года возглавлявший Арский район республики. Его карьера начиналась в Сабинском леспромхозе, который некогда возглавлял Нургали Минниханов, отец нынешнего президента Татарстана. Неофициальная информация об уголовном преследовании не подтвердилась, но в середине января Алмас Назиров заявил о сложении полномочий, а на его место был назначен глава Нурлатского муниципального района и города Нурлат Равиль Кузюров.
По тому же знакомому принципу состоялось назначение нового министра экологии и природных ресурсов Татарстана Александра Щадрикова, который до этого был главой Дрожжановского муниципального района. А прежний глава министерства Фарид Абдулганиев перешел на пост министра экономического развития Татарстана вместо Артема Здунова, который теперь занимает должность главы правительства Дагестана. Абдулганиев также имеет за плечами муниципальный опыт: в прошлом десятилетии он работал в мэрии Казани, а затем был мэром Деревни Универсиады. О том, что Здунова присмотрел в качестве премьера новый глава Дагестана Владимир Васильев, неофициально говорилось еще осенью прошлого года, то есть у Рустама Минниханова было время подумать над кандидатурами нового министра экономики. Но никакого иного варианта, кроме рокировок в правительстве с очередным повышением муниципала до министра не обнаружилась.
Ушедший на повышение в другой регион Здунов стоял особняком на фоне выходцев из местного самоуправления, доросших до постов в правительстве Татарстана. В Минэкономики он попал на должность замминистра в 2010 году из структур республиканской Академии наук и уже через четыре года возглавил министерство. «Это очень перспективный министр. Очень активный, много интересного делал. Хорошо работал с Москвой», — заявил Рустам Минниханов, комментируя уход Здунова, и добавил, что особой радости по этому поводу не испытывает.
Возможно, Здунов хорошо бы смотрелся на должности главы правительства Татарстана, но для этого ему бы потребовалось дать тот самый карт-бланш на решительные кадровые перемены. В Дагестане Здунов такую возможность получил лишь после выведения из игры ряда высокопоставленных коррупционеров — его представление в Махачкале в новом качестве совпало с арестом нескольких дагестанских чиновников, включая премьер-министра Абдусамада Гамидова.
Для Татарстана же демонтаж клановой системы, которая становится все более «токсичным активом», оказывается в центре повестки нового политического цикла. Очевидно, что сохранение прежних подходов в кадровой политике сопряжено для властей Татарстана со все большими издержками, в том числе репутационными.
В конце 2017 года в выступлении на XII съезде Совета муниципальных образований Татарстана Рустам Минниханов привел следующую статистику по коррупции: 404 уголовных эпизода за последние пять лет, 66 случаев за 11 месяцев 2017 года. Хотя «первый звонок» раздался еще полтора года назад, когда Татарстан по итогам первого полугодия 2016 года вошел в число наиболее коррумпированных регионов страны по данным портала правовой статистики Генпрокуратуры. За этот период в республике был выявлен 201 случай получения взятки (3 место среди всех регионов), 160 случаев дачи взятки (4 место) и 134 случая злоупотребления должностными полномочиями (1 место), причем по последней статье Татарстан занимает лидирующую позицию на протяжении последних пяти лет. За 11 месяцев 2016 года республиканское МВД выявило больше тысячи преступлений коррупционной направленности, а по итогам 2017 года четверть из всех выявленных в республике примерно 2600 экономических преступлений имели коррупционную направленность. Причем, как сообщил руководитель регионального МВД Артем Хохорин, по этому показателю татарстанская полиция уступает только Москве.
Высокий уровень коррупции можно при желании считать признаком хорошей работы правоохранительных органов или же обратной стороной достижений Татарстана в экономике, с которыми сложно поспорить. Но если счет фактам коррупции идет на сотни, а выявляются они в самых разных сферах, то вывод напрашивается один: коррупцией пронизана вся управленческая система, а следовательно, Татарстан не так уж сильно отличается от Дагестана, где с назначением Владимира Васильева вместо Рамазана Абдулатипова местным элитам было фактически отказано в возможности провести самоочищение.
Рустам Минниханов как опытный политик этот момент прекрасно осознает: в последние недели в его публичных выступлениях все более заметно нарастание критической риторики. Помимо уже ушедшего в отставку министра здравоохранения Вафина, претензии у президента Татарстана возникли к работе министра культуры Айрата Сибагатуллина (за неэффективное использование «этнокультурной инфраструктуры»), министра транспорта и дорожного хозяйства Ленара Сафина (за состояние дорог), министра информатизации и связи Романа Шайхутдинова (за плохую организацию деятельности многофункциональных центров и т. д.).
Теоретически Минниханову сейчас есть за что бороться — регалии успешного губернатора дают ему все основания готовиться к третьему сроку. Но последнее слово здесь в любом случае за федеральным центром, который получает все больше оснований повторить в Татарстане дагестанский сценарий ликвидации клановой системы.
Николай Проценко, специально для «NOVOSTI-DNY.Ru»