СМИ

Смута в России породила не только гражданскую войну внутри страны, но и целый ряд советских республик за её пределами. Существовали они, как правило, недолго, но серьёзно напрячь соседей вполне могли. Самым ярким примером стала Персидская советская республика — о ней сегодня и расскажем. О, дивный Восток К началу XX века Персия подошла в печальном состоянии. Бедная, отсталая, бесконечно аграрная страна, экономически поделённая между Британией и Россией, она всё равно не избежала революционного поветрия из Европы. Купцы и ханы желали конституционных реформ, а шах стремился сохранить собственную власть. Политическое положение в Персии сложно было назвать устойчивым. Русские контролировали север страны при помощи Персидской казачьей бригады (с 1916-го — дивизии), организованной по «казачьему» образцу с русскими офицерами в качестве командиров. «Персоказаки» подчинялись Тегеранскому правительству, но, конечно, никогда бы не стали действовать вразрез с интересами России — по крайней мере до прихода к власти большевиков. С казаками считались все: от шаха до своевольных ханов и всевозможных революционеров. В феодальной стране это было самое боеспособное и надёжное подразделение. Революционеров в Персии хватало, причём не только своих. Провинция Гилян, где в 1920-м образовалась советская республика, бунтовала давно. В восстании, вспыхнувшем в 1909-м году, активно участвовали эсдеки из России — в основном из близко расположенных кавказских провинций. Офицеры Персидской казачьей бригады С переломом в Гражданской войне в России большевики стремились использовать слабость Персии. В Полторацке (Ашхабад) работал отдел пропаганды, который изворачивался, чтобы преодолеть английские и персидские таможенные посты и распространить «подрывную» литературу. Использовались хитрые приёмы — например, воззвания передавались торговцам, чтобы заворачивали в них проданное. Правда, тут сильно мешала нерегулярность связи с Москвой и незнание обстановки в самой Персии — не все агитки были понятны местным, не говоря уже о попадании в нужные струнки душ. По следам военно-морского имущества Всё началось с эвакуации Каспийской флотилии терпящих поражения белых весной 1920 года — не избалованные выбором, они двинулись в контролируемый англичанами персидский порт Энзели, где и были разоружены. Восемнадцатого мая за кораблями явилась Волжско-Каспийская флотилия красных (четыре эсминца, канлодки, вспомогательные крейсера и корабли поменьше), высадившая десант. Следом последовал обращённый к англичанам ультиматум убираться вон из Энзели, которому те перечить не стали. В итоге в руках у советских войск оказался хороший порт, угнанные белыми корабли и склады с военным снаряжением. Выкидывать такое добро было бы глупо. Было решено закрепиться в Персии типичным для того времени способом — основав очередную советскую республику. Впрочем, приличия, чтобы не злить англичан, при этом соблюдались. На руководящие посты в изобилии посадили или дружественных местных, или этнических персов из Советской России. Использовалась и схема «ихтамнетов». Красноармейцев и военморов официально уволили из армии и флота и тут же зачислили на довольствие республики. Плохие агитаторы Республику объявили в июне 1920 года. Её будущее зависело от кадров на местах. Те не подкачали — заполнившие Гилян бакинские коммунисты разбирались в местных условиях просто отвратительно. То, что некоторые из них были не кавказцами, а этническими персами, погоды не меняло — они всё равно пришли из Российской империи и слабо понимали, с чем столкнулись. Да и общий кругозор зачастую оставлял желать лучшего. Это вылилось в массовую агитацию а-ля Гражданская. Будь дело в России, всё было бы к месту. Но в Персии ненависть народа сосредоточилась не на помещиках и крупных капиталистах (последние были представлены только зарубежным капиталом), а на иностранцах — в основном англичанах. Поэтому призывы идти и расправляться с землевладельцами никакого успеха не имели. Что гораздо хуже, приезжие агитаторы взялись за религию — что в глубоко традиционном обществе не могло привести ни к чему, кроме резкого падения популярности. Не в меньшей степени разъяряли местных попытки агитировать против закрепощения женщин. В некоторых случаях выступающие приказывали красноармейцам срывать чадру с проходящей мимо персиянки. Беглый хан Республика стояла не только на бакинских коммунистах и красноармейцах. К делу активно привлекались местные революционные вожди, десятилетиями конфликтовавшие с центральными властями. Кто-то просто хотел личную провинцию, кто-то — выхлопотать привилегии у центра. Искренних коммунистов среди них практически не было, но «буржуазные националисты» присутствовали. К последним относился Кучек-хан — один из самых популярных полевых командиров в Гиляне. Сначала всё шло хорошо: приход русских резко улучшил положение вчерашнего лесного партизана. Кучек не просто нравился населению — он имел контакты среди местных купцов и мог быстро достать деньги, поэтому его сделали главой Персидской республики. Но агитация бакинцев против тех самых купцов и попирание обычаев плохо вязались с усердно создаваемым образом, и популярность Кучека начала падать. Мирза Кучек-хан В июле 1920 года Кучек, собрав сторонников, ушёл в гилянские леса. Благо этому вполне способствовали действия бакинцев, активно строивших против него козни. Кучек просидел в партизанском состоянии до мая следующего года, после чего вновь вернулся в официальную политику. Но кончил всё равно скверно — к осени 1921-го, когда дни республики подходили к концу, возглавлявшие её персы окончательно передрались между собой. Кучек-хан при туманных обстоятельствах погиб от обморожения в горах, оставшись почти в одиночестве. Один из его бывших соратников по имени Халу Курбан отрезал голову Кучека и привёз в Тегеран, за что получил чин полковника от Реза-хана — будущего шаха Пехлеви. Тем временем на фронте Уход популярного Кучек-хана стал первым серьёзным звоночком. Распространить пламя революции на весь Иран агитацией не получалось, и теперь единственным вариантом решения проблемы оставался чисто военный. До Тегерана было «всего» 250 километров. Войска шаха ненадёжны, персидские казаки колеблются, англичане не хотят ввязываться в серьёзную войну. Бакинским кураторам казалось: стоит поднажать — и дело выиграно. Всё осложнялось тем, что «ненадёжность» действовала в обе стороны. Да, на сторону республики переходили персидские жандармы, в местную Красную армию массово шли добровольцы, но качество этих войск было отвратительным. В июле 1920-го рота добровольцев массово покинула укреплённые позиции, едва заслышав пулемётную стрельбу в нескольких километрах от себя. Бунтовали даже самые надёжные части — военморы из России, требовавшие выплаты жалования и возвращения на родину. Самым заметным местом боёв стал город Решт, регулярно переходивший из рук в руки. Со стороны Персидской республики всё проходило по схеме «паническая эвакуация/контрудар/наказание пособников врага из числа жителей». С каждой такой итерацией население Решта значительно сокращалось — люди массово уезжали. В попытке разрубить этот Гордиев узел активно подбадриваемые бакинцами республиканские власти попытались организовать наступление на Казвин — пролог похода на Тегеран. Но в силу отвратительной организации дело кончилось грандиозным провалом. Палки в колеса Москва решила закрыть персидский проект. Шансы на долгосрочный успех с воодушевлённым, но не знающим местных особенностей контингентом из Баку все равно были невелики. Даже в случае гипотетического взятия Тегерана дело могло усугубиться — оставался ещё английский фактор. И проблема было даже не в том, что британцы могли начать большую войну, а в том, что к осени 1921 года Советская Россия переходила от активной организации революций к политике международного признания. Не сумев раскачать европейскую лодку здесь и сейчас, большевики готовились к бегу на дальние дистанции. Для этого им требовался торговый договор с Англией, и злить её активными действиями в колониальном подбрюшье не стоило. Тем не менее, ликвидировать Персидскую республику было непросто. В Баку смотрели на ситуацию по-иному — оттуда казалось, что стоит ещё чуток надавить, и Тегеран будет взят. Ослушаться московских директив на Кавказе, конечно, не посмели, но на деле продолжали тайком снабжать республику военным снаряжением. Кроме того, затягивалось сначала подписание, а затем и ратификация персами договора, согласно которому уход из Гиляна был бы «оплачен» выводом из страны всех английских экспедиционных сил. Поэтому ликвидация ПСР состоялась лишь 2 ноября 1921-го — более чем через год. А сообщения о том, что в Баку вовсе не бросили идею экспорта революции в Персию, приходили в Москву и в декабре. Но это были уже лишь пустые мечтания. Тимур Шерзад