СМИ

Бесспорно, читать новости о том, что Эммануэль Макрон признал окончание "гегемонии Запада", — это очень приятное занятие. Но вот делать скоропалительные выводы из заявлений французского лидера о том, что мир изменился, и о том, что без России невозможно построить дееспособную архитектуру европейской безопасности, не стоит. Если сравнить президента Франции с доктором, а упадок "гегемонии Запада" с болезнью, то доктор Макрон правильно описал симптомы (что, собственно, и попало в ленты информационных агентств). Но вот причины болезни он определил ошибочным образом, а уж лечение, которое он предлагает, является по большей части смесью наглости и шарлатанства. Чтобы почувствовать, с каких позиций говорит французский лидер, понять, что им движет и почему переговоры с ним (за исключением разве что сотрудничества в космосе) не будут легкими, нужно прослушать все его выступление-оплакивание западного доминирования и оценить его реальное отношение ко всем геополитическим партнерам и оппонентам Франции — начиная от США и заканчивая Китаем.

Картина получится совсем не благостной. Во-первых, Макрон принципиально отказывается принимать ответственность за ошибки Евросоюза в отношениях с Россией и даже с Китаем. Во-вторых, французский лидер от косплея Наполеона перешел к подражанию Трампу — и это влияет на его восприятие реальности самым причудливым образом.

Начнем с основного тезиса, который президент Франции сформулировал в отношении проблем в российско-французских отношениях: "Не в наших интересах быть слабыми и виновными, забывать все наши разногласия" (цитата по Radio France International).

А при чем тут вина и забвение разногласий? При том, что Макрон признает, что Европа своим поведением заставила Москву считать ее "троянским конем Запада" и поверить в европейскую заинтересованность в уничтожении России. Президент Франции это признает, но никакой вины и ответственности за это (не на личном, а хотя бы на геополитическом уровне, на уровне страны) признавать не желает. И при этом не предлагает начать отношения с чистого листа. Нет, он предлагает как раз наоборот — никаких разногласий не забывать и не проявлять слабости. То есть Европа сначала оттолкнула Россию, а теперь Париж хотел бы выстроить какой-то диалог, при котором именно Москве припоминаются ее мифические грехи против европейской демократии. Макрон, кстати, указал на идеологические противоречия между Россией и Европой, обвинив Москву в продвижении "консервативного проекта", видимо, в противовес европейскому гуманизму.

В том же программном выступлении перед французским дипломатическим корпусом Макрон фактически объявил Францию держателем контрольного пакета акций европейского гуманизма и присягнул на идеологическую верность этому гуманизму, который, по его версии, является главной особенностью Европы (без США!). То есть тому самому гуманизму, который придумал гильотину, массовое отрубание рук работникам на плантациях в Конго; тому самому гуманизму, под знаменем которого Франция устраивала свои колониальные зверства в Индокитае и Алжире, а потом поддерживала откровенных киевских нацистов.

Второй важный аспект, без учета которого невозможно составить полноценное представление о подоплеке предложений Макрона: он искренне уверен в том, что успехи Москвы на международной арене — это не результат каких-то усилий ее самой, а исключительно слабости Европейского союза и того, что Запад не наказывал Россию за пересечение "красных линий" (видимо, это отсылка к знаменитым "красным линям" президента США Обамы в сирийском конфликте). Ситуация стала вдвойне забавной, когда Макрон изложил абсолютно идентичную версию проблем в отношениях между Европой и Китаем: оказывается, все успехи Китая в плане, например, скупки ключевой инфраструктуры в южных странах Евросоюза — это результат европейской слабости, а не китайского богатства и роста экономики. Когда президент Франции сводил все проблемы к одному объяснению, связанному с недостаточной жесткостью в отношениях с Россией и Китаем, то создавалось впечатление, что выступает Дональд Трамп, который почему-то заговорил по-французски. Как известно, это фирменный стиль Трампа — списывать все проблемы на то, что "Обама был слабаком". У Макрона все то же самое, только в роли коллективного "слабака" — Евросоюз, а в качестве универсального рецепта — демонстрация дипломатической, военной, экономической и идеологической силы, причем не только против России, но и (в некоторых случаях) против США и даже Китая — заявления Макрона о расширении присутствия Франции в Юго-Восточной Азии и о том, что Франция — это фактически юго-восточно-азиатская держава, наверное, вызвали довольно сильные эмоции в Пекине.

Президент Франции, формулируя для своих дипломатов стратегию на российском направлении, выразил крайний скепсис в отношении продолжения российских успехов: "Я в это не верю. И если бы я был на месте русских, <...> я бы задался таким вопросом, потому что эта великая держава, много инвестирующая в свои вооружения, которые нас так пугают, имеет ВВП, равный Испании, убывающую демографию, стареющую страну и нарастающую политическую напряженность", — отметил Макрон.

Исходя из этой логики, как сообщает Интерфакс, Макрон выразил мнение, что предназначение России не в том, чтобы стать "миноритарным союзником Китая". Он считает, что Европа должна в определенный момент подготовить и предложить "этой стране стратегическую опцию, которую она, несомненно, будет искать".

Кстати, Макрону перед тем как произносить с высокой трибуны мантры о слабости, старости и нестабильности России, следовало бы хорошенько посмотреться в зеркало. Россия (по данным ООН на сервисе Statista) моложе, чем Франция, — медианный возраст 38,6 года в России против 41,2 года во Франции.

С ВВП тоже неудобно получилось, потому что если измерять ВВП по методу, максимально приближенному к реальной экономике (то есть гамбургерам, килограммам курятины, киловаттам и джоулям отопления) и который не "наказывает" такие страны, как Китай, Россия или Южная Корея за низкие цены на внутреннем рынке, то, по данным Всемирного банка, ВВП по ППС России почти на треть выше, чем у Франции, — 3,98 триллиона долларов против 3,07 триллиона долларов. В 1999 году ситуация была противоположной — ВВП по ППС Франции был почти в 1,7 раза больше чем у России, и, возможно, Макрон с тех пор не обновлял свои представления о нашей стране. Что до "политической стабильности", то никакие акции московских хипстеров не идут ни в какое сравнение с многомесячными демонстрациями "желтых жилетов", которые подавляются с максимальной жестокостью, которая сопровождается еще и попытками цензуры соцсетей.

С такими вводными данными трудно поверить, что французская дипломатия снизойдет до того, чтобы предложить России какое-то равное или справедливое партнерство, но чудеса случаются даже в геополитике.

Если уж Макрон признал два очевидных, но доселе официально непризнанных на Западе факта — конец западной гегемонии и реальные успехи России в международной политике, — то в будущем есть шанс на то, что сама логика исторических процессов заставит Париж договариваться с Москвой в неком взаимовыгодном и взаимоуважительном формате.

Иван Данилов