СМИ

Легенда о том, что советское наступление на Варшаву остановилось по приказу Сталина, родилась не вчера. И тем удивительнее упорство, с которым её регулярно вспоминают. Мы решили разобраться в вопросе.


Даёшь Варшаву! В смысле, Люблин

Уже в первые недели операции «Багратион» наступавшие советские фронты освободили значительную часть Белоруссии, отправив при этом на свалку истории (а матчасть — на переплавку) изрядную часть группы армий «Центр». Произведённая в конце июня замена фельдмаршала Буша другим фельдмаршалом — Вальтером Моделем — на первых порах тоже мало что изменила.
Само по себе прозвище «пожарный фюрера» не могло задержать идущие на запад танковые армии. Пока всё что мог сделать Модель — пытаться хоть как-то прикрывать особо зияющие дыры и ждать прибытия резервов, способных изменить ситуацию.

Тем временем в Ставке уже вовсю чертили стрелы следующего наступления — с заходом на территорию Польши. Наступать предстояло 1-му Белорусскому фронту под командованием уроженца Варшавы и потомка старинного шляхетского рода Константина Ксаверьевича Рокоссовского. Для тех же, кому одного поляка Рокоссовского было мало, в составе фронта имелась 1-я польская армия генерал-лейтенанта Берлинга.


К. К. Рокоссовский с офицерами в штабе командования
Однако танка Rudy и даже всей панцерной бригады имени героев Вестерплатте для качественного пролома немецкой обороны всё же было маловато. Поэтому роль тарана сыграла 2-я танковая армия генерал-лейтенанта Семёна Богданова. Двадцать второго июля части армии вступили в бой, а уже на следующий день «тридцатьчетвёрки» и ленд-лизовские «эмчи» с «валентайнами» дрались в предместьях Люблина.

Судя по донесениям частей и прилагающимся к докладам схемам, зачистка города продолжалась ещё два дня и стоила танкистам немало — именно в Люблине ранило командарма Богданова. Приехавший же из Москвы в советском «обозе» польский комитет национального освобождения рискнул перебраться в Люблин только 1 августа.
К этому времени бригады 2-й танковой армии уже ушли далеко на запад. Позади них остался не только первый освобождённый крупный польский город, но и первый освобождённый на польской территории лагерь смерти — Майданек.


Жители Люблина и бойцы РККА на одной из улиц освобождённого города
Первоначально именно западное направление было приоритетным для сменившего раненого командарма генерал-майора А. И. Радзиевского. Штаб фронта интересовали переправы через Вислу в районе Демблина и Пулавы — боевое распоряжение об этом передали во 2-ю танковую 23 июля.

Резать немецкие коммуникации на северо-западе, в тылу остатков группы армий «Центр», отправили конно-механизированную группу из двух корпусов — 2-го гвардейского кавалерийского и 11-го танкового.

1-я польская армия в начале наступления участия не принимала, находясь в резерве фронта.

Течёт река Висла….

Меж тем, бригады 2-й танковой к 25-му уже довольно далеко зашли в бывший немецкий тыл. Помимо прочего, это значило выход из-под «зонтика» оставшейся на аэродромах в нашем тылу истребительной авиации. Увы, но при многих положительных качествах советские истребители с прикрытием «вдалеке» испытывали проблемы.
Немцы, в свою очередь, вполне оценили степень угрозы танковой армии, бросив против неё свою авиацию. Ещё в 43-м, не говоря уж о более ранних периодах войны, этого иной раз вполне хватало для прекращения наступления.


Т-34-85 3-го танкового корпуса в Польше
Сейчас 2-я танковая продолжила идти вперёд, но была вынуждена прекратить дневное движение по основным маршрутам — что дало повод в донесениях назвать действия авиации противника «весьма ощутимым тормозом». При этом наша собственная 16-я воздушная армия «вследствие плохих метеоусловий боевую работу вела ограничено», сделав 24 июля всего 152 самолётовылета.
В дальнейшем число вылетов росло, но значительная часть внимания лётчиков — да и штабов по обе стороны линии фронта — оказалось приковано к району Бреста, где, по нашим данным, в котле оказалось примерно четыре пехотные дивизии. Офицерам 2-й ТА оставалось лишь фиксировать, как «армия продолжала действовать без авиационного прикрытия, несмотря на настойчивые просьбы Командарма к командующему фронтом».

Выход советских танков к Висле после падения Люблина был для немецкого командования неприятным, но вполне ожидаемым. Немцы ещё с начала лета начали готовить к обороне западный берег реки. Подошедшие к Висле советские части достаточно высоко оценили немецкие усилия, констатировав, что треугольник Демблин-Пулавы-Радом превратили в укрепрайон.
Всё, что немцы успели выдернуть из-под гусениц «тридцатьчетвёрок» и «эмчей» на пути от Люблина до Вислы, они заботливо перетащили через реку, после чего взорвали переправы. По мнению немцев, Радом с его оружейной фабрикой был очень ценным призом, да и сама конфигурация Вислы, которая на этом участке делала изгиб к востоку, могла помочь наступавшим.


Карта боевых действий 2-й танковой армии с 21 по 30 июля 1944-го, ЦАМО РФ (фото: Карта в большом разрешении)
Но в штабе Рокоссовского решили по-другому. Следующей после Демблина целью для 2-й танковой армии стала Прага — конечно же, не чешская столица, а предместье Варшавы. Поворот советских танков на северо-запад для немецкого командования стал очень внезапным и неприятным сюрпризом — об этом, в частности, поведал на допросе бывший командир 73-й пехотной дивизии, кавалер Рыцарского креста генерал-лейтенант Фридрих фон Франек.
Двадцать шестого июня полки его дивизии попытались занять позиции между Демблином и Варшавой. На подготовку обороны у них было примерно сутки — и столько же потребовалось двум танковым корпусам, 3-му и 8-му гвардейским, чтобы заставить немецкую дивизию разбежаться по лесам. Хотя бои за Люблин и выход к Висле дорого дались 2-й танковой, 27 июня в ней ещё имелось порядка 570 танков и самоходок.

Но путь к Варшаве попыталась преградить не только 73-я пехотная. Ещё раньше Модель планировал прикрыть свой фланг, выводя в район Люблин-Демблин 4-й танковый корпус СС. Теперь уже речь шла не просто о прикрытии фланга, но об угрозе охвата правого фланга группы армий «Центр».

Танкисты-парашютисты и другие камерады

Одним из обещанных подкреплений, которых с таким нетерпением ждал «пожарный фюрера» Модель, была парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг». Несмотря на «авиационное» прошлое, с бронетехникой у выходцев из люфтваффе было всё отлично — дивизия имела и самоходную артиллерию, и бронетранспортёры, и, конечно же, танки, включая «пантеры».
Это было хорошей новостью для немцев. Плохой — что дивизия прибывала «по частям», которые бросались в бой, что называется, «с колёс», поэтому ей дополнительно передали батальон из 19-й танковой дивизии.


Генерал-фельдмаршал Вальтер Модель разговаривает с пулемётчиками во время инспекции в Польше
На всякий случай стоит напомнить, что немецкий танковый батальон был побольше советской танковой бригады — конкретно этот 1-й батальон 27-го танкового полка имел к началу боёв 72 «пантеры».

Первые стычки передовых подразделений 2-й танковой и «геринга» произошли ещё 26-го июля. Отыгранные разгромленной 73-й пд часы позволили немцам сформировать несколько новых узлов обороны — в частности, в Минске-Мазовецком. На подходе были основные силы 19-й танковой и танковой же дивизии СС «Викинг».

Теперь всё решали считанные часы — удастся ли 2-й танковой армии сбить немецкие заслоны, прежде чем на поле боя появятся новые резервы Моделя?

Почему же медлили наши корпуса? Почему обедали эти два часа?

Если рассматривать ход битвы за Варшаву не по песне очень талантливого, но все же порой очень далёкого от военной истории барда, а по документам, то никакого двухчасового промедления обнаружить не удаётся при всем желании. Наоборот, 28 и 29 июля танковые корпуса 2-й гвардейской армии вели напряжённые бои, пытаясь прорваться к варшавским предместьям.


Положение сторон 28 и 29 июля 1944 года
Третий тк, после неудавшейся атаки Минска-Мазовецкого с юга, обошёл его с востока, прорвав немецкую оборону. Командир 8-го гв. тк генерал-лейтенант А. Ф. Попов и вовсе не атаковал засевших в городках Сенница и Колбель немцев, обойдя их с северо-востока. Благодаря нескольким свежим частям, разгрузившимся в Рембертуве (сейчас часть Варшавы, до 1957 года — отдельный город) немцам на вечер 30 июля все же удалось удержать Минск-Мазовецкий, хотя и полуокружённым.

В тот момент и рядовым, и офицерам 2-й танковой армии казалось, что до Варшавы им осталось совсем чуть-чуть. 16-й танковый корпус прорывался к польской столице вдоль берега Вислы, немцы пытались задержать его фланговыми атаками «пантер» 19-й танковой дивизии из Рембертува. Северней 8-й гвардейский танковый корпус так же медленно прогрызался мимо засевших в Минске-Мазовецком частей «Германа Геринга».

Наиболее рискованный манёвр выпал 3-му танковому корпусу. Его задачей стал глубокий обход варшавского укрепрайона с востока и северо-востока. При этом как раз на востоке «за спиной» 3-го тк был отнюдь не надёжный тыл, а быстро «наступавшие на запад» подразделения танкового корпуса СС. Обходной манёвр танкистов не просто образовывал полукольцо вокруг Варшавы, но и перерезал все коммуникации между немецкими 2-й и 9-й армиями.

Во второй половине дня 30-го июля части «Германа Геринга» наконец стали выходить из превратившегося в мышеловку Минска-Мазовецкого. Это сразу сказалось на действиях 8-го гв. танкового корпуса — его 58-я гв. танковая бригада вместе с самоходчиками из 1817 сап прорвалась в городок Окунев. До Варшавы им оставалось два десятка километров.

Обходившие Варшаву с северо-востока части 3-его танкового корпуса взяли Радзымин и Воломин. Однако в его штабе уже вовсю звенели не звоночки, а тревожные сирены — в тот же день в районе Радзымина 103-ю танковую бригаду атаковали вражеские танки с восточного направления. Эту атаку удалось отбить: спешащие в Варшаву немцы предпочли не лезть на рожон, обойдя советские танки. Но следом за передовым отрядом к Варшаве шли основные силы эсэсовцев.


Положение сторон 30 и 31 июля
Тридцать первого июля штаб 2-й танковой зафиксировал среди противников тд «Германг Геринг», тд СС «Викинг», тд СС «Мертвая голова» и 19-ю тд. По имеющимся данным, «викинги» 1 августа числили у себя 90 танков и 20 штурмовых орудий, а у 19-й тд было 160 танков и 21 самоходка.
В сводку не попала хоть и не «именная», но весьма опасная в тот момент часть — подходившая с севера свежая 4-я танковая дивизия. Напротив, наша 47-я армия, на подход которой крепко рассчитывал командарм 2-й танковой, и части которой могли хоть как-то прикрыть наступавшие на Варшаву корпуса от ударов во фланг и тыл, пока отставала…

Ще Польша не…

Тем временем у руководителей подполья в польской столице, что называется, подгорало. Хотя разведка АК докладывала своему руководству достаточно адекватные сведения об усилении немецкой обороны в предместьях, особенно в Праге, превращённой в мощный укрепрайон, а также о подходивших немецких танковых дивизиях, «страшная» мысль о том, что Варшаву будут освобождать советские войска, перевесила все прочие опасения.

Вечером 31 июля генерал Тадеуш Коморовский с участием делегата правительства в изгнании отдал приказ командующему округа Армии Крайовой о начале восстания 1 августа. Общая численность восставших отрядов, по разным данным, составила 20-30 тысяч. Оружия, правда, имелось только для трёх тысяч, да и то — большую часть составляли пистолеты.


Ситуация на 1 августа 1944-го
Собственно, любой из собранных у Варшавы к этому моменту немецких танковых дивизий вполне бы хватило, чтобы в считанные часы перемолоть восставших в мелкий фарш. Скорее всего, попытайся поляки прорваться на восточный берег, на соединение с Красной армией, именно это бы и произошло — собранные в Праге части не сильно уступали аковцам по численности, при этом являясь хоть потрёпанными, но полноценными армейскими частями.
Но соединяться с Советами и вообще хоть как-то координировать свои действия что со 2-й танковой, что со штабом Рокоссовского руководство восстания не спешило — и немцев это более чем устраивало.

Происходящее в жилых кварталах на западном берегу Вислы довольно слабо волновало Моделя и его подчинённых, поскольку перед ними маячила более заманчивая цель — ослабленные предыдущими боями танковые корпуса. В первую очередь — опасно выдвинувшийся в обход Варшавы 3-й танковый корпус.

В этот момент штаб 2-й танковой уже отдал приказ о переходе к обороне. На подходе были части 47-й армии. Но для 3-го танкового корпуса генерал-майора Н. Д. Веденеева время уже вышло. Второго августа немцы начали атаки с четырёх направлений. Отход от Радзимина и отчаянная контратака 8-го гв. тк на несколько часов исправили положение, но 3-го августа корпус Веденеева снова зажали в районе Воломина.


Боевые действия 2 и 3 августа
Основной удар пришёлся на 50-ю и 51-ю танковые бригады. От 50-й осталось 15 танков. 51-й пришлось ещё хуже: весь её штаб — десять человек во главе с комбригом полковником Мирводой — и 58 других офицеров бригады в списках корпуса навсегда остались пропавшими без вести. 8-му гвардейскому танковому корпусу повезло больше, он успел дождаться стрелковых дивизий 47-й армии, усиливших его оборону.
Когда на следующий день атаки пяти немецких танковых дивизий сосредоточились на нём, противнику лишь в нескольких местах удалось потеснить советские части. Главный узел обороны на этом участке — городок Окунев — остался в руках танкистов Попова.


Сведения об укомплектованности и потерях среди офицерского состава частей 3-го танкового корпуса с 1 по 5 августа
К 7 августа ожесточённые танковые бои под Варшавой затихли. К этому времени в составе 2-й танковой армии осталось 376 танков и самоходок. Во 2-й танковой погибли или пропали без вести 799 человек. Точную цифру немецких потерь выяснить сложнее, но с резервов Моделя стружку сняли немалую.

Польска стронк, или Если бы восстание удалось

Для окончательного ответа на вопрос, нужно ли было руководству СССР «останавливать» свои танки, стоит понять — а на что реально могли повлиять восставшие поляки? Проверить это несложно.

В том же 1944 году был ещё один случай, когда «войско АК брало, а советское помогало» столицу восточно-европейского государства на букву «В». Речь идёт про операцию «Остра Брама», которая была одной из частей польского плана «Буря». Правда, без помощи советских частей штурм города у поляков не очень-то получился, но кусочек предместья они отвоевали. Дальнейшие события тоже оказались вполне предсказуемы — отряды аковцев окружили и разоружили спешно переброшенные под Вильнюс части НКВД.
Затем полякам предложили простой выбор: служба в подчинённом советскому командованию Войске Польском — или лесоповал до конца войны. Западные союзники, на которых так надеялись поляки, за них не вступились — наоборот, Уинстон Черчилль «раскритиковал» лондонское правительство за попытку сорвать уже заключённые на союзнической конференции соглашения. Тем более не интересны были польские мечты Рузвельту, желавшему поскорее увидеть армии «дядюшки Джо» на Дальнем Востоке.


Польские повстанцы на улицах Варшавы
Так что даже если предположить, что на пути советских армий не вырастет стена немецких танковых дивизий, а в самой Варшаве всё пройдёт, как планировали повстанцы, а не как получилось, — ход Второй мировой войны и последующая история Восточной Европы от этого не изменились бы.

Лучшим подтверждением этому могут послужить слова всё того же Уинстона Черчилля, сказанные им в октябре 1944 года, в ходе визита в Москву:

«Мы вникли самым глубочайшим образом в волнующие проблемы, связанные с Польшей, и я считаю себя вправе утверждать, что нам удалось достигнуть совершенно конкретных результатов и существенно уменьшить наши расхождения. С польской проблемой обстоит сейчас лучше, чем прежде, и у меня есть достаточные основания надеяться, что мы в конце концов достигнем полного согласия между всеми заинтересованными сторонами. Нельзя, конечно, допустить, чтобы Польша стала уязвимым местом в наших делах».

Так уж «исторически сложилось», что в середине XX века судьбу Польши дважды решали без участия поляков. Интересно, в нынешнем веке что-то изменится?

Андрей Бекасов